— Что тебе надо, Артур? Говори быстро, а то мне уже надо идти к папе, но сначала нужно просмотреть свой урок, — тихо проговорила она.
— Я хочу занять у тебя денег, — сказал он жестко и отрывисто. — Я знаю, что они у тебя есть, потому что видел вчера твой кошелек, и там не меньше пяти долларов, а это как раз столько, сколько мне надо.
— А для чего они тебе нужны? — встревоженно спросила Элси.
— Это не твое дело, — зло процедил он. — Мне нужны деньги, и я должен их получить, а возвращу тебе в следующем месяце. Это все, что тебе нужно знать.
— Нет, Артур, — мягко, но твердо ответила она, - пока ты не скажешь мне всего, я не могу одолжить тебе ни единого цента, потому что папа запретил мне это делать, и я не могу его ослушаться.
— Ерунда! Это ничто иное как оправдание, потому что ты не хочешь сделать мне одолжение, — зло возразил мальчик. — Ты не была такой послушной в прошлое лето, когда просидела за роялем несколько часов только потому, что не хотела играть то, что он тебе сказал.
— Это было из-за того, что я не могла нарушить Божию заповедь, но здесь совершенно другой случай, — мягко ответила Элси.
— Ну тогда, если ты хочешь знать, — презрительно проговорил он, — я хочу отдать долг. Я должен Дику Персивалу доллар уже несколько недель, а вчера он опять у меня выиграл и предупредил, что если я ему не отдам долг, то он доложит обо мне папе или Хорасу и получит деньги от них. Я не мог от него отделаться и пообещал ему, что отдам все сегодня. Но мои деньги кончились, а от мамы я ничего не могу добиться. Она предупредила меня, когда я в последний раз подходил к ней, что не может мне ничего дать без ведома папы. Понимаешь? Нет никого кроме тебя, кто бы мог мне помочь, Элси, а к сестрам моим вообще бесполезно обращаться, они никогда ни одного цента не дадут. Ну ладно, будь хорошей, любезной девочкой и дай мне денег.
— Ох, Артур! Ты играл в карты? Как ты можешь!? — воскликнула она с ужасом в глазах. — Это очень плохо! Ты же погибнешь Артур, если будешь идти этим ужасным путем! Пожалуйста, пойди к дедушке и все ему расскажи и пообещай никогда больше этого не делать! Я уверена, что он простит тебя и заплатит твои долги. Увидишь, насколько свободнее ты себя почувствуешь!
— Рассказать папе? Ага, разбежался! Никогда! Я лучше умру! Элси, ты должна дать мне деньги. — И он больно сжал ее руку.
— Отпусти меня, Артур, — взмолилась девочка, стараясь высвободиться. — Ты сильнее меня, но знаешь, что если ты обидишь меня, то папа обязательно узнает об этом.
Он отшвырнул ее руку с такой силой, что Элси отлетела в сторону и ухватилась за шкаф, чтобы не упасть.
— Ты дашь мне деньги? — зло прошипел он.
— Если я дам, то должна записать это в свою книгу расходов и все рассказать папе, потому что он не разрешает мне потратить ни одного цента, не сказав ему, куда я их дела. А это будет для тебя гораздо хуже, Артур, чем пойти и самому во всем признаться, намного хуже, я в этом не сомневаюсь.
— Ты можешь сделать это по-другому, если хочешь, — угрюмо сказала он, — совсем нетрудно добавить несколько ярдов фланели и приписать побольше носовых платков, которые ты покупала для старых негров. Дай мне твою книгу, и через минуту все будет в порядке, он ни за что об этом не догадается.
— Артур! — воскликнула она, — я ни за что не сделаю такое зло! Ни за какие деньги я не буду обманывать папу, а если я это и сделаю, то он обязательно узнает.
Кто-то дернул за ручку двери.
Артур зажал замочную скважину, затем снова повернулся к Элси и погрозил кулаком прямо перед ее носом, клянясь, что он обязательно отомстит, и она будет жалеть о том, что отказала ему, до конца своих дней. Потом он открыл дверь и вышел, оставив Элси, бледную и дрожащую, как осенний листочек.
Тот, кто дергал ручку двери, уже ушел, и у Элси было в запасе несколько минут, чтобы прийти в себя. Зашла тетушка Хлоя и сказала, что ее мистер Динсмор занят в это утро, так как к нему приехал по делу один господин.
Несмотря на то, что Элси любила этот утренний час, она обрадовалась, услышав, что не может встретиться с отцом, так как он обязательно увидит, что ее что-то расстроило и настоит на том, чтобы она все рассказала. Она сильно переживала, что стала хранительницей такого ужасного секрета и боялась, что должна все рассказать папе или дедушке. Ведь очень важно было не дать Артуру сбиться с пути истинного. Но вспомнив, что ее помощь могла бы стать причиной его наказания, она решила пока никому ничего не говорить.
Этот день у Элси был очень напряженным. Ее изобретательность и терпение были на пределе, и она, пытаясь развлечь детей, уже не в состоянии была придумывать истории и игры, чтобы всем угодить.
