А чтобы и из устройства других членов дознать тебе попечительность о нас Создателя, поведем еще тебя к самому сердцу. Поелику сердце — существеннейшая часть тела, ему вверено владычество над всем телом, то Бог, как некоего царя, ограждает его отовсюду и облагает его крепкою стеною — грудью, чтобы ничто, приражающееся совне, не могло удобно вредить ему. А поелику оно в непрестанном движении, как источник кровеносных жил, то снизу подостлал под ним как бы мягкую некую постель — клетчатое, губчатое, ноздреватое, из жил сотканное тело легких, а сверху, конусообразную вершину его соделав твердою, наложил перепончатую, непроницаемую и твердую оболочку. Питательное вещество доставляет ему не вдыхаемый только воздух, но и кровь. А кровь, как бы водопроводом каким, привлекается в сердце из частей печени кровеносною трубчатою жилою. Печень же почерпает вещество сие в чреве. И чрево посредством желудка привлекает в себя пищу, изрезанную зубами, истонченную и умягченную губами; а привлекши в себя, прежде всего удерживает, превращает в сок, видоизменяет, преобразует,, переделывает в нечто, подобное себе самому; потом, хорошо переваренную и видоизмененную, правильно отделяет и, что окажется чистого, уступает печени, процеживает и привлекает в себя, а излишнее отвергает и передает кишкам, употребляя в содействие силу самоочищения. Так печень, прияв в себя оказавшееся в пище чистым, не довольствуется произведенным уже очищением и отделением, но, как бы сквозь какие цедилки, снова отделяет и очищает и, как отстой какой, и притом самый густой, по особым каким–то причинам привлекая в себя, селезенка собирает и обращает это в пищу себе. И что чрез меру переварено, приняло в себя желчное свойство и превратилось в желтоватый состав, то принимает в себя желчеприемный сосуд, а жидкое, крайне истонченное, не заключающее в себе питательности, поступает в приемник влажных излишеств. Так оную пищу, соделавшуюся совершенно чистою, уподобившуюся печени и превратившуюся в естество крови, приняв в себя, кровеносная трубчатая жила доставляет потребное сердцу, сама же идет вверх и, разделясь на многие кровеносные жилы, питает грудь, питает плечи и руки, доходит до самых ногтей, огибает шею, объемлет голову, нисходит в нижние задние части тела, в бедра, колена, голени, ноги и, одним словом, обходит всякую часть тела и ни один из живых членов не лишает ее орошения, потому что кровеносные жилы подобны каким–то трубам и водопроводам и к тому предназначены, чтобы орошать тело, почему имеют тонкую прозрачную оболочку, чтобы прилежащие части удобно получали от них пищу; а жилы бьющиеся имеют оболочки не только плотные, но двойные, потому что служат приемниками не крови, но дыхания, дыхание же тонко и истекает удобно.
Посему и здесь усматривай промыслительность Творца. Кровеносные жилы, как доставляющие кровь всем частям тела, устроил Он из перепонок тонких и на самое отверстие их наложил как бы решетчатые какие покровы, потому что кровь густа и для отделения своего имеет нужду в проходах больших. А потому, чтобы не вся изливалась, а только доставляла некоторую влажность прилежащим частям, такого качества устроил для нее сосуды. Жилы же бьющиеся, разливающие повсюду дыхание (так как оно удобно рассевается и легко истекает чрез самые малые части), Зиждитель соткал иным образом и устроил их не из одной только оболочки, но из двух плотных и весьма частых. Сблизил же бьющиеся жилы с кровеносными, чтобы кровь, побуждаемая теплым дыханием, повсюду пробегала. Ибо знал, что застой ее производит охлаждение. Посему–то в некоторых частях те и другие жилы соединил между собою весьма малыми некиими отверстиями, чтобы и кровь в малой некоей мере принимала в себя дыхание, которое бы невольно сообщало ей толчок и понуждало быть в движении, а также и дыхание пользовалось мокротою крови, которая бы орошала, увлажняла его и не дозволяла приходить в совершенную сухость. Какой богач, любящий великолепие, устрояя себе дом, столько заботился когда–либо о водопроводах, придумывал такое множество водотечей, устраивал для увеселения столько водометов и водоемов, как Зиждитель всяческих, созидая сей словесный дом, остенил его таким множеством разных сосудов, доставляющих все потребное? Какой архитектор, ухитряясь сделать, чтобы домы освежались веянием зефира, расширяет так входы для воздуха, как наилучший художник Бог устроил, чтобы омраченный и смрадный воздух выходил из тела вон, а чистый втекал и проходил по всем бьющимся жилам? Какой садовник проводит так водное естество и доставляет орошение корням растений, как Насадивший сие живое растение и Создавший всю тварь неизъяснимым образом кровеносными жилами распространяет орошение на все члены тела?
