ГЛАВА 3.
Когда я встречусь с теми, кого я любил,
Заключу в объятия тех, кто был так далеко от меня,
Я увижу, как истинны Твои обетования,
И буду преисполнен.
Гораций Бонар
После короткого отдыха в этой прекрасной комнате среди книг, мой брат показал мне все оставшиеся комнаты дома; каждая из них совершенна и красива по-своему, и каждая отчетливо и навечно запечатлелась в моей памяти. Сейчас я хочу рассказать только об одной из них.
Как только брат отвел в сторону тонкие серые портьеры, оттененные очень тонким янтарным цветом, которые висели перед колоннообразным дверным проемом красивой комнаты на втором этаже дома, он сказал:
- Это место приготовлено специально для твоего отдыха и учебы.
Весь второй этаж дома изнутри, вместо того, чтобы быть отделанным серым мрамором, как это было на первом этаже, был отделан прекрасным деревом с мозаикой, шелковистой текстуры и редкой полировки; и комната, в которую мы сейчас вошли, была изысканна и в дизайне, и в отделке. Она была немного продолговата, с большим дугообразным окном в конце подобно тем, которые в библиотеке. Рядом с окном на одной стороне стоял письменный стол из твердой слоновой кости, с серебряными канцелярскими принадлежностями; а напротив был стеллаж с множеством книжных полок из того же материала. Позже я обнаружила, что многие из этих книг были написаны моими любимыми писателями. Шикарные ковры серебристо-зеленого цвета, расстеленные по всему полу, и все портьеры в комнате были тех же тонких оттенков и фактуры, как те, что при входе. Корпус мебели был из слоновой кости; обивка кресел и диванов - из серебристо-серой ткани, отделанной превосходным атласом; и подушки, и покрывала на элегантной кушетке были такие же. Большой кубок, выкованный из серебра, стоял на столе недалеко от окна и был наполнен розовыми и желтыми розами, их аромат распространялся по всей комнате; и несколько редких грациозных ваз также были наполнены розами. Вход в апартамент был неописуемо прекрасный; я увидела это намного раньше, чем была в состоянии полностью понять их совершенство.
Только одна картина висела на стене, и это был небольшой портрет Христа, расположенный точно напротив кушетки. На нем был изображен не смертный Христос, взявший на себя грех мира, также и не пронзенная терновым венцом голова распятого Спасителя человечества, но образ живущего Господа, Христа – Победителя, Христа – Царя. Удивительные очи смотрели прямо и мягко в мои глаза, и губы, казалось, произносили благословение. Невыразимая красота божественного лица, казалось, освещала комнату святым светом, и я упала на колени и прижалась губами к обутым в сандалии ноги, так реалистично изображенными на холсте, в то время как мое сердце кричало: «Господь, возлюбленный Господь и Спаситель!» Это длилось долго, я не скоро смогла сфокусировать внимание на чем-то ещё; все мое существо было наполнено поклонением и благодарностью за великую любовь, что Он привел меня в это место покоя, этот удивительный дом мира и веселья.
Проведя некоторое время в этом восхитительном месте, мы прошли сквозь открытое окно на мраморную террасу. Лестница, живописно отделанная мрамором, спускалась от этой террасы вниз, к деревьям; от ее подножия начиналась тропинка, которая вела к цветущему газону.
Ветви деревьев, сгибающиеся под тяжестью фруктов, свободно свисали на территорию террасы; и, остановившись там в то утро, я заметила семь видов плодов. Один был похож на грушу, только намного больше, с несравненно более тонким вкусом. Другой был в виде гроздьев фруктов, тоже грушевидных, но меньших по размеру; их консистенция и вкус были подобны прекраснейшему мороженому. Третий по форме несколько напоминал банан, они назывались хлебными фруктами и не отличались от наших лакомых рулетов из теста. В то время мне показалось, и это действительно подтвердилось позже, что, разнообразная и высокого качества еда для самой изысканной трапезы была здесь добываема без труда и забот. Мой брат собрал несколько фруктов разных видов и предложил мне их попробовать. Я сделала это с огромнейшим удовольствием, и эта пища дала мне освежение и восстановление сил. Однажды насыщенный сок из фрукта, подобного жемчугу (название которого я забыла, если вообще знала его), обильно пролился на мои руки и подол одежды.
- Ох! – воскликнула я, - боюсь, я испортила мою одежду!
Мой брат добродушно рассмеялся, затем сказал:
- Покажи мне пятна.
К моему изумлению, я не нашла ни одного пятна.
- Взгляни на свои руки, - сказал он.
