Согретый вниманием и лаской батюшки, Герасим стал было от всего сердца благодарить старца. Однако тот отечески погладил по голове Герасима тёплой лёгкой ладонью и сказал: «Не меня надо благодарить и любить, а Бога».
Некоторое время он молчал, не выпуская головы Герасима от своей груди и не спеша поглаживая по волосам, как бы напутствовал: «Плыви ровно… не перегружайся… Если ты принимаешь дары – ты обязываешься принимать на себя и часть долгов этого человека… Какие это долги? Не вещественные, нет, а это – грехи. Должно молиться о прощении этих грехов, как о своих – всё с тебя взыщется. Принимать можно только в случае крайней необходимости – не иначе, никакого лишнего груза не прибавляй к своим грехам. Едва ли кто сможет одолеть и снести тяжесть груза своего и чужих ещё грехов в житейскую бурю. Безопаснее переплывают в своей лодке – не взяв чужих грехов со своими.
А ещё скажу тебе: что не есть необходимость для мирян, то необходимо для монахов.
По мере устроения – каждому свои требования, других не суди – но смотри только на себя.
И чем дальше идёт человек по духовному пути, тем больше и теснее его окружают бесы, не терпящие этого пути. Бояться их не надо, но борьба чем дальше, тем сильнее, и так до конца и должна быть не на жизнь, а на смерть, во всём и во всех мелочах. Тут нужны большая осторожность и внимание, чтобы не утратить легко, что с трудом приобрёл, и не потерять душевный мир – что драгоценнее всего. И учти – пути Божии до времени не бывают ясны, но постигаются через время путём изучения слова Божия и послушания голосу Совести…»
Благочестивый послушник Герасим, привыкший подчинять себя и всё, до него касающееся, воле Божией, склонился на наставления старца единственно лишь для того, чтобы видеть, что речёт о нем Господь (Пс. 84, 9). Его ответ принял за явное указание Промысла Божьего ко вступлению на высший путь жизни, к чему от детства стремилась чистая душа его «как елень на источники водныя» (Пс. 41, 2). Возложив надежду на Бога, испросил он у старца благословения и молитв. Старец обнял и поцеловал Герасима и, предсказав ему многое о будущем, благословив, отпустил.
На следующий день купил он билет на пароход, и с молитвой в сердце и на устах: «Настави мя, Господи, на путь Твой, и пойду во истине Твоей», – отплыл в обитель преподобных Сергия и Германа Валаамских, чудотворцев на остров Валаам (Нево) на озере Ладожском. Так уж складывалось в характере Герасима, что он никогда не делал ничего по своей воле, а делал по воле Божией. Жил, проводя время в непрестанной молитве и заботах о тех, кто рядом с ним пребывал в скорбях.
Когда Герасим вступил на твердь Валаама, то его охватило такое чувство, что не сразу мог ощутить своего состояния, где он находится, «на земле или на небе, а все монашествующие казались ему как Ангелы Божии».
Такой чистый взгляд был особым действием благодати Божией, ясно указывающий путь, с верою вопрошая словами Псалмопевца: Скажи мне, Господи, путь в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою (Пс.142, 8). Здесь Герасиму и был возведён путь спасения, указано место, преподаны благопотребные средства и способы.
Настоятель обители иеромонах Назарий, как человек духовного разума, заметив в Герасиме спасительную ревность к иноческой жизни, понуждения себя на все монашеские добродетели: к смирению, молчанию, горячее усердие к прохождению возлагаемых на него послушаний, и, убедившись в полной готовности Герасима к принятию и соблюдению монашеских обетов, подал прошение духовной власти о пострижении его в иночество: вчинить его в лик иноков Валаамской обители.
С согласия Священного Синода 24 сентября 1782 года послушник Валаамского монастыря Герасим Зырянов был пострижен иеромонахом Назарием и принял иночество с именем Германа, во имя преподобного отца Германа Валаамского чудотворца, – поощряя тем молодого инока к подражанию этому дивному Христову светильнику иночества.
Молодому иноку Герману исполнилось двадцать шесть лет.
Древняя Валаамская обитель, сто лет пустовавшая после разорения шведами, возобновившая свою жизнь по указу царя Петра, процветала «яко крин», и слава её уже разливалась по России величественным прибежищем Господа и Его Пречистой Матери, где упокоиться мог каждый входящий своей тишиной. «Монастырь процветал святостью жизни многих великих и явных подвижников, постников, пещерников, старцев и затворников. Подвижники старцы служили духовным украшением. Они пребывали в безмолвии и вместе в непрестанной молитве, беседуя всегда мысленно с Богом. Они обладали мудрым и тонким познанием сердца человеческого, указуя всякому истинный путь, ведущий ко спасению».
