Она застала девочку так же вяло лежащей на руках своего отца.
— Милая тетя Аделаида, я хотела тебя видеть. Ты не приходила сегодня, чтобы посмотреть на свою маленькую пациентку.
Аделаида улыбнулась и погладила ее по щеке.
— Нет, моя милая, я дважды была здесь, но оба раза застала тебя спящей, а твой отец охранял тебя, как тигр своего детеныша.
— Нет, нет, тетя Аделаида! Папа ничуточки не похож на тигра, — и Элси провела своими тонкими пальчиками по его лицу. — Вы не должны так говорить.
— Я не знаю, — засмеялась Аделаида, покачивая головой. — Я думаю, что любой, кто бы рискнул нарушить твой сон, нашел бы в нем большое сходство с тигром.
Элси внимательно посмотрела на отца, как бы ожидая, чтобы он отвергнул эти обвинения.
— Не обращай внимания, — улыбнулся он. — Тетушка Аделаида хочет только немного подшутить над нами.
Вошел слуга и что-то прошептал Аделаиде.
— Мистер и миссис Травилла, — сказала она, поворачиваясь к брату. — Можно ли Элси видеть их?
— Ох, да, папа, пожалуйста, — умоляюще попросила девочка.
— Ну что ж, тогда только на несколько минут, возможно, — с сомнением ответил он. Аделаида пошла вниз и пригласила их войти.
Элси была очень рада им, но видя, что она выглядит очень слабой и уставшей, они долго не задержались, а сердечно попрощавшись, сказали, что надеются, скоро она будет в состоянии посетить их.
Отец пообещал привезти ее сразу же, как только она достаточно окрепнет, чтобы провести у них весь день, и они ушли.
Здоровье Элси восстанавливалось очень медленно, и еще долгое время она должна была справляться со своей слабостью и нервозностью. Для нее это было настоящим испытанием. В основном, девочка была очень терпеливой, но иногда все же, когда ее страдания были сильнее обычного, она начинала капризничать. Однажды это случилось во время разговора с отцом, и как только Элси позволила себе это, она тут же подняла на него испуганные, наполненные слезами глаза, ожидая выговора или, по крайней мере, недовольного взгляда.
Но отец сделал вид, что не слышит ее, и постарался сделать все возможное, чтобы ей было удобнее. Когда ей стало немножко легче, он нежно поцеловал ее и мягко сказал:
— Бедненькая моя! Папа знает, что тебе очень плохо, и очень тебе сочувствует. Тебе лучше уже, моя крошечка?
— Да, папа, спасибо, — и слезы снова навернулись ей на глаза. — Я не знаю, почему я стала такой сердитой, спасибо тебе, что ты не отругал меня.
— Мне кажется, что моя малышка очень терпеливая, — лаская ее, ответил он. — А если бы и не так, я бы все равно не в состоянии был бы ругать ее после всего, что она перенесла. Хочешь я тебе теперь спою?
— Да, папа, спой пожалуйста «Хочу быть подобной Иисусу». Ах, как я хочу быть похожей на Него! И тогда я никогда больше не буду нетерпеливой.
И он запел тихим, спокойным голосом, который скоро ее убаюкал, и она уснула. Он был неутомимой нянькой, не уставал и не проявлял никакого нетерпения. Отец старался делать все, что было в его силах, и даже больше, чтоб ускорить ее выздоровление. Он носил ее на руках из комнаты в комнату, а потом, когда она немножко окрепла, выносил ее в сад. Там сажал в коляску, в которой возил ее по дорожкам, делая все, чтобы как-то развлечь, а когда они возвращались в дом, то никому не позволялось прикасаться к ней, кроме него самого. Наконец Элси была уже в состоянии совершать короткие поездки в экипаже, вначале не больше, чем на полквартала, потому что отец очень боялся утомлять ее, но постепенно, видя как она все переносит, он увеличивал расстояния.
Однажды он был очень взволнован, сажая ее в карету, и когда лошади тронулись, вместо того, чтобы обращать ее внимание на окружающую природу, как часто делал, он стал рассказывать ей историю, которая очень ее заинтересовала, так что она не обратила внимания, в каком направлении они ехали. Карета остановилась, кучер широко открыл дверь, и отец, прервавшись на середине слова, спешно спрыгнул на землю, взял ее на руки и понес в дом.
Она не могла понять, где находится, пока он не положил ее на диван и, не воскликнул восторженно, целуя:
— Добро пожаловать в наш дом, мое сокровище! Добро пожаловать в дом твоего отца!