Я увидела, что они чистые и свежие, как будто только что вымытые.
- Что это значит? Мои руки были испачканы густым фруктовым соком.
- Просто, - ответил он, - грязь не может остаться ни на мгновение в этой атмосфере. Никакое гниение, никакое пятно или хоть что-то обезображивающее или повреждающее совершенную чистоту или красоту этого места. Как только плод отрывается и падает, если его немедленно не подобрали, тот час же исчезает, даже и следа не остается.
Я заметила, что ни одного фрукта не было под деревьями.
- «И не войдет в него ничто нечистое», - процитировала я задумчиво.
- Да, именно так, - ответил он, - именно так.
Мы спустились по ступенькам и снова вошли в комнату с цветами. Как только я остановилась, еще раз залюбовавшись инкрустированными розами, брат спросил:
- Кого из всех друзей, которые сейчас на небесах, ты хочешь увидеть?
- Моих папу и маму, - быстро ответила я.
Он улыбнулся так многозначительно, что я поспешно обернулась, и увидела, что навстречу мне идут мои дорогие папа и мама, и с ними моя младшая сестра. С криком радости я бросилась в папины объятия и услышала с радостным трепетом его милые привычные слова: «Моя драгоценная доченька».
- Наконец! Наконец-то! – восклицала я, прильнув к нему. – Наконец, я снова с тобой!
- Наконец-то! – сказал он восторженно, с глубокой радостью.
Потом он передал меня моей дорогой маме, и вскоре мы уже сжимали друг друга в объятиях.
- Моя драгоценная мама!
- Мое дорогое, милое дитя! – одновременно восклицали мы; и моя сестра обнимала нас обеих, восклицая со счастливым смехом:
- Я не могу ждать! Я не хочу оставаться в стороне!
И, высвободившись из одних объятий, я бросилась к ней – в счастливый круг нашего союза любви.
О! что это был за момент! Я даже не мечтала, что небеса так полны счастья. Спустя некоторое время брат, который разделил нашу радость, сказал:
- Сейчас я должен покинуть вас на несколько часов, так как у меня есть ещё другие обязанности.
- Да, - сказал мой папа, - ты можешь идти. Мы с радостью позаботимся о нашем дорогом ребенке.
- Тогда до скорой встречи! – пламенно сказал брат, - Не забудь, что отдых на небесах – не только удовольствие, но и обязанность.
- Да, мы проследим, чтоб она не забыла этого, - сказал папа с искрящейся улыбкой
ГЛАВА 4.
Навсегда ли возвратятся ушедшие радости,
Веселя наши сердца, как и прежде?
Найдем ли мы тебя ожидающим нас, в то счастливое утро,
Когда мы приплывем к вечному берегу?
Увидим ли мы дорогие нам глаза, как в прежние дни?
Почувствуем ли трепетное прикосновение рук?
Найдем ли мы снова прошедшие радости,
На берегах этой удивительной страны?
Вскоре после ухода брата, мама сказала, схватив меня за руку:
- Пойдем, я очень хочу показать тебе наш дом, - и мы вышли через задний вход, пройдя несколько метров через мягкий газон, и вошли в красивый дом, в некоторой степени похожий на наш собственный, неотличимый от него во многих деталях. Он также был выстроен из мрамора, но из более темного, чем дом брата. Каждая часть комнаты была скромной отделки и обставлена со вкусом, и окружающая домашняя атмосфера сразу же восхитительно ощущалась. Папин рабочий кабинет был на втором этаже, и первая вещь, которую я заметила, входя в комнату, были пышные ветки и цветы старинного покрытого листвой розового дерева, которые загораживали окно рядом с его письменным столом.
- Ах, - воскликнула я, - Я сразу же представила себя в твоем старом кабинете дома, как только взглянула на это окно.
- Ты вспомнила его? – сказал он, счастливо смеясь, - Иногда я думаю, что это тот же самый дорогой старый куст, пересаженный сюда.
Он кивнул головой и сказал, улыбаясь:
- Я вижу, ты все еще помнишь дни детства, - и он потрепал мою щеку, когда я собрала розы и прикрепила их к его груди.
- Мне кажется, этот дом должен быть также и твоим домом, дорогая; это дом нашего папы, - сказала моя сестра задумчиво.
- Нет, - быстро сказал папа, - Фрэнк – ее законный попечитель и руководитель. Это мудрое и замечательное устройство. Он со всех сторон самый походящий инструктор, какой только мог бы быть у нее. Наш Отец никогда не ошибается.
- Разве не прекрасен характер моего брата? – спросила я.
