5. Монастыри и места уединения. Благодаря тому, что орден дал своей францисканской харизме конвентуальный облик, его влияние наложило отпечаток на все общество, так что в XIV в. можно было с уверенностью констатировать, что «вся Европа стала францисканской». Сила воздействия францисканцев на Церковь и общество в последующие века ослабла, но нельзя отрицать, что, благодаря своему конвентуальному устройству, Орден стал важным фактором укрепления христианства в Европе.
Принимая активное участие в жизни Церкви и общества и оказывая на них влияние, францисканское Братство не предало забвению дух созерцания и отрешенности от мира. Конвентуальное устройство ордена не препятствовало содержанию значительного количества эремиториев, где братья могли жить в полном уединении, если они хотели посвятить себя созерцанию и поиску Бога в одиночестве. Значительная часть этих обителей была позднее предоставлена орденом последователям францисканских обсервантских движений или была отнята ими самими (начиная с 1368). В XVII-XVIII вв. к сохранившимся обителям добавились новые малые монастыри, живя в которых, братья опекали жителей небольших селений.
Францисканская конвентуальная традиция никогда не отвергала жизни в уединении, не отказывалась от заботы об уединенно живущих братьях и не отрицала ценности духовной жизни в традиции первых отшельников, которых благословил еще Серафический отец.
6. Юридические нормы жизни. Конвентуальное устройство Братства не стало чем-то неизменным и застывшим. Его юридические и духовные основы приводились в соответствие с различными требованиями времени и места, с многообразными формами культуры европейских народов, с различными запросами внутренней жизни. С этой целью вводились новые положения и вырабатывались Установления (Statuti) отдельных провинций, но главное — вносились поправки в конституцию ордена.
Основополагающие Нарбонские конституции, разные редакции которой принимались между 1260 и 1331 годом, была дополнена в 1336 году новыми нормами дисциплины и организации, сходными по характеру с древней монашеской традицией и заимствованными по настоянию Папы из Бенедектинской конституции. Эти нормы, в свою очередь, были усовершенствованы в последующих конституциях, главным образом, в Фаринской (1354), Сикстинской (1469) и Александровской (1501). Впоследствии, вместе с поправками, обусловленными потребностью в реформах и запросами времени, были приняты Пианская конституция (1565) и, самая полная, Урбанская (1628). Они обеспечили осуществление предписанных Тридентским Собором (1563) реформ монашеской жизни, которые дозволяли всем монашеским орденам, в том числе Ордену Братьев Меньших Конвентуальных, владеть общинным имуществом. Исключение было сделано лишь для Ордена Братьев Меньших Обсервантов и Ордена Братьев Меньших Капуцинов. Урбанская конституция, с некоторыми сокращениями и изменениями (1771 и 1823), одобрявшая харизму ордена и вдохнувшая новую жизнь в его апостольскую и научную деятельность, оставалась в силе практически до 1932 года.
7. Интеллектуальная деятельность оживилась благодаря перестройке генеральных и провинциальных школ, которые, в соответствии с новыми положениями, получили статус гимназий I, II и III класса (гуманитарные науки, логика, философия и богословие). Существовавшие университеты были утверждены в качестве коллегий (сегодня — богословские факультеты). В период между 1587 и 1701 гг. их было около десяти, начиная от Римской коллегии св. Бонавентуры. Каждая коллегия утверждалась папской буллой, с указанием числа набираемых по конкурсу студентов-бакалавров, оканчивающих курс после трех лет обучения. За коллегиями признавались те же права и прерогативы, что и за светскими университетами. В гимназиях, а особенно в академических коллегиях, вновь началось изучение великих учителей времен схоластики, появились новые преподаватели-интеллектуалы, проповедники, аскетические писатели, а среди них слуги Божии и святые, проявившие себя во всех сферах апостольской деятельности.
8. Миссионерство. В XVI в. орден попытался утвердиться на обширном поле миссионерской деятельности в Америке и других новых землях, находившихся под властью Испании или Португалии, но был оттуда насильственно вытеснен. Частично это компенсировалось возможностью непрерывной миссионерской работы в Константинополе и в православной Греции, начиная с XIII в. орден получил также право иметь значительные миссии в Румынии, России и сопредельных ей регионах.
