Причем если в мире "Гарри Поттера" волшебство не считается злом, то в русских сказках и автор, и читатели, и сами персонажи прекрасно знают, что такое "нечистая сила", знают, что за связь с ней надо расплачиваться душой и вечной гибелью (см. сказку "Неумойка", номер 278). И тем не менее играючи идут на "контакт" и договор.
И если у Гарри нет выбора – обратиться к магии или Церкви, то у героев русских сказок такой выбор есть, но они предпочитают обращаться именно к магии. Молитва не отвергается, но считается недостаточной защитой. Например, в храмах от восставших покойниковколдунов защищаются начертанием круга, гвоздями и молотком, сковородкой, а не просто мольбой к Господу (см. сказки номер 366 и 367).
Формула весьма многих русских сказок не "добро побеждает зло", а "хитрость побеждает зло". И эта "находчивость" весьма неразборчива в средствах: она может использовать и обман, и колдовство, и воровство.
А в "Гарри Поттере" как раз предельно ясное различение добра и зла. Критерии добра и зла в "Гарри Поттере" ясны и вполне традиционны. Добро – это верность друзьям, забота о людях, любовь, жертвенность, семья как ценность (ее так не хватает Гарри). Сказку оценивать можно лишь по двум критериям: нравится она детям или нет, и по ее морали ("сказка ложь, да в ней намек!"). То, на что "намекает" "Гарри Поттер", моралите этой сказки, вполне ясно: любовь защищает лучше магии. А детям сказка нравится. Тогда чего же к ней еще придираться!
Вдобавок, адресована эта книга тем уже повзрослевшим детям, которые народных сказок читать уже не будут.
Народные сказки – они именно народные. Народ же – это "пестрое собрание глав". Одни головы одарены нравственным рассуждением, другие – не очень. Оттого и сказки такие пестрые: бывают дивные, христианские, нравственные, сердечные. А бывают – "хоть святых выноси". Относиться к ним поэтому тоже надо по-разному. А вот чего нельзя делать – так это выдавать индульгенцию русским сказкам просто потому, что они русские. Противопоставление "Гарри Поттер" – плох, а вот русские сказки хороши" выдает плохое знакомство с материалом русских сказок. Никакой общей этики, морали в русских сказках нет. Одни русские сказки восхищаются тем, чтО с точки зрения христианства является злом, другие – добром. Да, замечу еще, что я не приводил примеров из "Заветных сказок" афанасьевского собрания – то есть брал далеко не самые бессовестные образцы фольклора…
Так что сказать, что русские народные сказки как таковые, в своей массе чем-то лучше "Гарри Поттера", никак нельзя. Но ведь – были же они. И как-то сосуществовали с церковностью того же русского народа. И раз деталью русской церковно-народной традиции было терпимое отношение к сказкам, то я, как консерватор, не вижу оснований к тому, чтобы сегодня эту традицию ломать.
– Каково сегодня в Церкви вИдение отлучения Льва Толстого от нее?
– Ничего не изменилось за эти сто лет. Чтобы понять, что произошло тогда на самом деле, нужно забыть рассказ Куприна "Анафема" и снятый по нему фильм. Никакого специального чина с торжественной анафемой Толстому не было. В церковных и светских газетах было опубликовано обращение Синода к Толстому, в котором говорилось о том, что, к сожалению, взгляды Льва Николаевича ставят его вне Православной Церкви и делают невозможным его участие в Таинствах. И был призыв к православным христианам молиться о вразумлении графа Толстого. Что в этом безнравственного? Ведь и сам Толстой не считал свои взгляды церковно-православными. Так что Церковь просто со своей стороны подтвердила то, о чем Толстой неоднократно публично заявлял прежде.
Известен совершенно аналогичный жест в адрес того же Льва Толстого со стороны человека науки. Знаменитый русский врач Белоголовый лечил многих русских писателей. Но однажды, дав Толстому необходимые медикаменты, он не подал ему руки. В своих мемуарах он пояснил, что тем самым выразил свое отношение к толстовским нападкам на науку[26]. И в самом деле, старчески-брюзжащий Толстой нападал на все: на семью, на искусство, на государство, на науку, на технику. И на Церковь – в том числе. Все это казалось ему ненужным, репрессивным. Когда это брюзжание стало невыносимым, кощунственным и при этом заразным – тогда и Синод "отказал от дома" графу.
