Кого можно назвать укрывателями? Считать ли их за еретиков? На эти вопросы надо ответить, что те, которые дают приют стрелкам-колдунам или им подобным заговаривателям оружия, некромантам или колдуньям, о каковых идёт речь в настоящем сочинении, подразделяются так же, как и защитники еретиков и покровители их. Есть такие укрыватели, которые дают приют колдунам не один и не два, а много раз. Случается, что такие укрыватели невиновны, так как они дают приют колдунам по незнанию. Они виновны в том случае, если знают заблуждения тех, кого укрыли, и отдают себе отчёт в том, что церковь преследует таких, как жесточайших врагов веры. Тем не менее владетельные князья принимают их, оставляют у себя, защищают и т. д. Собственно говоря, они называются еретиками-укрывателями. О них говорят законы и утверждают, что они, как укрыватели, тем самым отлучены от церкви.
Должно ли, наконец, называть еретиками тех, которые препятствуют делу инквизиции, проводимому епископами против колдунов? Одни из них оказывают прямое противодействие. Так, например, они освобождают из тюрем обвиняемых в еретичестве, опираясь на свою собственную смелость, клевещут на инквизиционный суд и наносят раны свидетелям, дающим показания на процессе веры. Ежели таким вредителем является владетельный князь, то он постановляет, чтобы никто, кроме него, не вмешивался в разбор колдовского преступления, чтобы показания давались только ему и т. п. Те, которые оказывают непосредственное противодействие инквизиционному процессу или приведению в исполнение его приговора, а также оказывают прямую поддержку в этом своим советом, помощью или покровительством, хотя и весьма виновны, не должны быть, однако, рассматриваемы как еретики. Они становятся еретиками в том случае, если они замешаны ещё в других преступлениях. Тем самым они подпадают под отлучение. Если они пребудут в нём больше года, то их надлежит осудить как еретиков.
Имеются и такие, которые оказывают инквизиции косвенное противодействие. К таковым следует причислить тех, которые постановляют, чтобы никто не носил оружия для взятия еретиков под стражу, кроме принадлежащих к семье владетельного князя и т. п. (Смотри глоссу Иоанна Андрея к с. statutum, и именно к слову «indirecte»). Вина оказывающих косвенное противодействие менее значительна, чем вина оказывающих прямое противодействие. Своим проступком первые не становятся еретиками. Но они тем самым отлучаются от церкви. По прошествии года, если они не принесут покаяния, они подлежат, так же как и последние, осуждению, как нераскаявшиеся еретики. Они допускаются к милосердию лишь после клятвенного отречения от ереси.
Послесловие.
Повивальные бабки-колдуньи, а также другие ведьмы, наводящие чары, наказываются в зависимости от преступления. Также наказываются и такие ведьмы, которые с помощью дьявола употребляют суеверные средства для устранения околдований. Ведь не может возбуждать сомнения то, что они в состоянии не только устранять околдования, но и причинять их. В силу известного договора, следуя указанию бесов, ведьмы условливаются между собою, кто из них будет наводить порчу, а кто будет устранять её, чтобы с тем большей лёгкостью затуманить чувства простодушных и увеличить их неверие.
Так как стрелки-колдуны и другие заговариватели оружия могут существовать благодаря покровительству, защите и укрывательству светских владык, то все они подлежат предписанным наказаниям. Те, которые препятствуют инквизиторам в исполнении их служебных обязанностей, должны наказываться так же, как и покровители еретиков. Пробыв год под отлучением, и не принеся покаяния, такой еретик предаётся светской власти. Приносящие же покаяние допускаются к милосердию, если клятвенно отрекутся от ереси.
Что сказано о покровителях, защитниках и укрывателях стрелков-колдунов и знахарок-ведьм, то в равной степени относится и к защитникам всех иных ведьм и колдунов, наводящих различную порчу на людей, животных и полевые злаки. Но ведьмы и колдуны могут быть допущены к милосердию, если они принесут полное раскаяние в своих грехах, признаются во всём и будут просить прощения. В противном случае против них должны действовать те, на коих лежит эта обязанность, вызывая их в суд, беря их под стражу и произнося окончательный приговор, как об этом говорилось выше.
