Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?

Марта умерла в 1983 году накануне Дня Благодарения. Ее скрюченное и изуродованное тело было жуткой карикатурой на прежнюю красавицу Марту. Но когда тело отказало, Марта покинула его. Теперь она живет в новом теле. Она познала полноту и радость жизни. Она и сегодня жива благодаря той победе, которую одержал Христос. Христова победа достигла Марты благодаря женщинам из Общины Ребы. Но верим ли мы в вечную жизнь? Обладаем ли надеждой? Если наша надежда, замутненная богословскими спорами, ослабела, и мы не в состоянии нести истину корчащемуся в предсмертных конвульсиях миру, то тогда мы и в самом деле, как сказал апостол Павел, «несчастнее всех человеков» (1 Кор 15:19).

Любая религия, будь то буддизм, индуизм, ислам или нью–эйдж, так или иначе отвечает на вопрос о боли и страдании. Почти все, что я говорил о боли — о ее значении для организма, о том, как справляться с болью и как помогать страдальцам, — относится ко всем людям, независимо от вероисповедания. Теперь я хочу остановиться именно на христианском учении и поразмышлять над тем, что говорит о боли христианство. На что может рассчитывать верующий во Христа?

По сути, чтобы ответить на эти вопросы, нам нужно вернуться к исходной точке — к вопросу «Где Бог, когда я страдаю?» Этим вопросом задавались и Клайв Льюис, и Клавдия Клэкстон, и актриса, чей возлюбленный утонул, упав за борт яхты. Этот же вопрос мучил и Джони Эриксон–Тада, и Брайана Штернберга, и узников концлагерей. Перед каждым страдальцем неизбежно встает вопрос: «Где Бог? Что Он чувствует, когда я мучаюсь? Есть ли Ему до меня дело?»

Эти строки написаны Робертом Браунингом в середине девятнадцатого века — в эпоху безмятежного оптимизма. Но потом отгремели две мировые войны, пошли в ход атомные бомбы. Мир пережил холокост, геноцид, множество бедствий мирового масштаба. Сегодня мало кто будет утверждать, что в мире есть порядок. Хуже всего то, что Бог, по–видимому, преспокойно обитает Себе на небесах, не обращая внимания на ужасы, творящиеся на земле. Почему Он не вмешается?

Вот какие претензии высказывает в наше время Богу рядовой работник. Перед вами нехитрая история, рассказанная женой крестьянина–иммигранта. (Историю записал психиатр и писатель Роберт Коулз.)

«В прошлом году мы решили посетить церквушку в Нью–Джерси. Мы взяли с собой всех наших детей, даже грудную малышку. Священник — преподобный Джексон — его имя я точно никогда не забуду, велел нам сидеть тихо. Потом он сказал, что мы должны быть счастливы, что оказались в Штатах. Потому это христианская страна, а не какая–то там безбожная.

Тут мой муж вспылил — у него наверно разыгрались нервы. Он вскочил и начал кричать. Потом подошел прямо к священнику и велел ему заткнуться и больше не вякать. Муж кричал, чтобы священник проваливал обратно в свою церковь, где бы она ни была, и оставил нас в покое. Что мол, нечего делать вид, будто он оказывает нам милость.

А потом муж сделал самое ужасное: он взял малышку Энни, поднял ее и сунул под нос его преподобию. Он орал и вопил на священника как сумасшедший — я никогда еще не видела мужа таким. Точно не помню, что он говорил, но, видимо, о том, что наша Энни больна, а мы не можем показать ее врачу. И еще, что у нас нет денег ни на нее, ни на других детей, ни на самих себя.

А потом он поднял Энни над головой, так что она оказалась выше его преподобия, и спросил, почему бы священнику не помолиться за Энни. Почему бы ему не помолиться, чтобы Бог наказал наших хозяев–фермеров за то, что они плохо обращаются с нами — приезжими. Потом мой муж опять кричал, что Богу нет до нас дела, что Он заботиться только о «Своих».

Священник ответил мужу. Зря он начал ему перечить, ой, зря. Он сказал, что нужно выбирать слова: нельзя обвинять и ругать Бога, упрекать Его в наших несчастьях. Бог, мол, не обязан следить за тем, что делают фермеры, и что с ними происходит здесь, на земле. «Бог печется о вашем будущем», — так сказал преподобный. Я думала, что муж взорвется. Он и правда опять начал кричать, но повторял только одно слово: «Будущее! Будущее! Будущее!» А потом снова сунул Энни под нос священнику, бедная малышка расплакалась. А муж все спрашивал, какое может быть будущее у Энни, и что делал бы его преподобие с нашим «будущим», окажись он на нашем месте.

