Концепция двух разновидностей взаимодействия со светом объясняет слова мидраша о проникновении малого светила во владение большого. Луна на небосводе в неурочное время символизирует проявление стоящего за ней духовного начала, имя которого — Яаков. Однако проявляется оно способом, не свойственным его сути. В предыдущем очерке было выяснено, почему видные учёные других народов заслуживают специальной брахи, в то время как выдающийся еврейский исследователь её лишён. Объяснение сводилось к тому, что углубление знаний о мире, основанное на изучении материальных законов, не отвечает сути еврея. Измена своему жизненному предназначению не проходит бесследно и может привести к остановке духовного роста. В этом смысл комментария мидраша: убавление Луны явилось следствием её вторжения во владение другого.
Одно из основных свойств материального мира — его множественность, и человек, являющийся, как мы говорили, копией мира, есть наглядное тому подтверждение. Тело его состоит из внутренних и внешних органов, каждый из которых исполняет определённую функцию. Нематериальная часть человека — его нешама — подобного дробления не допускает. Её деление на части совсем иное: нешаме свойственны разные уровни существования. Научное исследование нижнего мира, как и сама материя, несёт на себе отпечаток множественности. Каждое открытие в науке добавляет новое к приобретённому ранее. Нередко само открытие есть результат обобщения собранной информации.
Изучение Торы — принципиально иное. Здесь задача исследователя — не в открытии нового, ранее никем не сказанного, но в попытке понять то, что уже было получено у горы Синай. Достижение состоит не в прибавлении к уже известному, но в более глубоком его постижении. Такое изучение соответствует устройству нематериального начала. Примером последнего может служить нешама: проявлению нешамы свойственны несколько уровней, каждый из которых более близок к Создателю, чем предыдущий, и это хорошо согласуется с существованием различных уровней постижения Торы. Мы видим, что объект изучения тесно связан с направленностью познания.
Способы постижения материального и духовного миров сильно отличаются друг от друга. Корень этого отличия восходит к двум различным подходам к жизни. Возвращение Яакова в землю Кенаанскую не было лёгким. Но как во время бегства от Лавана, так и при встрече с Эсавом Всевышний был на его стороне. Чтобы снискать благоволение брата, Яаков решает послать тому в подарок часть нажитого состояния. Однако Эсав не спешит принять дар: "И сказал Эсав: есть у меня много, брат мой. Пусть у тебя будет то, что твоё" (Берёшит 33:9). Яаков настаивает: "Прими же мой дар, который принёс тебе, потому что Б-г даровал мне и есть у меня всё" (Берёшит 33:10). В словах Эсава "есть у меня много" заложена идея увеличения: к имеющемуся всегда можно что-то добавить. Так и случилось: "И упросил он его, и тот взял" (Берёшит 33:11). Слова Яакова "Б-г даровал мне и есть у меня всё" не указывают на множественность, "всё" не нуждается в добавлении. Более того, под силу ли человеку прибавить к тому, что пришло от Б-га? Так и Тора, полученная от Всевышнего у горы Синай, не требует добавления.
Приведённый отрывок из Пятикнижия развивает одну из основных идей мидраша. Каждому из светил соответствует свой тип познания. Исследование мира, однако, не основано лишь на активной работе мысли, стремящейся постичь те или иные аспекты Творения. То, что разум человека зависит от его сердца, от уровня его связи с кедушей верхнего мира, уже было установлено в предыдущей главе. Жизненное кредо, основанное на слове "много", согласуется с материалистическим подходом к миру. Потому за солнечным светом стоит фигура Эсава. В противоположность этому, слово "всё", которое отвечает идее полноты и законченное, соответствует подходу, выводящему за рамки материальности. И соотносится с ним иной тип познания — тот тип познания, образом которого служит лунный свет. Так появляется в мидраше образ Яакова. Мы видим, таким образом, что духовное противоборство братьев внутренне связано с противостоянием двух светил, представленным мидрашем как конфликт двух видов постижения мира.
