Ответ на возражение 2. Философ в указанном месте рассуждает о противном природе в том смысле, что «то, что не по природе», противоположно «тому, что по природе», а не в том, что «то, что не по природе», противоположно «тому, что сообразуется с природой», а ведь именно в этом последнем смысле о добродетелях говорят как о том, что сообразно с природой, а именно постольку, поскольку они склоняют нас к тому, что приличествует природе.
Ответ на возражение 3. Человеку присуща двойная природа, разумная и чувственная. И коль скоро человек реализует акты разума через посредство чувственной деятельности, то тех, кто следует склонностям чувственной природы, гораздо больше, чем тех, кто следует порядку разума (ведь начало любого дела гораздо достижимее, чем его завершение). Наличие же в человеке пороков и грехов как раз и обусловливается тем, что он следует склонностям своей чувственной природы наперекор порядку своего разума.
Ответ на возражение 4. То, что является неправильным в произведении искусства, противно природе произведшего его искусства. Но вечный закон соотносится с порядком человеческого разума как искусство с произведением искусства. Следовательно, нет разницы в том, сказать ли, что порок и грех противны порядку человеческого разума, или же что они противны вечному закону. Поэтому Августин говорит, что «всякая природа, как именно природа, происходит от Бога, а как порочная природа – в той мере, в какой она отпадает от божественного искусства, посредством которого она была произведена»[388].
Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПОРОК ХУДШИМ, ЧЕМ ПОРОЧНЫЙ АКТ?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что порок, то есть дурной навык, хуже чем грех, то есть дурной акт. В самом деле, чем продолжительнее добро, тем оно лучше, и точно так же чем продолжительнее зло, тем оно хуже. Но порочный навык продолжительнее более быстротечных порочных действий. Следовательно, порочный навык хуже, чем порочный акт.
Возражение 2. Далее, нескольких зол нужно избегать больше, чем одно. Но дурной навык является виртуальной причиной многих дурных действий. Следовательно, порочный навык хуже, чем порочный акт.
Возражение 3. Далее, причина сильнее следствия. Но навык причиняет свои действия как в смысле их доброкачественности, так и – злокачественности. Следовательно, навык сильнее акта как в хорошем, так и дурном.
Этому противоречит следующее: человека справедливо наказывают за порочный акт, а не за порочный навык, из которого не следует никакого акта. Следовательно, порочное действие хуже, чем порочный навык.
Отвечаю: навык находится между способностью и актом. Но очевидно, что как в хорошем, так и в дурном акт предшествует способности, о чем читаем в девятой [книге] «Метафизики»[389]. В самом деле, лучше делать добро, нежели быть способным его делать, и точно так же более заслуживает наказания делание зла, нежели способность его делать, из чего следует, что в хорошем и дурном навыки находятся между способностью и актом таким образом, что, если так можно выразиться, насколько в добре и зле навыки превосходят соответствующие им способности, настолько же они уступают в этом ответствующим им актам. Это также очевидно из того факта, что навык называют добрым или дурным не иначе, как только постольку, поскольку он побуждает к хорошему или дурному акту, то есть навык называется добрым или дурным вследствие благости или порочности акта. Поэтому акт превосходит навык как в добром, так и в дурном, поскольку «причина, по которой вещь является именно такой, еще более такова».
Ответ на возражение 1. Ничто не препятствует тому, чтобы что-то одно превосходило что-то другое просто, и при этом было ниже его в некотором отношении. Затем, о вещи говорят как о превосходящей другую вещь просто, если она превосходит ее в том, что присуще им обеим, а как о превосходящей в некотором отношении, если она превосходит ее в том, что акцидентно им обеим. Но, как уже было сказано, акт превосходит навык в добром и дурном согласно самой природе акта и навыка. В то же время то обстоятельство, что навык продолжительнее акта, акцидентно им обоим, что обусловлено тем, что оба они по природе таковы, что не могут быть всегда актуальными и что их действие является преходящим движением. Следовательно, в добром и дурном акт превосходит все остальное просто, а навык превосходит все остальное в некотором отношении.
