Богу угодно являть могущество Своих верных служителей и изливать на нас видимые дары Своей милости чрез их посредство, чтобы почтить их высокую добродетель и утвердить для нас обязанность того почитания, которое мы должны воздавать Святым. Чтобы ни говорили еретики, Бог утверждает ту честь, которую мы воздаём Святым, и молитвы, которые мы воссылаем им, по тому самому, что внимаем им. Уполномочивает ли Он чудесами суеверие и делается ли таким образом .покровителем действий, оскорбительных для прав Его божества? Нет. Церковь представляет нам святых, как наших заступников на небе; будем вникать в дух её и не престанем умолять их о ходатайстве за нас пред Богом.
Одно чудо воскресения Тавифы обратило тысячи душ ко Христу; а между тем столько видимых и невидимых чудес, совершенных во всех веках, не сильны победить неверие мнимых мудрецов нашего времени! В них мы встречаем величайшее злоупотребление даров Божественных. В настоящее время, когда с одной стороны люди имеют столько средств научиться и просветиться при сиянии истины, с другой, когда встречают столько соблазнов и заблуждений, как скоро вера перестаёт быть их путеводителем, они заходят в лабиринт, в котором чем идёшь дальше вперёд, тем более заблуждаешься. Безрассудство и ослепление возрастают на каждом шагу, так что кажется, будь-то с потерею веры люди теряют и самый разум, так смешны и нелепы те мнения, которых они служат отголоском и жалкими жертвами.
Человек, который воскрешал мертвых, мог бы избрать своим жилищем другое место, а не дом ремесленника; но Пётр не страшится унизить своего служения смирением и скромностью. Он не думает собрать дань признательности и похвал за дело, которое он приписывает одному Богу. Дом кожевника он предпочитает всем другим, чтобы быть свободнее при отправлении своего служения, чтобы своим примером научить служителей Иисуса Христа иметь одного Бога своею целью, не заботясь о низших выгодах мирских, чтобы отнять, наконец, у богатых всякий повод к превозношению, а в бедных жалкую привычку - стыдиться того состояния, в котором поставило их Провидение.
Св. Павел пред Фестом и Агриппою
(Деян. гл. 24, 25, 26)
Св. Павел, первоначально обвинённый пред Феликсом, защищался с таким достоинством, которое возбудило в его суде уважение к нему, не смотря однако ж на это, Феликс, из угождения к Иудеям, оставил его в темнице. По прошествии двух лет, когда Фест поступил «а место Феликса, то Иудеи пришли к нему в Иерусалим, потом в Кесарию, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать. Павел торжественно доказал свою невиновность; но когда Фест, желая угодить Иудеям, предложил Павлу предстать на суд в Иерусалиме, то он отказался и потребовал суда у Кесаря. Тогда Фест, поговорив со своим советом, отвечал: ты потребовал суда у Кесаря, то и отправишься к Кесарю.
«Спустя несколько дней, Царь Агриппа с сестрою своею Вереникою, прибыл в Кесарию, поздравить Феста. И как они оставались там не малое время: то Фест предложил Царю о деле Павловом... Агриппа сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Фест отвечал: завтра же услышишь его. На другой день, когда Агриппа и Вереника пришли с великою пышностью, и вошли в место слушания суда с тысяченачальниками и отличными в городе людьми: по приказанию Феста приведён был Павел. И Фест сказал: Царь Агриппа и все присутствующие с нами! Вы видите человека, против которого и в Иерусалиме, и здесь Иудеи во множестве приступали ко мне с криком, что ему не должно более жить. Но я нашёл, что он ничего не сделал достойного смерти; и как он сам требовал суда у Государя, то я решил послать его к нему. Теперь, не имея ничего верного писать о нём к Государю, я представляю его вам, и наипаче тебе, Царь Агриппа, чтобы по рассмотрении было мне что написать. Ибо мне кажется неприлично, послать узника и не показать в чём его обвиняют. А^ритта сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя.
Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в защищение своё: «Царь Агриппа! Я почитаю себя счастливым, что пред тобою сегодня могу защищаться во всём том, в чём обвиняют меня иудеи; тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудейские. И потому прошу тебя выслушать меня великодушно. Жизнь мою от юности моей, которую сначала проводил я среди народа моего в Иерусалиме, знают все Иудеи; знают также обо мне издавна (ежели захотят свидетельствовать), что я жил по учению Фарисейскому, строжайшему в нашем вероисповедании. И ныне я стою пред судом за надежду на общение, данное от Бога отцам нашим, которого событие увидеть надеются все наши двенадцать колен, непрестанно служа Богу день и ночь. Сию-то надежду, Царь Агриппа, ставят мне в вину Иудеи. Что? Ужели невероятным почитаете вы, что Бог воскрешает мертвых? Правда, я и сам думал, что мне должно сильно действовать противу Имени Иисуса Назорея; и я делал это в Иерусалиме. Получив от первосвященников власть, я многих святых заключал в темницы, и когда убивали их, я подавал на то голос. И по всем синагогам многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса, и, в чрезвычайной ярости на них, преследовал их дажал в чужих городах». Затем Св. Павел рассказывает Царю историю своего обращения и продолжает:
«Посему я не воспротивился небесному явлению; но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом по всей земле иудейской и у язычников проповедовал, чтобы покаялись и обратились к Богу, и делали дела, достойные покаяния. За сие схватили меня Иудеи в храме и покушались убить. Получив же от Бога помощь, до сего дня я жив, и свидетельствую малому и большому, не говоря ничего более, как то, о чём Пророки и Моисей говорили, что это будет; то есть, что Христос должен был пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет сему народу Иудейскому и язычникам». При сих словах Фест назвал Павла сумасшедшим, но Павел с твёрдостью отвечал ему, что он не сошёл с ума, но, что, напротив, говорил слова истины, что события, о которых он повествовал, не тайно где-нибудь произошли, но что об них знает сам Царь, который так же верует Пророкам.
Агриппа сказал Павлу: ты немного не убедил меня сделаться Христианином. А Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими как я, кроме сих уз. Когда он сказал сие; то царь, правитель, Вереника и сидевшие с ними встали, и, отойдя в сторону, говорили между собою: этот человек не сделал ничего достойного смерти или уз. И сказал Агриппа Фесту: можно было бы освободить сего человека, если бы он не потребовал суда у Кесаря».
НАЗИДАТЕЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Верный служитель слова Божия, как человек мудрый, быв вынужден защищать свою невинность, говорить пред великими мира без унижения и без гордости; в устах его лесть не ослабляет истин, которые он должен возвестить; но в тоже время, благоразумие и уважение к сану на столько смягчают его слова, на сколько позволяет это истина, и требует любовь к ближним. Он не боится людей образованных и добросовестных ещё менее, ибо если часто невежество препятствует оказывать справедливость, то страсти сердечные ещё чаще отклоняют от того, чтобы даже и хотеть этого.
Когда Св. Павел в узах говорит своим судиям: я преследовал религию, за которую теперь ношу сии узы; я вынужден был признать её истинность, я не престану проповедовать её, хотя бы это стоило мне жизни, - когда Апостол говорит так, то можно ли думать, что он не убеждён в религии, им проповедуемой, или что он увлечён легкомыслием, сумасбродством или слабостью характера?