Аскетические традиции иноческого жития, породившие свои самобытные плоды, укрепились на Валааме с приходом в обитель Саровского старца Назария. Как игумен Валаамской обители, он устроил в ней монашескую жизнь по Саровским образцам, завёл три образа жития: общежительный, скитский и пустыннический, что позволяло братии восходить в духовном делании «из силы в силу».
При старце Назарии Валаам стал уникальным монастырем, где для Русской Церкви созревали духоносные валаамские старцы, притягивающие к себе монашествующих со всех концов богохранимого Отечества, чтобы здесь, подвизавшись в умном делании насладиться «сладкой свободой и тишиной», эти святые молитвенники за всё грешное человечество, приносили свои подвиги на алтарь суда Божьего, чтобы молитвой Христовой умягчить волю Спасителя.
По благословению отца Назария Герман поступил на послушание валаамским старцам. Назначение это было промыслительно. Сам же Герман постоянно выводил на проверку свои тайные чувства, и твёрдый, прямой до упрямства характер его, не уступая сомнительному разномыслию, упорно приближал его к единственно правильному решению – выявленное призвание к монашеской жизни подчинить воле Божией и тем увереннее идти по пути, который ему указало Проведение.
Поступая на это высокое святое послушание, Герману открывалась возможность обрести Иисуса Христа в сердце своём: ибо «кроме сердца нашего нигде в ином месте найти Его не можно». Русский подвижник Паисий Величковский сказал словами святого: «Если в твоём доме сокровище зарыто, а ты про то не знаешь, то в таком случае с тобою точно так, как бы оного и не было».
Уже в самом начале пути молодому монаху виделось, что постижение Царства Божиего даётся человеку с большим трудом – «Царство Небесное нудится», дорога к нему скорбная и тернистая. Господь же требует терпеливого крестоношения от всех Своих последователей: «Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). Иисус Христос предлагает всем выбирать жизнь или смерть, любовь к Нему или к миру, ибо любовь к миру вражда на Бога и Он любит любящих Его (Притс. 8, 17), «жить духом или пресмыкаться и умирать плотью». «Аще по плоти живёте, имате умрети, аще ли духом деяния плотские умерщвляете, живи будуте» (Рим. 8, 13). «Иже Христови суть, плоть распяша со страстьми и похотьми» (Гал. 5, 24). Вслед за Христом шли, по Его слову и примеру жили Апостолы. «Облекаются Апостолы в крестное всеоружие и предают телеса свои на раны», «Кто отлучит нас от любви Божией, – восклицает один из Апостолов, – скорбь или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?.. Никто нас не может отлучить от любви Божией» (Рим.8, 35). За Апостолами прошёл за Христом сонм мучеников. «Святые мученики препобеждают великую скорбь и болезнь телесную, так что человеческая природа изнемогает пред глубиной их страданий, возмущаемая чудесностью одного только зрелища» (Св. Исаак Сирин, сл. 91). Ни пытки, ни терзание, ни костры не могли заставить их отречься от имени Христа, – с радостью принимая мучения за имя Его, умирая с именем Сладчайшего Иисуса, они как и Апостолы жили для Христа и умирали для Него».
С первых шагов на пути подвижничества, распиная себе мир девством и нестяжанием, послушанием и крестоношением, Герман распял себя миру и получил венец мученический – Крест, – волю, готовую на всякую скорбь. Путь Божий – ежедневный Крест…
Руководствуясь словом Божиим и Евангельскими указаниями в Христоподражательном пути, Герман, хорошо уясняя, что «Прельстишася возомнившие упование на самих себе и возомнивший не обретати нужды в руководителе» – есть исключение для совершеннейших, идущих только под водительством Бога, по особенному Божию откровению очень редкому и нигде не отражённому – не по закону Церкви, а, значит, иметь духовного руководителя для новоначального инока, как необходимость предварительной христианской педагогики важна и полезна, решимость же производить опыты в вещах неизвестных не безопасна…
«Как я могу разуметь, если никто не наставит меня?» – чтобы не повредить своей душе, заботясь о всеобщей благости и по своей неопытности не пойти по каким-нибудь непроходимым и уклоняющимся от истинного пути дорогами. Герман считал за великое счастье иметь величайшего учителя отца Назария. Как новоначальный инок он, подобно пчеле, собирал с учений старцев-подвижников, как с бурно цветущих цветов, духовный мёд, бережно укладывая его в своём сердце, как в улей, помня великую мудрость: «И спрашивать у других св. Антоний считал столь спасительным делом, что и потом сам – учитель всех, он обращался с вопросами к кому-либо преуспевавшему ученику своему. Так, когда он получил от императора Констанция приглашение пребыть в Константинополь, спросил ученика своего Павла Препростого: идти ему или нет? И после того как Павел сказал ему: если пойдёшь, будешь Антоний, а если нет – будешь отец Антоний, он остался».
