Писатель Рейнольд Прайс как–то заметил, что все человечество мечтает услышать подтверждение: «Создатель Вселенной любит и помнит меня». Это подтверждение мы услышали от Иисуса, и голос Его звучал, как гром, возвещающий благодатный дождь. Создатель вселенной сотворил и всех людей, эти странные существа, которых Он неведомо почему счел достойными личного внимания и любви. Он доказал нам эту любовь на холмах Палестины и на кресте.
Пророки только говорили об этом, но Иисус это совершил. «Я начертал тебя на дланях Моих», — сказал Господь устами Исайи. Когда же Он явился на землю в рабском обличий, Он показал, что на ладонях Бога найдется место для каждого живущего на земле. На Его руках запечатлены не только наши имена, но и раны, которыми Господь поплатился за любовь к нам.
Мои сомнения больше похожи на хронический недуг, нежели на острое заболевание: они периодически возвращаются. Но теперь, когда я жалею себя, когда растворяюсь в космическом одиночестве Иова и Екклесиаста, я обращаюсь к евангельскому повествованию о словах и делах Иисуса. Если мне начинает казаться, что мое существование «под солнцем» безразлично Богу, то я отвергаю основную причину, побудившую Бога сойти на землю. Итак, Иисус отвечает на первый вопрос: о ценности отдельного человека.
Есть ли Богу дело до нас?
Астроном Чет Реймо в книге «Ночь души» рассказывает такую историю.
Вчера на прогулке я видел, как юноша на скейтборде сбил девочку. Парень мчался на скейте по тротуару и со всего размаха врезался в ребенка. Я наблюдал за этой сценой издали, она разыгрывалась почти в полном молчании: вскрик испуганной девочки, когда она метнулась в сторону, пытаясь избежать столкновения, и вопль ее матери в момент катастрофы были поглощены ноябрьским туманом. Тело ребенка взмыло в воздух, плавно, словно во сне, пролетело над мостовой, дважды ударилось об асфальт, отскочив, как резиновый мячик, и так и осталось лежать. Повторяю: все это происходило в полной тишине. Можно было подумать, что я наблюдаю эту трагедию в телескоп, слежу за событиями на другой планете. Я видел, как в космосе взрывались звезды, видел катастрофы с расстояния во много световых лет, отделенные от меня равнодушным стеклом телескопа, совершавшиеся в глухой тишине. Вот на что это было похоже.
Реймо завершает свой рассказ вопросом: «Как постичь нам молчание вселенной?». Это многократно повторяется в его книге; Реймо возвращается к нему вновь и вновь, рассказывая о том, как он утратил веру. Чет Реймо и многие другие воспринимают молчание Бога перед лицом творящегося на земле страдания как вопрос, оставшийся без ответа.
Я христианин, и потому для меня этот вопрос еще сложнее, чем для Реймо. Если воспринимать вселенную как некое случайное нагромождение хаоса, чего и ждать от нее, если не молчания? Но для тех, кто считает, что мир порожден творческой любовью Бога, это молчание становится невыносимым. Вправе ли мы утверждать, что Богу есть до нас дело?
Я много писал о проблеме страдания, и названия этих книг — «Где же Бог, когда мне так плохо?», «Разочарование в Боге» — весьма показательны. Как и Реймо, я все время возвращался к прежним вопросам, теребил не желавшую заживать рану. Читатели откликались на мои книги, и их печальные истории становились еще одним конкретным поводом для моих мучительных раздумий.
В одной из книг я описывал выпавшие мне нелегкие дни, когда два человека, один за другим, обратились ко мне, чтобы поведать о своем разочаровании в Боге. Первым был молодой священник из штата Колорадо. Он только что узнал, что его жена и малютка дочь погибают от СПИДа. Мать заразилась в результате переливания крови, которое ей сделали незадолго до родов. «Как я буду теперь говорить детям о любящем нас Создателе? — спросил меня пастор. — Как мне убедить их и себя, что Богу есть до нас дело?»
На той же неделе мне позвонил из автомата слепой, который несколькими месяцами ранее в качестве акта милосердия предложил бывшему наркоману пожить с семьей в его доме. Теперь он обнаружил, что этот якобы исправившийся человек избивает свою жену. И это происходит в его доме! Будучи слепым, мой собеседник прибегал к воображению, пытаясь угадать причины происходящего. Его гостья — мазохистка или подчиняется из страха? Но тут у него кончились монеты, и телефон отключился.
Я давно оставил всякие попытки ответить на вопрос «Почему?» Почему именно жене молодого священника досталась зараженная кровь? Почему ураган поразил один город в Оклахоме и пощадил другой? Почему дочь именно этой женщины сбил парень на скейте? Не знаю! По правде сказать, после многих лет изучения Библии я пришел к выводу, что и Священное Писание не даст нам ответ. Бог мог бы разрешить все сомнения, когда говорил с Иовом, но Он предпочел не объяснять нам причины.