Муж сказал, что его преподобие такой же, как и все, — он наживается на нас. А потом поднял Энни высоковысоко, почти к кресту и крикнул Богу, мол, нечего священникам говорить от Его имени — пусть Он Сам спустится и увидит все Своими глазами. Нечего всяким попам — он упорно повторял слово «попы» — говорить за Него.

Муж сказал про попов и уселся на место. В церкви никто не проронил ни звука, стояла мертвая тишина. А потом кто–то сказал, мой муж прав, и все захлопали. Я совсем засмущалась».

Этот крестьянин–иммигрант как нельзя лучше обрисовал суть проблемы страдания. Больные дети, отсутствие денег и надежды на будущее — почему Бог допускает подобное? Перед этой семьей стоят не философские, а самые что ни на есть жизненные вопросы: их дочь страдает, они ничем не могут ей помочь. Неужели Богу все равно?

Никакие христианские книги не помогут семье этого крестьянина решить свои проблемы. Им требуется сострадание и любовь, а не теоретизация происходящего. Однако разъяренный отец семейства, сам того не сознавая, разгадал главный секрет христианского отношения к страданию. Держа над головой свое дитя, подняв его к кресту, он потребовал, чтобы Бог Сам спустился с небес и посмотрел, что здесь творится. Крестьянин заявил, что священники, которые прикидываются посредниками между Богом и миром, не вызывают у него доверия.

Но дело в том, что Бог однажды уже сошел с небес. Он пришел в наш мир человеком, Он познал все тяготы этого мира. И нам нечего было бы ответить этому крестьянину, если б не было Воплощения.

Герои Ветхого Завета, такие как Иов или Иеремия, иной раз спрашивали Бога, не заткнул ли Он уши, чтобы не слышать их стенаний. Иисус раз и навсегда положил таким сомнениям конец. Бог не затыкает ушей. Напротив, Он обрел человеческие уши — с барабанными перепонками и ушными раковинами. На пыльных дорогах Палестины Сын Божий Своими ушами слышал плач и стоны больных и нищих, вздохи отчаяния мучимых чувством вины.

Взгляните на жизнь Христа свежим взглядом. Он — единственный в истории, Кто мог планировать Собственное рождение. И Он сделал выбор: умалил Себя и променял небесное совершенство на немощную плоть. Он облекся в кровь, мышцы и сухожилия, хрящи и нервные клетки. В Библии сказано, что нет такого искушения, которого не перенес бы Иисус. Он познал одиночество, усталость, голод. Он противостоял дьяволу. За Ним ходили толпы людей, жаждущих чуда. Его преследовали враги, желавшие Ему смерти.

В Библии есть лишь одно описание внешнего вида Иисуса. Оно записано задолго до Его рождения в книге пророка Исайи: «Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Ис 53:2–3).

Когда Иисус только начал Свое служение, народ откровенно смеялся над Ним: «Из Назарета может ли быть что–то доброе?» (Ин 1:46). Шуточка не новая: мол, Иисус — деревенщина, чудак из Назарета. И Он вел Себя соответственно: якшался с отверженными — прокаженными, проститутками, мытарями, калеками, откровенными грешниками.

Соседи выгнали Иисуса из родного города, хотели Его убить. Родственники сомневались в Его здравомыслии. Тогдашние правители надменно утверждали, что никто из властей и духовенства Его не признает. Его последователи — разношерстная компания, в основном рыбаки и крестьяне. Работяги–переселенцы чувствовали бы себя рядом с Ним в своей тарелке. Но в конце концов даже ученики Иисуса оставили Его. Народ променял Его жизнь на жизнь разбойника.

Ни в одной другой религии Бог по собственной воле не принимает образ твари — немощной и страдающей, не становится одним из нас. Английская романистка Дороти Сейерс пишет:

«Неважно, почему Бог сотворил человека именно таким — немощным, не защищенным от лишений, страданий и смерти. Но у Бога достало мужества и честности влезть в шкуру тварного существа. В какую бы игру Бог не играл со Своим творением, Он играет честно и по правилам. Он не требует от человека того, чего не взыскал бы с самого Себя. Бог знает все тяготы человеческой жизни — от бытовых и семейных неурядиц, нехватки денег и утомительного труда до вопиющих унижений мук, отчаяния, поражения и смерти. Когда Бог был человеком — Он был им на самом деле. Он родился в бедности, умер в позоре и считал, что земная жизнь прожита не зря».