Третье слово, или слово против монофелитов
1. Рассудительные врачи, мудрые и сведущие знатоки [своего дела], желающие обрести [знания], касающиеся исцеления болезней, до изготовления противоядий сначала стремятся узнать те вещества, которые исторгают причины заболеваний. Таким же образом и хотящие основательно и безболезненно истребить и искоренить тлетворные недуги и губительные пагубы ересей прежде всего должны раскрыть, обнажить и подрубить их корни, чтобы потом уже, основательно изучив их, наилучшим образом и исцелять их.
«Не суть речи, ниже словеса, ихже не слышатся гласи их. Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенный глаголы их» (Пс. 1 8:4–5). Я имею в виду [гласы и глаголы] боевых ратей персов и ромеев, после чего победный трофей Креста [Господня] был возвращен царем Ираклием, с помощью Божией, в Иерусалим.
Властвующий в то время над Ромейским царством скипетроносец Ираклий, свершая свой поход по земле персов и халдеев, в Антиохии встретился с неким Афанасием, называемым патриархом ненавистной иерархии яковитов, который и был искусен в речах и отличался присущим сирийцам зловредным коварством. И, вступив с ним в беседу относительно веры в две природы Христа, царь обещал, что если [Афанасий] поддается убеждению и признает святой Халкидонский Собор, то [государь] сразу же поставит его патриархом святой кафолической Церкви. Афанасий же, то ли из лицемерия, то ли по каким–либо своим соображениям сразу признал Собор, исповедовав два соединенных естества во Христе. И когда это устроилось, он стал вопрошать царя относительно действий и воль: следует ли их считать двойственными или единичными во Христе?
Царь, приведенный в смущение новшеством вопроса (поскольку он никогда раньше не ставился вплоть до нашего времени), написал Мартину, папе Римскому, а также Сергию епископу Константинопольскому. Папа, в соответствии с Преданием святых отцов, ответил ему следующее: «Когда признаются два естества — тварное и нетварное, — тогда совершенно необходимо, чтобы они обладали и своими двумя естественными свойствами, я имею в виду воли и действия. Ибо если одно хотение и действие, то тогда не два естества, но одно». Так писал Мартин. Сергий Константинопольский же, будучи сирийцем родом и, как повествуется потомком яковитов, направил Ираклию послание, где утверждалось противоположное, то есть исповедовалось одно естественное хотение и действие во Христе. Царь, получив от обоих послания, склонился к тому, о чем писал Сергий. Афанасий радостно воспринял это [известие], поскольку в своем коварстве он понимал, что там, где говорится об одном действии, признается полностью и одно естество.
Затем Кир посылается патриархом в Александрию; там он, с помощью Феодора Фаранского [1], сходным образом создал [как бы] «зиждющееся на воде» единение (которое было в действительности пустым делом), подписавшись [под положением] о едином естественном действии во Христе1. 0когда это [единение] распространилось на Антиохию и длександрию, то Халкидонский Собор и кафолическая Церковь были ввергнуты в великое бесчестие. Ибо яковиты в Сирии и феодосиане в Александрии, кичась [своей победой], говорили: «Не мы с Халкидоном, а Халкидон с нами вступил в общение, исповедуя одно естество Христа посредством одного [Его] действия».
Прослышав про это, Ираклий устыдился [и был поставлен в трудное положение]. С одной стороны, он не хотел упразднять то, что сам затеял, а с другой, не мог вынести позора. Тогда, считая, что совершает нечто великое, он издал так называемый «Эдикт», запрещающий исповедовать во Христе одно пли два действия. Узнав об этом, сторонники Севера [2] стали насмехаться в харчевнях и банях над [кафолической Церковью, говоря: «Халкидониты, недавно рассуждавшие по–несториански, протрезвели и, обратившись к истине, соединились с нами, [признав учение об] одном естестве Христа посредством [учения об] одном действии. Ныне же, признав первое [полностью] правильным, они отказались и от того, чтобы исповедовать одно или два действия во Христе.
Слыша и видя [все] это, Римский предстоятель Мартин не смог вынести такого бесстыдного поношения Церкви и созвал в Риме Собор из многих благочестивых епископов, который, опираясь на святоотеческие свидетельства провозгласил два нераздельных свойства Христа, то есть божественную и человеческую воли и действия Его.