Элси огляделась и поняла, что она и на самом деле в их милом доме, который он приготовил несколько месяцев назад.
Элси была слишком рада, чтобы произнести хоть одно слово. Она молча осматривалась вокруг сияющими от счастья глазами. Отец снял с нее шляпку и шаль, затем поставил ее на пол и повел через комнату к креслу-качалке, куда посадил ее отдыхать.
Затем, широко открыв дверь, он преподнес ей еще один приятный сюрприз. Навстречу ей вышла ее любимая миссис Мюррей, которая подхватила девочку на руки, целуя и плача одновременно.
— Милая, милая моя деточка! — воскликнула она. — Ты выглядишь такой бледненькой и больной, но мое старое сердце так радо видеть снова твое маленькое милое личико. Я надеюсь, что скоро оно станет кругленьким и свежим, как обычно, так как ты теперь в своем родном доме. Ну а где же, милая, твои чудесные кудри? — неожиданно спросила она.
— В моей комнате в столе, — ответила девочка со слабой улыбкой. — Их необходимо было срезать, когда я болела. Ты не рассердился, папа? — и она робко подняла на него свои большие глаза.
— Нет, милая, конечно же, не рассердился, хотя и огорчился, что это было необходимо, — ответил он ласковым, нежным голосом, проводя рукой по ее головке.
— Ах, это не так уж важно, — весело заметила миссис Мюррей, — забудем об этом, они скоро опять вырастут, да и эти маленькие мягкие колечки тоже очень симпатичные.
— Я думала, что вы в Шотландии, миссис Мюррей, когда же вы вернулись? — спросила девочка.
— Сюда я приехала только вчера, милая, а с тех пор как прибыла в Америку, уже прошла неделя.
— Я так рада видеть вас, дорогая миссис Мюррей, — сказала Элси, беря ее за руку и с любовью смотря на нее. — Я не забыла ничего из того, чему вы меня учили.
Затем, повернувшись к отцу, она сказала: — Папа, теперь тебе не нужно ждать, пока я вырасту, потому что миссис Мюррей просто замечательная экономка.
Он улыбнулся и погладил ее по щеке:
— Нет, милая, я постараюсь сохранить тебя маленькой девочкой, как можно дольше, и предоставить миссис Мюррей достаточно времени, для того чтобы сделать тебя хорошей хозяйкой.
— Во сколько вы хотите обедать, сэр? — спросила пожилая леди, выходя из комнаты.
— В час, пожалуйста, — ответил он, смотря на часы. — Я хочу, чтобы Элси ела со мной, и из-за нее обед должен быть пораньше.
Маленькое личико Элси озарилось радостью.
— Я так рада, папа, это будет просто чудесно — кушать вместе в нашем собственном доме. Можно я всегда буду кушать с тобой?
— Я надеюсь, — улыбнулся он, — я совсем не мечтаю есть один.
Они сидели в кабинете мистера Динсмора, дверь которого выходила в маленькую гостиную Элси.
— Ты в состоянии пройти по своим комнатам, доченька, или мне понести тебя? — спросил он, наклонившись к ней.
— Я попробую сама, папа, если ты мне позволишь, — и она взяла его за руку.
Он тихонько повел ее вперед, но шаги ее казались неуверенными, и он, обняв ее за талию, помог дойти до дивана.
Хотя и была поздняя осень, погода стояла теплая, дыша всей прелестью южного климата. В садах еще цвели цветы. Двери и окна были широко открыты. Элси посмотрела в окно, а затем опять оглядела комнату.
— Какое это чудесное место, папа! И все в этой милой маленькой комнатке на месте, все такое изящное. Милый папочка, ты очень, очень добр ко мне! Я должна быть очень хорошей девочкой, чтобы все это заслужить.
— Тебе это нравится, доченька? Я очень рад, — и он прижал ее к себе. — Я старался подумать обо всем, что для тебя будет полезным или доставит тебе удовольствие, но если ты еще что-нибудь хочешь, только скажи мне что, и ты это получишь.
— Конечно, папа, — ответила она, улыбаясь, — Я бы никогда не подумала и о половине этих замечательных вещичек, которые уже здесь, и я не думаю, что можно найти еще что-то, чего бы я захотела. Ах, папа, как я счастлива сегодня, намного счастливее, чем в тот первый раз, когда я была здесь. Тогда я думала, что никогда больше в этом мире я не буду счастлива. А вот над этим твоим портретом я горько плакала, когда смотрела на него в тот день, но сейчас он совсем не вызывает у меня слез, и я рада, что он у меня. Спасибо тебе тысячу раз за то, что ты подарил его мне.