9. Братская жизнь, деятельность, возрождение. В повседневной братской жизни члены ордена проводили время в молитвенном общении, делились плодами апостольской и интеллектуальной деятельности, разделяли кров и стол. Их общие права и обязанности не исключали привилегий и преимуществ, связанных с особыми поручениями, учеными степенями, личными или профессиональными заслугами. Вне ордена братская жизнь выражалась в различных формах священнослужения, включая пастырскую деятельность в церквях ордена, торжественное совершение литургии, часто сопровождавшееся пением и инструментальной музыкой. Братья повсеместно проповедовали, особенно во время Адвента и Великого поста, читали лекции по философии и богословию не только в орденских коллегиях, но и на философских и богословских факультетах университетов разных стран мира. Францисканцы нового времени, вслед за Франциском, особенно живо осознавали значение музыки как для развития религиозного и эстетического чувства, так и для культуры вообще. С начала XIV до XX вв. орден дал миру 400 композиторов, авторов музыкальных трактатов, музыковедов и регентов, работавших в церквях и соборах.
Братские отношения внутри ордена складываются в рамках упорядоченной общинной жизни, в согласии с регулирующими ее нормами во всем, что касается проживания, деятельности, общинного имущества, братских послушаний и, что особенно важно, взаимоотношений с настоятелями. Проявлением братства и его мощным орудием являлось проверенное веками законодательное оформление управления орденом. Активно вовлеченные в принятие решений юридического и бытового характера на монастырских, провинциальных и генеральных капитулах, конвентуальные францисканцы сумели остаться верными живому духу равенства первоначального францисканского Братства. К сожалению, были допущены некоторые очевидные отступления, такие, например, как ущемление в правах братьев, не имеющих священнического сана и не стремящихся к нему, или дарование привилегий, льгот и особых прав определенным лицам или категориям. Тем не менее, орден остался верен своим истокам, и царящий в нем дух братства оказал свое воздействие на окружающий мир.
На протяжении всей своей истории орден сохранял название «меньших братьев», хотя часто их называли и называют просто «конвентуалы», опуская слово «меньшие». Безусловно, конкретное проявление меньшести определялось в целом сферой деятельности братьев и их положением в обществе. Орден отошел от материального выражения социальной меньшести и бедности первых францисканцев с одобрения церковных властей. Однако было бы неверно утверждать, что меньшесть и бедность в ордене только провозглашались и являлись предметом размышлений, а не образом жизни. Бедность монастырей была вполне реальной. Даже в больших монастырях, расположенных в городах, в крупных центрах общественной и культурной жизни, ни о каком изобилии благ не могло быть и речи. В целом же можно сказать, что в эти века меньшесть и бедность конвентуальных францисканцев хотя и приобрели иную форму, отличающуюся от первоначальной, все же следовали харизме Основателя.
Заключение. Для ордена характерно определенное толкование харизмы Основателя, заключающееся в ее современном переосмыслении, которое позволяет жить ею, хранить ее и развивать.
Конвентуальность ищет исторической опоры в деяниях, словах и личности Франциска, в первоначальной жизни ордена, остерегаясь при этом идеологического фундаментализма, свойственного тем, для кого Франциск — застывший образец для воспроизведения.
Благодаря тому, что конвентуальный образ жизни получил благословение Святого Престола, уже в течение первых десятилетий братьям удалось справиться со многими опасными тенденциями, которые взяли верх среди т.н. «ревнителей» (zelanti), а позднее — среди радикальных спиритуалов. Самым опасным было обрядовое восприятие харизмы Основателя и стремление, в наивной верности его заветам, сохранить даже те ее черты, которые естественным образом отходят с течением времени. Орден избежал копирования уклада жизни уже существовавших монашеских институтов и сохранил свою францисканскую идентичность, несмотря на то, что братья иной раз удалялись от людей в пустыни или же имели тесный контакт с власть имущими, выступая посредниками между ними и народом. Сохраняя свою харизму, братья не «перегибали палку» и не занимали радикальных позиций, как это случалось с другими ветвями ордена, среди которых возникали течения, отлученные от Церкви за еретическое учение.