В рассуждении питания и мы, человеки, ничем не отличается от неодушевленных дерев, потому что, подобно деревам, и мы имеем в нем нужду. Непитаемое дерево вянет и засыхает, и человек, томимый голодом, также теряет всю силу и предается смерти. Посему как дерева, приемля или дождь из облаков, или потоки из рек и источников, посредством корней всасывают влагу, и она питает ветви, кору, сердцевину, рождает листья, производит цвет, и делает, что созревают плоды, так и сие живое существо принимает устами пищу, и уста делаются источником, а пищеприемный проводник, обыкновенно называемый желудком, уподобляется водопроводу. Чрево же, подобно какому–то корню, приняв сию пищу, передает ее печени, как некоей подставке ветвей. Печень же не сама только пользуется для своей потребы, но по всем членам тела разносит сие орошение посредством кровеносных жил. Так питаемое тело в младенцах растет, удлиняется, расширяется и мало–помалу восприемлет надлежащий объем, а как скоро придет в определенную меру, перестает расти, но только питается. Так Творец всяческих печется о нашем естестве, и не только зиждет, но не престает и питать, и не питает только, но прилагает о нас и всякое иное попечение.
Подлинно недоумеваю, как восхвалить мне Творца! Разнообразие промышления Его о нас препобеждает мой ум; всякое слово уступает победу премудрости создания, никто не в состоянии познать устройство тел. И этого одного достаточно для тебя к песнословию Создателя! Не в землю ты смотришь, подобно безсловесным, не на чрево приникаешь взором наподобие свиней. Возведи только взор и усматривай Промысл. Тебя одного из всех животных создал Бог ходящим в прямом положении — на двух ногах, и каждую из них не из одного члена устроил, но составил из трех и связал тремя сочленениями; и одно примкнул к бедру, другим связал в коленах и еще другое вверил пятам. И сочленения стянул крепкими жилами, в мышцы вложил произвольные движения и связи сделал не слишком слабыми, а также не совершенно натянутыми. В последнем случае вовсе было бы отнято всякое движение, а в первом сомкнутые члены стали бы расходиться и скользить один по другому. По сему–то промышлению о тебе Божию и ходишь, и бегаешь, когда хочешь, и имеешь возможность и стать и сесть. Смотри же, и еще новая попечительность о тебе! Чтобы не чувствовать тебе неприятности и не иметь боли, когда сидишь на земле и камне, дана тебе как бы самородная подушка. А ты все так же неблагодарен; не чувствуешь даров, с неистовством и безумием восстаешь против Премудрости, столько о тебе промышляющей!
И пес знает того, кто его кормит: не отойдет прочь, когда он дома, ищет, когда нет его, и как скоро возвращается, выказывает удовольствие, опуская уши, вертя хвостом, выражая покорность, сознавая рабство, провозглашая благодеяние. И все это делает, будучи порабощен безсловесию, лишен всякого разума, только временем, привычкой и частыми благодеяниями научаемый различать знакомого и незнакомого, друга и наветника. А ты — причастник дара слова; тебе дан вождь — ум, который окрылен и быстротечнее всего видимого. Солнце в один день пробегает двойное поприще вселенной, а он в одно мгновение проходит вселенную и представлением касается небес, идет далее, по мере сил, как в зерцале видит Бога, созерцает неисчетные тьмы Ангелов и тысячи Архангелов, любознательно доведывается о том, что под землею, усиливается простереться далее всего этого, но не может; потому что пределом представлению ума служит то, бытие чего дознано им. И его–то имея вождем, правителем, браздодержцем, не чувствуешь ты Божиих даров, не исчисляешь множества благодеяний, но остаешься неблагодарным. И когда столько у тебя учителей, не желаешь изучить начатков Промысла. Смотри, чтобы не остаться тебе без всякого о тебе попечения и опытом не дознать, какая разница между Промыслом, попечительностью и лишением этого.
Теперь, любезный, поведем тебя к другой части человеческого тела. Рассмотри хребтовую кость, которая ведет начало от широкой кости в задней части тела, простирается до выи, подобно твердому столбу, составленному из многих позвонков, и держит на себе чрево, плечи, руки, шею, голову. Поелику Творец совне не обложил чрева ни одною костию, чтобы, принимая пищу, удобно расширялось и достаточную вместительность давало съеденному, то сзади подпирает его хребтовая кость. Ее же сложил Творец из многих костей, чтобы и удобно сгибалась, когда человек хочет нагнуться, и при сгибе не могла ломаться. Питает ее хребтовый мозжечок, имеющий источником головной мозг.
