Ваше самосознание есть не что иное, как желание эго выполнить что-то так совершенно, чтобы все это оценили. Когда же я говорю о самосознании, я имею в виду что все исчезло и не осталось никакого другого содержания, и зеркало отражает само себя.
Это похоже на маленькую свечу, горящую в комнате. Она высвечивает стены, она высвечивает мебель, она высвечивает висящие на стене картины, она высвечивает потолок. А теперь представьте себе на мгновение: исчезли стены, нет больше картин, исчез потолок — все исчезло, и одна только маленькая свеча горит. Что она теперь будет высвечивать? Она будет высвечивать только саму себя; она просто будет самосветящаяся.
Это и есть состояние бытия.
Отбросьте знания. Отбросьте сравнения. Отбросьте ложные отождествления. Этот процесс негативен от начала и до конца! Отбросьте то, отбросьте то... продолжайте отбрасывать. Продолжайте отбрасывать до тех пор, пока не останется ничего, что можно было бы отбросить... и тогда это появится здесь, Бог появится здесь.
Второй вопрос:
Любимый Ошо, когда вы говорите о восхитительных качествах ученика и глубокой близости между ним и Мастером, когда вы говорите нам о мужестве и смелости ученика, смотрящего в лицо бездне, и когда описываете преображение, которое случается с истинным учеником, который терпеливо и молча ждет., я прихожу в ожидание. Когда вы говорите о духовном жаре, меня всего так и обдает холодом. Дорогой Мастер, уверены ли вы в своем выборе меня?
Да, Ятри, я абсолютно уверен — я тебя выбрал. Но ты все еще колеблешься. Ты сам еще меня не выбрал. И не то, что тебе не хочется меня выбрать — ты хочешь, и все же колеблешься.
Все эти годы ты стоял на пороге — в каком-то непрекращающемся колебании. Твое колебание стало хроническим. И ты знаешь, что не можешь пойти назад. Ты не можешь пойти назад — это невозможно — однако ты и вперед не идешь. Отсюда отчаяние.
Когда я говорю о доверии, о любви, терпении, ученике, я говорю о тебе в той же мере, в какой говорю о ком-то другом. У тебя же есть потенциал! Но ты начисто забыл о своем потенциале. Ты можешь вырасти и стать огромным деревом любви и доверия, но ты до того нерешителен, что не позволяешь семени упасть в землю и исчезнуть.
В твоей нерешительности нет ничего особенного. Колеблется каждый интеллигентный человек, это часть интеллигентности. Ум стремится все просчитать, прежде чем сделать шаг. Вот почему иногда бывает так дураки проявляют больше смелости, нежели так называемые интеллигенты. И иногда бывает, что дураки достигают быстрее, чем так называемые интеллигенты. Дураки действуют, а интеллигентный человек только созерцает, он никогда не действует. Однако от одного лишь созерцания чего-то ничто никогда не случается. И если созерцание становится вашей хронической привычкой, тогда вы попадаете в его ловушку. Тогда одно ведет к другому и вы продолжаете двигаться по кругу. А это замкнутый круг.
Ятри, ты интеллигентный человек. В этом твоя проблема. Она может стать и твоей великой радостью. Если ты совершишь прыжок, интеллигентному человеку трудно совершить прыжок, но если он его совершает, тогда, естественно, его цветение куда пышнее цветения неинтеллигентного. Опыт его многомерен. И дело не только в том, что его опыт — это его великое празднование, он также в способе делиться им с другими. Он способен передать его другим. А неинтеллигентный человек может достичь, но ему не дано этим поделиться, он сумеет познать, но не сумеет показать.
Поэтому с интеллигентным возникает проблема — проблема действия, потому что интеллигентный все колеблется и колеблется, и не выходит из состояния паралича: быть или не быть, делать или не делать? И беспрестанно взвешивает все «за» и «против», и нет этому конца. В этом его проблема. Но если он совершает прыжок, то прыжок его несказанно прекрасен. Он познает, а также сможет это выразить. Он также сможет это передать. А когда вы передаете, когда вы делитесь, когда вы начинаете переливаться через край, в этом есть свое особое блаженство.
Ты спрашиваешь, Ятри:
Дорогой Мастер, уверены ли вы в своем выборе меня?
Я уже тебя выбрал, иначе тебя бы здесь не было. Но даже несмотря на то, что я тебя выбрал, ты здесь лишь наполовину. А если бы ты был предоставлен самому себе, тебя бы здесь вообще не было. Ты здесь не из-за себя — это вне всякого сомнения. Ты здесь из-за меня. И ты здесь находишься невольно, как будто в любую секунду готовый сбежать, как будто в любую секунду готовый найти предлог для побега.