Ответ на возражение 2. Навык является несколькими действиями не просто, а в некотором отношении, то есть виртуально. Следовательно, приведенный аргумент не доказывает, что навык превосходит акт в добром и дурном просто.
Ответ на возражение 3. Навык обусловливает акт посредством деятельной каузальной связи, а акт обусловливает навык посредством конечной казуальной связи, в отношении которой мы и рассматриваем природу добра и зла. Следовательно, акт превосходит навык как в добром, так и в дурном.
Раздел 4. СОВМЕСТИМ ЛИ ГРЕХ С ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что порочный акт, то есть грех, несовместим с добродетелью. В самом деле, противоположности не могут одновременно присутствовать в одном и том же субъекте. Но грех, как было показано выше (1), в определенном смысле противоположен добродетели. Следовательно, грех несовместим с добродетелью.
Возражение 2. Далее, порочный акт, то есть грех, хуже порочного навыка, то есть порока. Но порок не может совмещаться в одном и том же субъекте с добродетелью, следовательно, не может и грех.
Возражение 3. Далее, грех может возникнуть не только в произвольном, но и в естественном. Но грех в естественных вещах случается только из-за порчи какого-либо природного начала; так, согласно сказанному во второй [книге] «Физики», повреждение семени может привести к рождению чудовища[390]. Следовательно, и в произвольных вещах грех возникает не иначе, как только из-за порчи какой-либо добродетели в душе, и потому грех и добродетель не могут одновременно присутствовать в одном и том же субъекте.
Этому противоречит сказанное Философом о том, что «добродетель возникает и гибнет по противоположным причинам»[391]. Но, как уже было сказано (51, 3), один добродетельный акт не обусловливает добродетель; следовательно, и один греховный акт не разрушает добродетель. Поэтому они могут одновременно присутствовать в одном и том же субъекте.
Отвечаю: грех соотносится с добродетелью как злое действие с добрым навыком. Затем, положение навыка в душе отличается от положения формы в естественной вещи. Ведь форма естественной вещи необходимо осуществляет приличествующую ей деятельность, и потому природная форма несовместима с действием противоположной ей формы; так, теплота несовместима с действием холода и легкость – с движением вниз (за исключением, конечно, насильственного действия со стороны какого-то внешнего двигателя). Душевный же навык, со своей стороны, производит действие не необходимо, а используется по решению человека. Следовательно, обладающий навыком человек может или не быть в состоянии использовать навык, или даже совершать противоположное действие, и потому обладающий добродетелью человек может совершать акт греха. И если мы сравниваем акт с добродетелью именно как с навыком, то этот греховный акт, будучи одиночным, не может разрушить добродетель, поскольку как навык не возникает вследствие единичного акта, точно так же он и не разрушается вследствие единичного акта, о чем уже было говорено выше (63, 2). Но если мы сравниваем греховный акт с причиной добродетели, то в таком случае бывает и так, что некоторые добродетели разрушаются одним единственным греховным актом. Так, всякий смертный грех противоположен любви, которая является корнем всех всеянных добродетелей как именно добродетелей и, следовательно, в случае разрушения любви единственным актом смертного греха разрушаются все всеянные добродетели как именно добродетели (я в настоящем случае имею в виду веру и надежду, навыки к которым вследствие смертного греха ослабляются настолько, что они больше не являются добродетелями). С другой стороны, поскольку простительный грех ни противоположен любви, он не обусловливает разрушения ни любви, ни других добродетелей. Что же касается приобретенных добродетелей, то они вообще не разрушаются вследствие единичного акта любого вида греха.
Таким образом, смертный грех несовместим со всеянными добродетелями, но совместим с приобретенной добродетелью, в то время как простительный грех совместим со всеми добродетелями, как всеянными, так и приобретенными.