И все же решение Синода об отлучении Льва Николаевича от Церкви может быть пересмотрено. Просто официальная церковная позиция по этому вопросу находится в руках архивистов. Именно они должны внести ясность в последние дни жизни Толстого. Известно, что он ушел из дома в Оптину пустынь, хотел встретиться со старцем Варсонофием, но не решился. Известно также, что старец последовал за Толстым, чтобы все-таки с ним поговорить. Почему встреча не состоялась? Если удастся на основании документов, мемуарной литературы доказать, что в последние часы жизни Толстой был изолирован против своей воли, что у него было желание поговорить со старцем и покаяться, но его секретари не позволили этому случиться,– вот тогда у Церкви будут все основания с радостью отменить свое былое решение.
– Михаил Булгаков в "Мастере и Маргарите" тоже пошел путем цензурирования Евангелия?
– Я бы не стал так говорить. С Булгаковым все намного сложнее, по той причине, что Лев Толстой писал от себя, а несомненно антихристианское евангелие от Воланда – это евангелие именно от Воланда, а не от Михаила Афанасьевича Булгакова. Поэтому, в данном случае, отождествлять автора и его персонажи – не логично.
Более того, я думаю, что в определенном смысле православный Христос был именно таким, как булгаковский Иешуа га Ноцри из "Мастера и Маргариты". Точнее, как бы сказали сейчас, таким был "имидж" Христа, таким Он казался толпе. И с этой точки зрения роман Булгакова гениален, он показывает видимую, внешнюю сторону великого события – пришествия Христа-Спасителя на землю, обнажает скандальность Евангелия, потому что действительно нужно иметь удивительный дар благодати, совершить истинный подвиг веры, чтобы в этом запыленном Страннике без диплома о высшем раввинском образовании опознать Творца вселенной.
Мы привыкли к представлению об Иисусе Царе, Иисусе Боге, с детства слышим молитвы: "Господи, помилуй", "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного". А такие произведения, как картины Ге, или, в меньшей степени, Поленова, или тот же "Мастер и Маргарита" помогают нам понять всю невероятность и парадоксальность апостольской веры, почувствовать ее болевой ожог, позволяют нам вернуться в точку выбора…
– Но все же, почему среди церковных людей "Мастер и Маргарита" имеет больше противников, чем сторонников?
– Назовите мне хоть одну светскую книгу, которая имела бы в Церкви больше сторонников, чем противников! Исключением могут быть, наверное, только произведения Достоевского, да и то, как ни парадоксально, "Братьев Карамазовых" очень не любили в Оптиной пустыни[27].
Если судить по тем людям, которые вдумывались в "Мастера и Маргариту" уже будучи христианами, то видно, что существует два основных течения церковного литературоведения. Одна группа авторов считает (довольно аргументированно), что это оккультноантихристианское произведение[28], а другая группа церковных литературоведов, не менее аргументированно, считает, что это не так.
Я думаю, что отгадки не найти в самом тексте. Вопрос ведь стоит не в том, как квалифицировать "пилатовские" главы в романе – они безусловно антихристианские. Вопрос в другом: каково было отношение к ним самого Булгакова? А для того, чтобы ответить на него, необходим огромный комплекс свидетельств: биографических, мемуарных, необходим анализ черновиков "Мастера и Маргариты", а для этого нужно выйти за пределы "книжки в зеленом переплете", то есть самого романа.
Лично мне ближе та позиция, что в "Мастере и Маргарите" Булгаков пробовал дать некое предостережение против доверия к атеистической пропаганде. Для этого он использовал тот прием, который называется redutio ad absurdum, когда берется позиция оппонентов и ты заранее соглашаешься с ней, но доводишь их позицию до логического предела, и этот предел оказывается абсурдным.
Дело в том, что на Христа, как на странного и полусумасшедшего проповедника, указывали все атеистические лекторы 20–30-х годов в советской России. Булгаков не имел возможности прямо спорить с ними по цензурным соображениям, и поэтому он написал "Мастера и Маргариту", где глаза научного атеизма были вставлены в глазные впадины Воланда, и оказалось, что атеизм – это как раз взгляд на Христа сатаны, а отнюдь не просто науки.
– Почему вообще для христиан так важно утверждение, что Христос – это Бог? Многие люди, например Лев Толстой, не были атеистами, но порвали с Церковью именно из-за этого пункта ее вероучения. Почему христиане настаивают, что Иисус не просто самый лучший учитель нравственности, не просто великий и умный человек, а Сам Бог?