А это растрата благоприятной возможности. Это растрата чего-то чрезвычайно ценного. Потраченное впустую время больше к тебе не вернется. Наберись смелости! И я говорю тебе: тебе нечего терять. Наберись смелости — ты можешь все обрести, а терять тебе нечего.
Но даже тогда люди так сильно боятся. Даже тогда они продолжают думать, стоит ли им идти на риск. И при этом они никогда не думают, что им нечего терять — так что к чему столько страха? Какой еще риск? Риск есть тогда, когда вам есть что терять. Риск есть в нерешительности, который все еще остается, ибо сегодня я здесь... а завтра меня здесь может не быть. Кто знает насчет завтра? А ведь, когда я уйду, вы будете жалеть Но тогда это уже будет ни к чему, тогда будет слишком поздно.
Я тебя выбрал. И я тебя выбрал, потому что знаю твой потенциал.
Недавно вечером я давал саньясу одной красивой женщине, Аводхе. Она говорила, что пришла сюда не затем, чтобы принять саньясу, она о ней даже не думала. Это как гром средь ясного неба. Я сказал ей, что выбрал ее. Это был не ее выбор. Ее словно течением сюда занесло. Приход ее был случаен. Она пришла, не ведая, что произойдет — из любопытства, интеллектуального интереса. Она врач, и, должно быть, ей было любопытно, что же здесь происходит. И она пришла посмотреть. Она пришла, чтобы быть зрителем, наблюдателем. Она пришла не затем, чтобы ввергаться, вовлечься. И тем не менее, это случилось.
Я ее выбрал, у нее есть большой потенциал. У нее есть большая возможность открыться и расцвести. Я ее выбрал; я сделал свое дело. И теперь она может стать Ятри — она ведь тоже очень интеллигентна. Она может начать колебаться. И это будет напрасной тратой времени. Но она может совершить прыжок, и я надеюсь, что она его совершит. Я на собственном опыте убедился, что женщины смелее мужчин, ибо они знают, как любить. Они знают, как жертвовать всем ради любви. Их любви присуща особая цельность. Любовь мужчины остается частью его жизни. Да, важной частью, но только частью, одной из многих. Но что касается женщины, то в этом вся ее жизнь, все ее сердце, все ее существо.
И это не случайно, что женщин, ставших просветленными благодаря Будде, было намного больше, чем мужчин. Женщин, ставших просветленными благодаря Махавире, было намного больше, чем мужчин. На протяжении веков женщин, становившихся просветленными, было намного больше, чем мужчин. Но вы будете удивлены: их имена неизвестны. Кажется, что все великие Мастера — мужчины. Очень редко, в единичных случаях, изредка вы найдете одну Рабию, одну Миру одну Лаллу — но очень редко. Почему так произошло?
Способность женщины состоит в восприимчивости. Из всех когда-либо существовавших учеников высочайшими были женщины. Это для них естественно — воспринимать. Они — чрева, восприимчивые чрева. Они могут впитывать. Они могут испить Мастера настолько полно, насколько это только возможно. Женщины — это каннибалы! Они могут есть Мастера, они могут его усваивать. Они становятся великими учениками. Однако им трудно быть Мастерами, ведь для того, чтобы быть Мастером, вы должны делать прямо противоположное: вы должны начать давать. А это легче для мужчины. Мужчине очень трудно дается восприятие. Отдавать не трудно — это происходит легче. Такова его биологическая психологическая конституция.
А потому позвольте мне сказать вам вот что: на протяжении веков намного больше становилось просветленных женщин, чем мужчин, и, несмотря на это, Мастерами становилось больше мужчин, чем женщин. Это природная способность.
Поэтому у меня нет такого чувства, что Аводха будет упускать, как Ятри. Ятри тоже нельзя больше упускать — достаточно! Соверши прыжок. Ты можешь совершить прыжок! Его может совершить каждый. Бог — это право, данное от рождения каждому
Третий вопрос:
Почему вы в такой степени против ритуалов и правил?
Потому что это не религия и не может ею быть. Я против ритуалов, но это не значит, что религиозный человек не может входить в ритуал. Однако когда религиозный человек входит в ритуал, то это вообще не ритуал. Ведь в нем его сердце, и слова его тогда имеют крылья.
Поэтому помните: я против ритуала, когда в нем нет сердца. Тогда это ритуал! А вот когда есть сердце... вы только вспомните тех трех мистиков, тех трех русских мистиков, молящихся Богу: «Трое нас, трое вас — помилуй нас!» Ведь это тоже ритуал, простой ритуал, который они сами придумали; ведь это тоже молитва — но в ней было их сердце.