Затем скончался Ираклий, а Мартин был отправлен в ссылку внуком Ираклия. После чего восстал пустынный Амалик [3], поражающий нас — народ Христов. Тогда случилось первое, ужасное и непоправимое поражение ромейского войска; я имею в виду кровопролитие при Гавифе, Иермухе и Дафемоне. За ними последовали захват и сожжение [городов] Палестины: Кесарии [Палестинской] и Иерусалима: далее произошла потеря Египта, внутренних областей островов, а также непоправимое опустошение и обезлюдивание [всей] Ромейской державы.
Но [все это] не прочувствовали владыки ромеев, и потому они, послав за светочами Римского Собора, отрезали им языки и отсекли руки. И каково же было возмездие Божие, обрушившееся на нас за такое [злодеяние]? Почти полное уничтожение ромейского войска и флота в Финикии, которое вновь привело к разорению всего христианского люда и опустошению областей; и это не прекращалось до тех пор, пока гонитель Мартина не погиб от меча в Сицилии.
Сын его, Константин Благочестивый, посредством Вселенского Собора соединил святые церкви, исповедовав в согласии со святыми отцами божественную и человеческую воли и действия во Христе, Боге нашем. Сей священный Собор, словно благоприятная жертва (1 Пет. 7:10) и благовонное курение Аарона (Исх. 3 0:7–10), принятое Богом, на двадцать лет прекратил уничтожение нашего народа, меч врагов направил друг против друга, дал отдохновение областям, море сделал благоприятствующим плаванию, воспрепятствовал уводу [христиан] в плен и всей Ромейской державе даровал совсем не кратковременную передышку, утешение и мир.
2. Но все это не поняли и не восприняли безумцы, бродящие во мраке; насмехаясь над нами в харчевнях и банях пред девчонками и блудницами, они заявляют: «Говорящие о двух волях во Христе утверждают одну волю благую, а другую — злую, одну — божественную, а другую — диавольскую. Ведь каким образом можно вообще говорить о человеческой воле во Христе, когда Апостол изрекает: «плотская воля не покоряется закону Божию», «плотская воля есть вражда против Бога» (Рим. 8:7) и «мы были некогда непокорны (Тит. 3:3), исполняя желания плоти (Еф. 2:3), ибо плотская ноля есть смерть (Рим. 8:6)».
Так лают на нас враги истины, словно псы, уподобляясь также «коням и мескам, им же несть разума» (Пс. 3:9); они клевещут на нас, утверждая, будто мы говорим о двух лицах и ипостасях во Христе, двух разделенных и противоположных свободных произволениях [Его]; будто мы отрицаем слово «Богородица», учим вообще о двойственности и разделенности Христа и провозглашаем два действия в Нем, благое и злое. Подобной болтовней и клеветой они повредили народы, раскололи церкви, смутили [целые] области, оскорбили веру, склонили к отпадению иереев, ввели в заблуждение монашествующих, запятнали владык, возмутили всех — всякий град, всякое селение и всякую епархию подвергнув гонению. Творя насилия и всяческие притеснения, которые не обрушивали на Церковь даже ариане, они ненавидят нас такой ненавистью, какой не имеют даже к иудеям, самарянам, манихеям, язычникам или вероотступникам, предпочитая скорее вступать в общение и соединяться с идолопоклонниками, чем с нами, говорящими о двух неделимых свойствах Христа; избирают скорее молиться с иудеями, чем с нами, исповедующими во Христе нераздельные божественную и человеческую воли и действия. Они не желают и не могут различить, что есть божественная и нетварная воля, а что есть богозданиая и богодарованная воля нашей разумной души, [не ведая того, что] посредством этой воли осуществляется [все] благое и угодное воле божественной; наконец, [они не понимают], что есть плотская, диавольская и вещественная воля, которую порицают и отвергают и божественный Апостол и все [Священное] Писание.
Схолия: «Тем, которые собираются мудро и разумно провести соисследование вместе с еретиками относительно свойств Христа или же относительно [божественного и человеческого] действий и воль [Его, следует помнить], что прежде всякого рассуждения следует потребовать от них письменного изложения определений ($огоuq). Благодаря этим определениям легко опровергается неразумие еретиков. Ведь святые отцы [наши] говорят о двух совершенствах во Христе, то есть о том, что Он совершенен в Божестве, а равным образом совершенен в человечестве; что Он единосущен Отцу по Божеству и единосущен нам по человечеству.
Поэтому необходимо потребовать от еретиков, если, конечно, они в состоянии это сделать, определенного ответа на следующие вопросы: «Каково определение истинного единосущия? Каково определение полного совершенства? Каково определение души разумной и каково — души неразумной? Что есть плотская воля, что воля душевная и что воля божественная?»
