О достигших преуспеяния и о сподобившихся просвещения тот же Отец говорит, что им надобно не глаголание Псалмов, но молчание, непрерывная молитва и созерцание: они соединены с Богом, и непотребно им отторгать ум свои от Него и подвергать смущению. Ум таковых прелюбы деет, когда отступит от памятования (в умной молитве) о Боге и возмется чрез меру за дела не столь важныя".
В пояснение сего, преподобный Нил приводит учения о совершенной молитве из писаный Святых Исаака, Симеона новаго Богослова и преподобнаго Макария Египетскаго. Слова сих Отцев мы поместим здесь сокращенно, по переводам новейшим.
Исаак Сирин говорит в слове 16-м о чистой молитве; "всякая духовная молитва свободна от движений… Когда действием Духа душа подвигается к Божественному: тогда излишни для нас и чувства и их деятельность… Когда управление и смотрение духа возгосподствует над умом-этим домостроителем чувств и помыслов, тогда отъемлется у природы свобода, и ум путеводится, а не путеводит… Тогда человек не будет иметь и хотения, и даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле ли он, или кроме тела (2 Кор. 12, 2). Симеон новый Богослов о духовной молитве следующее передает, без сомнения, от своего опыта; "какой язык изречет? какой ум скажет? Страшно, воистинну страшно, и паче слова. Зрю свет, котораго нет в мире, зрю посреде келлии, сидя на одре, внутрь себя зрю Творца мира, и беседую, и люблю, и слушаю, сладко питаясь единым Боговидением, и соединясь с Ним небеса превосхожду. И сие ведаю известно и истинно. Где же тогда тело, не вем". И о Господе продолжает (Симеон) так: "любит меня и Он, и в Себе Самом приемлет меня, и на объятиях сокрывает. На небесех живый, и в моем сердце есть; здесь и там зрится мною"… У Св. Макария Египетскаго в беседе 8-й так говорится о молитве совершенных совершенной: "иногда во весь день чем нибудь занятый, на один час посвящает себя молитве, — и внутренний его человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние в безконечную глубину онаго века, так, что всецело устремляется туда парящий и восхищенный ум. На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании, потому что помыслы насыщены и пленены божественным, небесным безпредельным, необъятным и чем-то чудным, чего человеческим устам изречь невозможно. В этот час он молится и говорит: о если бы душа моя отошла вместе с молитвою (ст. 1). "В другом месте (ст. 4): "человеку надобно, так сказать, пройти двенадцать ступеней и потом достигнуть совершенства. В иное время действительно достигает он этой меры и приходить в совершенство. И вот благодать снова начинает действовать слабее, и человек нисходить на одну ступень, и стоит уже на одиннадцатой. А иный, богатый благодатию, день и ночь стоит на высоте совершенства, будучи свободен и чист, всегда пленен и выспрен. И такой человек… если бы так было с ним всегда, не мог бы уже принять на себя служение слова, или иное какое бремя, не согласился бы ни слышать, ни позаботиться, как обыкновенно бывает, о себе и об утреннем дне, но только стал бы сидеть в одном углу, в восхищении, как бы в упоении… Посему-то совершенная мера не дана ему, чтобы мог он заниматься попечением о братии и служением слову (*)".
И что речем о тех, кои, еще в мертвенном сем теле, служили безсмертной пищи и, в мире сем маловременном, сподобились отчасти той радости, которая соблюдается в небесном отечестве? Они не трогаются ни красотами и удовольствиями мира сего, ниже скорбями и горестями его, так, что с Апостолом дерзают говорить: ничтоже нас разлучит от любве Божия. Но это принадлежит, по слову Святаго Исаака, тем, кои видели таковые опыты и чувствовали их в себе самих, достигнув дара сего, при руководстве Отцев, и после ревностных стараний и труда в житии своем".
(*) Эти, равно как и в других местах сего издания, мысли Св. Отцев приведены по переводам, напечатанным в журн: "Твор. Св. От. в русск. перев".
46. Вопр. В благоговейном и смиренном чувстве, взирая на столь возвышенное устроение духовное, что преподобный Нил далее говорит о нем, применительно к себе самому?
Отв. "Мы же, говорит, непотребны, многим грехам повинны и многих страстей исполнены. И по тому самому не заслуживали бы даже и слышать о таковых предметах. Но уповая на благодать Божию, я осмелился изрещи несколько о них слов из святых Писаний духоносных Отцев;-да познаем, хотя не вполне, как мы окаянны и как безразсудны, прилепляясь и пристращаясь к миру сему, скопляя вещи тленныя, и ради их вдаваясь в заботы и смуты, со вредом для душ наших. И все сие мы похвалу себе поставляем и добрым делом считаем. Но горе нам! мы не понимаем (достоинства) душ наших; не разумеем, для какой жизни мы призваны, говорит Святый Исаак. Житие наше в мире сем, его скорби, его блага и покой нами почитаются за нечто важнейшее. О жизни же по Духу, мы, погрузясь в леность, в миролюбие и безпечность, говорим, будто бы она свойственна была токмо древним святым; а нам де не приходится, да и невозможны толикие подвиги".
