Ознакомительная версия.
В Тибете есть обычай, что ламы, посвященные в какую-то практику, каждое утро «надевают» на себя личину своего Йидама. Как только совершается этот обряд, злые духи, которые могли встретиться у него на пути, теряют способность узреть его в облике человека, а воспринимают как устрашающее ужасное божество, один вид которого предотвращает попытки причинить ему какой-либо вред. Маги – эксперты в этом искусстве, как они сами говорят, скрывают свою собственную внешность под любой иллюзорной формой.
Среди многих лам, с серьезным видом «надевающих» на себя личину своих Йидамов по утрам, вероятно, немногие действительно способны к подобным чудесам. Не знаю, на самом ли деле они могут провести демонов, но совершенно точно не могут обмануть человеческий взгляд. Правда, слышала, что некоторых лам видели в облике божеств из ламаистского пантеона.
Подстрекаемые чудесными легендами, повествующими о способности древних тубтобс создавать тулпа, некоторые нгаспа и ламы (их немного) желают, хотя и скрывают это, добиться успеха в освоении особых разделов эзотерического учения.
Однако такая практика считается очень опасной для всех, кто не достиг высших умственных и духовных степеней просветления и не полностью знаком с природой психических сил, задействованных в этом процессе.
Как только тулпа получит жизненные силы в количестве достаточном для своего пребывания в виде реального существа, он старается освободиться от контроля своего создателя. Это, как говорят тибетские оккультисты, происходит почти механически, точно так же, как ребенок высвобождается из чрева матери, когда его тело закончило свое формирование и он может жить самостоятельно. Иногда фантом превращается в сына-бунтаря, и борьба между магами и их созданиями становится слышной для многих, причем часто маги бывают сильно ранены или даже убиты ими.
Тибетские маги рассказывают и о случаях, когда тулпа, отправленный с каким-либо заданием, не возвращается назад и отправляется в странствия в виде полуразумной, опасной и злобной куклы. То же самое, говорят они, может случиться, когда создатель тулпа умирает до того, как уничтожит свое создание; хотя, как правило, фантом после смерти хозяина исчезает либо сразу, либо постепенно, как тело, оставленное без пищи. С другой стороны, некоторые тулпа изо всех сил стараются выжить после смерти создателя или их специально создают таким образом, чтобы они остались существовать после смерти создавшего их ламы. Их можно принять за настоящих тулку[172], и действительно, очень трудно провести четкую демаркационную линию между тулпа и тулку: существование и тех и других основано на одной и той же теории.
Верить ли этим странным рассказам о взбунтовавшихся «материализациях», о фантомах, ставших реальными существами, или отрицать их бытие, считая все это фантастическими сказками, проявлениями дикой фантазии? Вероятно, так и есть, хотя я ни на чем не настаиваю, я только передаю слышанное от людей, которым в других обстоятельствах поверила бы, – впрочем, они могут искренне заблуждаться.
Допуская большую степень преувеличения и делая скидку на сенсационные добавления, лишь с трудом берусь отрицать возможность визуализации и оживления тулпа. Кроме того, у меня была возможность видеть подобные мыслеформы, да и моя природная недоверчивость заставила меня провести опыты на самой себе, и мои усилия увенчались успехом. Чтобы избежать влияния всех видов ламаистских божеств, которых я ежедневно видела вокруг себя, выбрала для своих экспериментов более мелкий персонаж – монаха, низкого и толстого, совершенно безобидного и смешного на вид.
Закрывшись в цам, я занялась выполнением предписанных ритуалов и концентрацией мысли. Через несколько месяцев фантом монаха был образован; фигура его постепенно фиксировалась и приобретала живые черты; он стал добрым гостем, живущим в моем жилище. Затем я нарушила уединение и отправилась путешествовать со своими слугами и палатками.
Монаха мы включили в свою компанию. Хотя я жила открыто, каждый день скакала многие мили на лошади, иллюзия не разрушалась: толстого трапа видела то тут, то там, и мне не требовалось думать о нем, чтобы он появился. Фантом действовал естественным образом, как и все путешественники, и я не давала ему никаких указаний на этот счет. Например, он ходил, останавливался, осматривался вокруг. Иллюзия была главным образом визуальная, но иногда я чувствовала, словно его ряса слегка задевала меня, а однажды мне показалось, что он дотронулся до моего плеча рукой.