Однако от одного сомнения мне все же почти удалось избавиться: от вопроса «Есть ли Богу дело до нас?», который проступает в потрясающем рассказе Чета Реймо о молчании вселенной. Этот же вопрос часто повторяется в Ветхом Завете. Иов готов прийти к выводу, что Бог не печется ни о нем, ни о других страдальцах. «До нас доносится лишь Его шепот», — сокрушается Иов. Псалмопевцы требовали хоть какого–то знака, подтверждающего, что Бог слышит их молитвы, свидетельства, что Он не забыл про людей.
Для меня возможен лишь один способ ответить на вопрос, есть ли Богу дело до нас, и, как мне кажется, вполне удовлетворительный. И опять ответ: Иисус. Иисус не прибегал к философским рассуждениям о природе страдания, Он дал нам ответ по существу. Хотя я не могу угадать, почему происходит та или иная беда, я знаю, что чувствует при этом Бог. Иисус — это лицо Бога, лицо, орошенное слезами.
Если читать Библию подряд, огромная разница между Ветхим и Новым Заветами прямо–таки бросается в глаза. В Ветхом Завете я часто натыкаюсь на выражения сомнения и разочарования. Этой теме посвящены целиком книги Иеремии, Аввакума, Иова. Я уже говорил, что почти половина псалмов выдержана в том же мрачном тоне. Поразительный контраст с этими книгами представляют собой евангелия и послания Нового Завета. Разумеется, проблема страдания не исчезла, она подробно обсуждается в посланиях Иакова (глава 1), к Римлянам (главы 5 и 8), 1 Петра, а также в Откровении. Однако здесь я уже не нахожу тот мучительный вопрос «Есть ли Богу дело до нас?», не обнаруживаю ничего, подобного раздирающему воплю Псалма 76:10: «Неужели Бог забыл миловать?»
Я вижу причину этой перемены в том, что для авторов посланий, свидетелей жизни Иисуса, Сам Иисус и был ответом. Иисус — лицо Бога. Каждому желающему понять, что Бог думает по поводу страдания, овладевшего нашей истерзанной планетой, требуется лишь взглянуть на Его лицо. Петр, Иаков, Иоанн были спутниками Иисуса, они запомнили, как менялось Его лицо, они видели, как Иисус сострадал женщине с кровотечением, горюющему сотнику, вдове, лишившейся единственного сына, припадочному, слепому. Они знали, что Бог разделяет наше страдание. Иисус не разрешил «проблему боли», Он исцелил лишь немногих людей в маленьком уголке земли, но Он ответил на вопрос, есть ли Богу дело до нас.
Мы знаем о трех случаях, когда сострадание Иисуса изливалось в слезах. Во–первых, Он плакал, когда узнал о смерти Своего друга Лазаря, и теперь я знаю, что чувствует Бог, когда умирают мои друзья и близкие.
Другой случай: Иисус оглянулся на Иерусалим и восскорбел, зная судьбу, ожидающую прославленный город. «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как курица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Матфея 23:37). Образ курицы с цыплятами, должно быть, навеян воспоминаниями о сельской Галилее. После пожара в курятнике крестьянин находит обгоревшие тушки куриц, лежащие на полу с распростертыми крыльями. Он отбрасывает почерневшие тельца в сторону, и из–под них выбираются крохотные цыплята — мать спасла их от огня, пожертвовав собой. Вот к чему стремился Иисус: взять на Себя наказание, уготованное Его народу.
И, наконец, мы читаем, что Иисус «с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления могущему спасти Его от смерти» (Евреям 5:7). Разумеется, Иисус не был избавлен от смерти. В Гефсиманском саду и на Голгофе мы наблюдаем потрясающие сцены. Говоря словами Мартина Лютера, «Бог борется с Богом». Вправе ли мы предположить, что Иисус тоже задавался вопросами, которые преследуют меня и почти всех людей: «Имею ли я значение в глазах Бога? Есть ли Богу дело до меня?». Как иначе понять прозвучавшую из Его уст строку Псалма 21: «Боже мой, Боже мой! зачем Ты меня оставил?»
Иисус реагировал на боль так же, как большинство людей. Он не твердил в саду: «Боже, Я так благодарен Тебе за то, что ты избрал Меня для страдания, Я с ликованием принимаю эту миссию!». Нет, в страхе, в скорби и одиночестве, в отчаянии он взывал: «Если только можно, пусть эта чаша пройдет мимо Меня». Лука, этот наблюдательный автор, отмечает: «И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (22:44).