Было еще довольно рано, когда девочка почувствовала, что совсем выбилась из сил. Она старалась забавлять ровесников Анны, пока ее три подружки и Герберт занимались сами. Они сидели на полу и играли в кости.
— Давайте тоже играть в кости, — предложила Флора. — Я не знаю как, но ты можешь научить меня, да, Элси?
— Нет, Флора, я не могу, потому что папа запретил мне играть в эту игру, ему не нравится, когда я сижу на полу, — ответила Элси. — Мы должны придумать что-нибудь еще.
— А разве нам обязательно сидеть на полу? Ведь мы можем играть и на столе? — спросила Флора.
— Я не знаю, может быть, и можем, но папа сказал, что я не должна играть. — И Элси с сомнением покачала головой.
— Но, может быть, он разрешит тебе, если мы не будем садиться на пол, — настаивала девочка.
Остальные дети так же присоединились к уговорам Флоры, и наконец Элси сказала:
— Я лучше пойду и спрошу папу, возможно, он и разрешит мне. Я скажу ему, что мы не будем сидеть на полу.
Она вошла в комнату отца, но его там не было. Тогда она заглянула в библиотеку и увидела, что он сидел в кресле-качалке возле камина и читал. Увидев его, Элси вдруг вспомнила, как он часто повторял ей, что никогда не следует спрашивать второй раз о том, что он однажды уже запретил ей. Теперь она боялась повторить просьбу, и ей захотелось уйти. Но так как она некоторое время стояла в раздумье, отец поднял голову. Увиден ее, он улыбнулся и протянул руку. Элси подошла к нему и робко произнесла:
— Папа, малыши хотят, чтобы я научила их играть и кости; можно я покажу, если мы не будем сидеть на полу?
— Элси?! — сказал он недовольно, — ведь только вчера я категорически запретил тебе играть в эту игру, и после этого ты опять просишь разрешения. Мне просто непонятно, как ты решилась на это? Сейчас же иди в мою комнату и закройся в гардеробной.
Элси заплакала, повернулась, чтобы уйти, но потом робко спросила:
— Можно я сначала пойду вниз, папа, и скажу детям, что я не приду с ними играть?
— Элси! — воскликнул он суровым тоном. И не решаясь произнести больше ни звука, она торопливо покинула комнату и сделала так, как он приказал.
Гардеробная была большой, там стоял стул, на который она могла сесть. Но когда она закрыла дверь, в ней стало темно и холодно. Место было очень неприятное, к тому же Элси не знала, как долго она должна будет там находиться.
Прошло много, много времени, так много, что она начала думать, будто уже наступила ночь, и стала бояться, что, возможно, папа забыл о том, что послал ее сюда. А может быть, он считает ее очень непослушной и достойной сидеть здесь всю ночь?
Но наконец она услыхала его шаги. Он открыл дверь и позвал ее.
— Да, папа, я здесь, — ответила Элси дрожащим голосом.
— Подойди ко мне, — и он взял ее за руку. — Ой, какая ты холодная, дитя! — воскликнул отец. — Я очень сожалею, что ты так долго была в этом мрачном месте. Я не хотел наказывать тебя так строго и держать тебя там больше получаса. Но прибыли гости, и я почти забыл о тебе.
С этими словами он подвел ее к камину и посадил себе на колени.
— Моя бедная крошка! Эти маленькие ручки так замерзли, давай папа разотрет их. А твои ножки замерзли, наверное, тоже?
— Да, сэр, — ответила девочка. Он снял с нее тапочки и носки и придвинулся к огню. Отец протягивал ее ножки поближе к пламени и растирал их своими теплыми руками.
— Ты долго плакала? — и мистер Динсмор внимательно посмотрел на нее.
— Да, папа, — ответила она, уткнулась личиком ему в грудь и опять разрыдалась. — Я думала, что ты хотел оставить меня там на всю ночь.
— Правда? И ты боялась?
— Нет, папа, не боялась, я ведь знала, что ты будешь спать в комнате, да и, кроме того, Бог позаботится обо мне в гардеробной, как и в любом другом месте. А уже ночь, папа, или утро?
— Сейчас начинает темнеть. Но расскажи мне, почему же ты плакала, если ты не боялась.
— Потому что мне было неудобно, но больше оттого, что я была непослушная и расстроила тебя. Я боюсь, что никогда не смогу быть хорошей.
— Очень странно, — заметил он, что ты не можешь не спрашивать о том, что я однажды уже запретил тебе. Ты должна запомнить, что «нет» означает «нет», и никогда не уговаривать и не приставать после того, как папа сказал «нет». Я очень сильно люблю мою малышку и хочу сделать все, чтобы она была счастливой, но она должна быть во всем мне послушной. А теперь перестань плакать, — добавил он, вытирая ее глаза своим платком. — Поцелуй меня и пообещай, что ты будешь хорошей девочкой, и я прощаю тебя на этот раз.