Черты, которые я придумала, выстраивая свой фантом, постепенно менялись. Толстое с румяными щеками лицо похудело, затем приобрело слегка насмешливое, хитрое и неприятное выражение; он стал более беспокойным и лысым – короче, вышел из-под моего контроля. Однажды пастух, привезший мне в подарок масло, увидел тулпа в моей палатке и принял его за живого ламу.
Пришлось позволить явлению развиваться своим чередом; однако присутствие нежелательного компаньона начинало действовать мне на нервы, он превратился в мой «дневной кошмар». Более того, я начала планировать поездку в Лхасу и нуждалась в ясном уме, не загруженном никакими посторонними делами; вот почему я решила уничтожить фантом. Мне это удалось, но только через шесть месяцев тяжелой борьбы: порождение моего ума упорно цеплялось за жизнь.
Нет ничего необычного, что я создала свою собственную галлюцинацию. Интересен сам факт материализации, – другие тоже видели мыслеформы, созданные мной искусственно.
Тибетцы расходятся в мнениях относительно этих явлений. Некоторые считают, что материальная форма впрямь начинает существовать. Другие полагают, что призрак является только в воображении, – мысль создателя влияет на других и заставляет их видеть то, что видит он.
Несмотря на все усилия, потраченные тибетцами на то, чтобы найти рациональное истолкование всех этих чудес, большая часть их так и осталась без объяснений – то ли потому, что они чистый вымысел, то ли по каким-то другим причинам.
Тибетцы обычно соглашаются, что высшие мистики не умирают обычным способом, – многие из них растворяют свои тела когда и где хотят и не оставляют никаких следов. Рассказывают, что Речунгпа исчез именно так; еще – что во время особой созерцательной медитации Дагмедма, жена ламы Марпы, окончила жизнь, вселившись в тело мужа.
Но все это персонажи из далекого прошлого, – намного интереснее слушать о событиях недавних дней. А интерес к чудесам растет, и, вместо того чтобы поселиться в каком-нибудь одиноком ските, чудо происходит среди сотен очевидцев. Замечу, что не находилась среди них и черпаю информацию из сообщений людей, которые утверждают, что видели то или иное чудо. Моя единственная связь с чудесами заключается в том, что мне довелось быть лично знакомой с ламой, исчезнувшим чудесным образом. Этот лама, по имени Кьонгбу римпош, – один из духовных учителей и религиозных советников таши-ламы. Когда я была в Шигадзе в 1916 году, он, уже довольно пожилой человек, жил в ските в нескольких милях от города, на берегу реки Йесру-Цан-гпо (Брахмапутры). Мать таши-ламы оказывала ему большое уважение и, когда я гостила у нее, рассказывала мне невероятные истории об этом досточтимом ламе.
Говорили, что с годами рост этого ученого отшельника постепенно уменьшился, – по мнению тибетцев, явный признак духовного развития. Легенды повествуют, что тела иных дубтобов, в молодости высоких людей, сжимались до минимальных размеров и в конце концов исчезали.
В то время в новом храме хранилась огромная статуя будущего Будды Майтрейи; ее почти закончили и уже начали поговаривать о церемонии освящения. Таши-лама желал, чтобы его старый духовный советник отправил обряд освящения статуи, но тот отказался, – он умрет раньше, чем будет закончен новый храм. В ответ таши-лама стал умолять отшельника отсрочить свою смерть до тех пор, пока он не благословит новое здание.
Быть может, такая просьба удивит читателя, но в соответствии с верой тибетцев в могущество высших мистиков считается, что они выбирают время своей смерти. Отшельник пообещал совершить обряд освящения.
Примерно через год после моего визита в Шигадзе храм достроили; в день его освящения (рабнее[173]) таши– лама послал к скиту прекрасный портшез и эскорт для сопровождения Кьонгбу римпоша в монастырь Ташилхунпо. Мужчины из эскорта видели, как лама сел в носилки, дверцы закрыли, и носильщики отправились в обратный путь.
В Ташилхунпо на религиозный праздник посвящения собрались тысячи людей. К крайнему своему изумлению, все они увидели: лама идет пешком и один. В тишине он перешагнул порог храма, прошел прямо к гигантской статуе Майтрейи, подошел так близко, что его тело уперлось в нее, а затем постепенно совсем слилось с нею.
Ознакомительная версия.