Тридцать пятый вопрос этой последней части о том, как надлежит произнести приговор над ведьмой, приносящей необоснованную или обоснованную апелляцию
Если судья замечает, что обвиняемый собирается обжаловать судопроизводство, то, во-первых, пусть трибунал примет к сведению, что подобное обжалование может быть уважительным и обоснованным или же недозволенным и недействительным. В процессах по делам веры предписывается избегать формальностей и придерживаться сокращённого судопроизводства (смотри с. multorum quaerela из Клементин), причём обвинённому отказывается в пользовании правом апелляции. Но случается, что судьи, по своему собственному усмотрению, ввиду запутанности процесса, затягивают его окончание. Пусть такие судьи примут к сведению, что если обвиняемому кажется, что они действуют вопреки закону и справедливости (например, не рассматривают его доказательств в своё оправдание или назначают допрос под пыткой, не испросив на то разрешения епископа и не посоветовавшись со сведущими людьми, хотя другие достаточные основания говорят против применения этой меры и т. п.), то обжалование надо считать заслуживающим внимания.
Во-вторых, судья, получив подобное обжалование, не высказывая беспокойства, должен потребовать предъявления письменной копии этого обжалования, указывая на то, что у него мало времени. После того, как обвиняемый представит письменную жалобу, судья должен сказать, что он ответит через два дня и что для расследования понадобится дней тридцать. Хотя судья сможет тотчас ответить и расследовать дело, если он опытен и знающ, однако, чтобы действовать с большой осторожностью, лучше всего отсрочить расследование на десять, двадцать, двадцать пять или более дней.
В-третьих, за указанный промежуток времени судья должен тщательно расследовать основания обжалованья. Если он, посоветовавшись со сведущими людьми, увидит, что он несправедливо поступил по отношению к обвиняемому, не допустив его к защите или без веских оснований прибегнув к допросу под пытками и т. п., то пусть он, когда наступит указанный срок, исправит свою ошибку, вернувшись к тому пункту, на котором остановился процесс, когда обвиняемый просил дать ему возможность защиты и т. п. Устранив эти затруднения защиты обвиняемого, судья может вести процесс дальше. Устранением затруднений обжалованье теряет своё значение (смотри с. cessante extra de appellationibus). Осмотрительный и осторожный судья увидит, что имеются такие препятствия, чинимые обвиняемому, которые легко могут быть устранены. О них мы сказали выше. Однако, обвиняемый попадает и в такие затруднения, которые не могут быть устранены. Так, например, обстоит дело при пытке или при потере найденных при обыске драгоценностей и полезных вещей, сожжённых вместе с орудиями, употребляемыми обвиняемой для колдовства. Уничтоженных вещей этих вернуть уже нельзя. Нельзя также и объявить подобное сожжение недействительным. Поэтому нельзя и вернуть процесса к исходному пункту до совершения этого уничтожения.
Пусть судья обратит внимание на следующее: часто случается, что обвиняемый, не надеющийся на оправдательный приговор, так как чувствует за собой вину, прибегает к средству обжалованья ведомого против него дела, чтобы избегнуть таким образом наказания. Такой обвиняемый подаёт необоснованные жалобы, именно, что судья несправедливо держит его в заключении и не хочет выпустить его на свободу на поруки и т. п. Когда такое обжалование будет ему предъявлено, пусть судья потребует оформления его в письменную форму. После получения такого, судья назначает в своём ответе, который даётся тотчас же или дня через два, срок передачи и приёмки решения по поводу жалобы, назначая его на десятый, пятнадцатый, двадцатый или тридцатый день. До истечения срока судья тщательно расследует дело, испрашивая совета у сведущих людей, дать положительный или отрицательный ответ на жалобу. Если окажется, что жалоба необоснованна и что жалобщик ничего другого не хочет, как избежать обвинительного приговора или отсрочить его, то нужно жалобу отклонить. Если же судья видит, что личная защита обвиняемого действительно затруднена, или причинённый ему урон может быть устранён, или возникает сомнение в основательности подозрений, или судья вообще устал от злобы жалобщика и хочет освободиться от столь великого бремени, то пусть заготовит ему положительный ответ. Если же срок, назначенный для ответа, наступил, но судья ещё не написал ответа или ещё не готов к нему, то он может перенести окончательное решение на тридцатый день, представляющий собой последний законом допустимый срок ответа на жалобу. Этому ответу даётся следующее содержание:
