Однако некоторые лица сочли нужным сообщить эти учения Е. П. Блаватской. Полученное она соединила с откровениями своего собственного внутреннего существа. Ибо в этой человеческой индивидуальности духовное действовало атавистическим образом, как в прежние времена в руководителях мистерий, при состоянии сознания, которое, в отличие от современного, пронизанного светом души сознательной, было низведено до сновидческого. Так возродилось в "Блаватской-человеке" то, что происходило в мистериях в древнейшие времена.
Для современного человека существует безошибочная возможность определить, что может быть сообщено из содержания духовного созерцания более широким кругам. К этому относится все то, что исследователь может облечь в такие идеи, которые будут усвоены душой сознательной и по роду своему могут найти применение и в обычной, признанной всеми науке.
Не так обстоит дело, когда духо-познание живет не в душе сознательной, а в более подсознательных душевных силах. Эти последние недостаточно независимы от сил, действующих в телесном. В случае учений, извлекаемых из подсознательных областей, сообщения могут стать опасными. Ибо подобные учения могут восприниматься также только через подсознательное. Учитель же и ученик пребывают в такой области, где нужно тщательно различать то, что идет человеку на благо и что может нанести ему вред.
Все это не касается антропософии, ибо свои учения она полностью выносит из сферы бессознательного.
Внутренний круг Блаватской продолжал жить в "Эзотерической школе". Мою антропософскую работу я проводил в Теософском обществе. Поэтому я должен был знать обо всем, что в нем происходило. Только ради этой информации, а также исходя из необходимости существования узкого круга и для продвинутых в антропософском духо-познании, я вступил в "Эзотерическую школу". Правда, мой "узкий круг" должен был иметь несколько иной смысл, чем эта школа. Он должен был представлять собой более высокую ступень, высший класс для тех, кто уже воспринял достаточно много элементарных познаний в антропософии.
Теперь я хотел найти связь с уже существующим, исторически данным. Относительно "Эзотерической школы" я хотел это сделать так, как уже делал в отношении Теософского общества. Поэтому мой "узкий круг" сначала был связан с этой школой. Но связь эта основывалась только на его устройстве, а не на моих сообщениях из мира духа. В первые годы своего существования мой "узкий круг" внешне был как бы отделением "Эзотерической школы" миссис Безант. Но внутренне он был совершенно иным. И в 1907 году, когда миссис Безант посетила наш Теософский конгресс в Мюнхене, по соглашению между мной и миссис Безант эта внешняя связь также полностью прекратилась.
Научиться чему-то особенному в "Эзотерической школе" миссис Безант было невозможно, ибо с самого начала я не принимал никакого участия в мероприятиях этой школы, за исключением тех, которые могли предоставить мне информацию о происходящем в ней.
В школе и не изучали ничего иного, кроме сообщений Блаватской, ранее уже напечатанных. Кроме этого миссис Безант предлагала всевозможные индийские упражнения для развития способности познания, но я отвергал их.
Таким образом, до 1907 года мой "узкий круг" был связан с кругом миссис Безант в отношении того, что касалось его устройства. Но делать из этих фактов такие выводы, какие делали мои противники, совершенно неверно. Они пришли к такому абсурдному утверждению, будто я был приведен к духо-познанию только через "Эзотерическую школу" миссис Безант.
В 1903 году Мария фон Сивере и я снова приняли участие в Теософском конгрессе в Лондоне. Здесь присутствовал и председатель Теософского общества полковник Олькотт из Индии. Обаятельная личность, он смог благодаря своей энергии и поразительным организаторским способностям стать соратником Блаватской по основанию, устройству и ведению Теософского общества. Ибо на внешнем плане это Общество за короткое время превратилось в большое объединение с отличной организацией.
Мария фон Сивере и я сблизились на короткое время с миссис Безант благодаря тому, что она жила в Лондоне у миссис Брайт и во время наших последующих посещений Лондона нас также приглашали в этот гостеприимный дом. Миссис Брайт и ее дочь мисс Эстер Брайт были олицетворением любезности. И я с внутренней радостью вспоминаю время, проведенное в этом доме. Брайты были преданными друзьями миссис Безант. Они стремились теснее связать нас с ней. Но когда обнаружилось, что в некоторых вопросах, о которых я уже упоминал, я не мог стать на сторону миссис Безант, они очень огорчились, однако с железным упорством, не проявляя никакой критики, продолжали держать сторону духовной руководительницы Теософского общества.
Для меня миссис Безант благодаря своим известным качествам была интересной личностью. Я видел, что она имеет определенное право говорить о духовном мире исходя из собственных внутренних переживаний. Она обладала внутренней способностью приближаться душой к духовному миру. Позднее эта ее способность была подавлена теми внешними целями, которые она себе ставила.
Человек, который из духа говорил о духе, должен был представлять для меня интерес. С другой же стороны, я строго придерживался того мнения, что в наше время познание духовного мира должно жить внутри души сознательной.
Я прозревал в древнее духо-познание человечества. Оно носило сновидческий характер. Человек созерцал образы, в которых раскрывался духовный мир. Но эти образы развивались им не вполне сознательно и не через волю к познанию. Они возникали в душе, даруемые ей из космоса как сновидения. Это древнее духо-познание в средние века было утрачено. Человек вступил в обладание душой сознательной. У него исчезли познания-грезы. Он вызывает идеи в своей душе вполне сознательно через волю к познанию. Эта способность проявляется сначала в познании чувственного мира. Она достигает своей высшей точки как чувственное познание в естествознании.
Задача духо-познания состоит в том, чтобы вполне сознательно через волю к познанию приблизить переживаемые идеи к духовному миру. При этом познающий обладает душевным содержанием, которое переживается так же, как математическое содержание. Он мыслит как математик. Но он мыслит не в числах или геометрических фигурах, а в образах духовного мира. Это и есть, в противоположность древнему бодрствующе-сновидче-скому духо-познанию, сознательное нахождение в духовном мире.
Выработать отношение к этому новому духо-познанию в рамках Теософского общества было невозможно. Люди относились с недоверием к возможности приблизиться к духовному миру в полном сознании. Такое сознание было знакомо им лишь по чувственному миру; однако в своем понимании они не достигали того, чтобы развить его до духовного переживания. Напротив, существовало стремление подавить его, возвратиться к древнему сновидче-скому сознанию. Это стремление назад было и у миссис Безант. Едва ли она была способна понять современное духо-познание. И все же то, что она говорила о духовном мире, было почерпнуто ею из духовного мира. Именно поэтому ее личность представляла для меня интерес.
Среди других руководителей Теософского общества бытовало то же отрицательное отношение к полностью осознаваемому духо-познанию. Поэтому в отношении духовного я никогда не ощущал в душе родства с этим.
Обществом. Что касается общения, то я охотно посещал эти круги, но оставался чужд их душевному настрою в области духовного.
По этой же причине я не склонен был в своих выступлениях на конгрессах Общества исходить из собственных духовных переживаний. Я читал такие лекции, которые могли быть прочитаны даже тем, кто не обладает собственным воззрением на духовное. Это последнее сразу же начинало жить на лекциях, прочитанных мной не в рамках Теософского общества, а выраставших из того, что мы с Марией фон Сивере создавали в Берлине.
Так возникла берлинская, мюнхенская, штутгартская работа. К ней присоединились и другие города. Содержание, характерное для Теософского общества, постепенно исчезало; возникало то, что находило себе оправдание благодаря внутренней силе, жившей в антропософии.
Я прорабатывал результаты моего духовного созерцания, и в то же время сообща с Марией фон Сивере мы работали над организацией нашей внешней деятельности. Хотя, с одной стороны, я совершенно освоился с пребыванием в духовном мире, однако начиная с 1902 года и в последующие годы у меня были новые имагинации, инспирации и интуиции. Эти последние постепенно образовали то, что я затем опубликовал в своих книгах.
Благодаря деятельности Марии фон Сивере из совершенно малого возникло Философско-Антропософское издательство[187]. Первой вышла в свет небольшая книга, составленная из лекций, прочитанных мной в упомянутой здесь берлинской Свободной Высшей школе. Необходимость приобрести право на издание "Философии свободы", сбыт которой не брал более на себя ее прежний издатель, и самим позаботиться о ее распространении стала второй нашей задачей. Мы выкупили имеющиеся еще экземпляры и право издания. Нам было нелегко это сделать, ибо мы не располагали достаточными материальными средствами.