47. Вопр. Как же преподобный Нил выясняет, что подвиги древних Отцев возможны и ныне?
Отв. "Нет, нет, говорит он, то неправда, будто бы подвиги древних Отцев невозможны ныне. Невозможны они для тех, кои безпечно порабощают себя страстям, кои не хотят каяться, истинно прилежать к делу Божию и предаются неполезным попечениям мира сего. Тех же, кои усердно каются, кои со многою любовию и страхом взыскуют Бога, и к Нему Единому взирают, и по заповедям Его поступают, — тех всех Господь приемлет, милует, дарует им благодать Свою и прославляет их. Так уверяет нас все божественное Писание".
48. Вопр. Как в древния времена обучались духовной иноческой деятельности? И ныне можно ли обучаться ей так же, как прежде?
Отв. Прежнее и нынешнее средства обучения иноческому делу не одинаковы. "В древности многие Отцы и сами проходили поприще сие и других руководили. Ныне не то, по оскудению руководителей. Но кто посвятит себя всецело делу Божию, того сама благодать Божия вразумляет, тому она способствует отныне и до века. Тех же, кои не хотят подвизаться, и суесловят, будто бы в настояще время не подает уже Бог древних дарований, — тех, говорю, Апостол называет прельщаемыми и прельщающими других. Есть и такие, кои и слышать не хотят о том, что и ныне есть благодать. Григорий Синаит называет их омраченными крайним нечувствием, неразумием и маловерием. Мы же, увидав все сие от святых Писаний, если желаем прилежно заняться делом Божиим, да удаляемся, елико можно, от суеты мира сего, и потщимся истребить страсти, сердце свое соблюдая от лукавых помыслов, и во всем исполняя заповеди Божии. Чтобы блюсти сердце, да имеем выну (всегда) молитву. Ибо в сем состоит первая степень иноческаго возраста; и без сего не возможно умертвить страсти, говорит Cимеон новый Богослов".
49. Вопр. Какое время наиболее благоприятствует иноческим занятиям?
Отв. "Во время нощи наипаче должно упражняться иноку в своем иноческом труде, сказали Отцы. Блаженный Филофей Синаит говорит, что ум очищается наипаче ночью, и Св. Исаак сказал: "всякую молитву, которую приносишь ночью, почитай важнее всех дневных дел. Сладостное чувство, которое постникам даруется во время дня, исходит от света нощных занятий иноческих". Согласно с сим и прочие Святые поучают. Посему, как говорит Святый Лествичник, в нощи наиболее занимайся молитвою, менее — пением. И в другом месте: "утрудясь (в умной молитве), востав помолися". Таким-то образом и нам должно поступать, когда ум утрудится в молитве, т. е. занять его пением Псалмов, или тропарей или инаго чего, смотря потому, какое кто имеет правило. Многоглаголание часто разсеевает ум во время молитвы, а малословие нередко собирает, говорит Иоанн Лествичник. При несобранности помыслов, сказал Св. Исаак, наипаче чтением займись, — и Ангел великому Антонию заповедал сие же: "когда ум твой разсеевается, тогда более прилежи чтению или рукоделию".
Новоначальным, когда найдут на них помыслы, весьма полезно какое либо рукоделие с молитвою или служение (т. е. вообще послушание, или занятие из послушания), научают Отцы. Особенная же и наибольшая потребность бывает в сем, когда обуревают помыслы печальные и унылые".
50. Вопр. Какое врачевство на сей случай заимствует преподобный Нил у Исихия Иерусалимскаго?
Отв. "Блаженный Исихий Иерусалимский предлагает четыре способа действования в сказанном случае, т. е. при нашествии помыслов: 1) отрывать их в самом начале (прилоги блюсти); 2) или глубоко хранить сердце, не допуская воздействовать на него всякому помыслу; 3) или Господа Иисуса Христа призывать на помощь; или 4) память смертную иметь. "Все это, говорит он, затворяет двери для лукавых мыслей; и каждый из сих способов, обретаясь в ком либо порознь, называется трезвением ума нашего и мысленною деятельностию. В том или другом из сих четырех трезвений ума каждый из нас да подвизается приличествующих себе чином".