Данный отрывок Пятикнижия связан не только с мидрашем, но и с комментарием, приведённым в трактате Хулин. В последнем, сравнивая слова Яакова и Эсава, Раши объясняет: "Есть у меня всё" (означает, что у него есть) всё необходимое, чтобы быть удовлетворённым. А Эсав сказал с гаавой: "Есть у меня много" (и это означает) — намного больше, чем необходимо". В словах Эсава нет и намёка на помощь Небес в приобретении богатства, в то время как у Яакова мысль эта звучит более чем определённо: "… Б-г даровал мне, и есть у меня всё". Интересно, что Талмуд, говоря о Луне, не связывает её образ с Яаковом, противостоящим Эсаву, как в мидраше. Тем не менее, интерпретируя убавление Луны как проявление качества скромности, хахамим наделяют её свойством, диаметрально противоположным гааве Эсава. Таким образом, конфликт братьев обнаруживается в Талмуде в завуалированной форме как составная часть противостояния Луны и Солнца.
Если рассматривать солнечный свет как символ материального познания, то это порождает следующую проблему. Суть столкновения Ам Исраэль и греков — борьба именно двух типов мышления: с одной стороны выступало мышление, основанное на кедуше, а с другой — приземлённое, опирающееся лишь на законы нижнего мира. Почему же мидраш связывает Солнце с Эсавом, то есть говорит об испытании, которое имеет место в период четвёртого царства?
В сновидении Даниэля, в котором представлено развитие человечества после падения Первого Храма, третье царство олицетворяется леопардом. В третьем очерке объяснялось, что суть этого зверя — готовность восстать против любого врага, стремление преодолеть противника. Так, намерение греков состояло в том, чтобы навязать эллинизм всему миру. Неслучайно у леопарда, явившегося во сне Даниэля, было четыре птичьих крыла и четыре головы. Число четыре — символ четырёх частей света — подчёркивает идею превосходства. Позиция греков была тем не менее слабее позиции евреев, ибо за Ам Исраэль стояло и стоит число шесть, символизирующее, как отмечалось в третьем очерке, полноту Творения. Неотъемлемым свойством полноты является концепция единства мира, что сразу же предполагает наличие единого нематериального источника всего существующего. Справиться с этим греки, разумеется, не могли.
Теперь посмотрим, как мидраш описывает противоборство Яакова и Эсава, то есть противоборство, соответствующее испытанию, выпавшему на долю народа в период четвёртого царства: "… P. Нахман сказал: всё то время, пока существует свет большого (светила), не замечаем свет малого, уходит свет большого (светила) — замечаем свет малого. Точно так же всё то время, пока существует свет Эсава, не замечаем свет Яакова, уходит свет Эсава — замечаем свет Яакова". Мы видим, что Луна и Солнце представлены как два правителя, причём присутствие одного исключает присутствие другого. В то же время мидраш явно указывает на связь между ними, а именно: сила одного основана на слабости другого. Переход от дня к ночи, от царства Эсава к царству Яакова не скачкообразен, а плавен. Также и переход от добра ко злу не совершается в один момент. Щедрость и скупость, ум и глупость, терпение и вспыльчивость — всё это лишь концы цепочек, каждая из которых состоит из многих звеньев.
Намерение греков заключалось в том, чтобы продемонстрировать превосходство своих представлений о мире над учением Торы. Идеям Торы, выхолощенным переводом на греческий, предназначено было моментально раствориться в общем потоке греческой культуры. Совсем иная угроза нависла над народом со стороны четвёртого царства. Суть её — постепенное ослабление нашей позиции. Стиль мышления, свойственный материальному подходу к исследованию мира, занимает определённое место в сознании еврея, и, приобретая со временем всё больший вес, в конце концов, сводит связь разума с кедушей верхнего мира на нет. То, что греки пытались завоевать в открытом бою (стиль леопарда), четвёртое царство осуществляет исподволь, приходя к тому же результату — отрицанию еврейской духовности.
Во втором очерке отмечалось, что на иврите имя четвёртого царства אדום — Эдом — складывается из тех же букв, что и слово אדם — человек. Поскольку гуф, нефеш и сэхель, соответствующие первым трём царствам, являются составляющими частями человека, оказывается, что четвёртое царство включает суть каждого из трёх предыдущих. Подрыв основы еврейского мышления — один из примеров, иллюстрирующих эту идею. Характерный для греков тип познания, отрицающий связь познания с кедушей, принижал сэхель еврея. Приоритет, отдаваемый материальному исследованию мира, сводил на нет духовную основу нашего взгляда на вещи. В этом смысле угроза, нависшая над народом в период четвёртого царства, идентична той, что нёс в себе эллинизм. Разница — лишь в способе реализации.
