— Кто же из людей с однеми человеческими силами может бороться с ним?! — воскликнул я, — обращая умоляющие взоры на приведшего меня юношу.
— А ты все–таки бодро выходи против него: Я буду при состязании… Сам буду Судьей и вручу тебе победный венец.
Мой противник также выступил на средину и мы начали борьбу. Быстро явился дивный Судья и вручил мне венец. И вот—все множество эфиопов с воплем вдруг исчезли. Другая часть людей, облеченных в белые одежды, возсылали хвалы Тому, Кто помог и доставил мне славную победу.
67.
Об этом же аввеФеодосии молчальнике поведал нам ученик его авва Кириак, что он тридцать пять лет провел в уединении, при чем постился по два дня и хранил совершенное молчание—не говорил ни с кем. Если же хотел что–либо сказать, выражал это знаками. И мне довелось увидеть его в лавре Илиотской, потому что я прожил в ней десять лет.
68.
Авраамий, настоятель киновии Пресвятой Богородицы Марии «Новой», разсказал нам об этом аввеФеодосии, что у него не было зимнего плаща, и он купил ему. Однажды, прикрывшись им, старец заснул, а спал он при храме. Пришли разбойники, сняли с него плащ и ушли. И старец ничего не сказал об этом.
69. Жизнь аввы Палладия и солунского затворника Давида.
Вместе с господином софистом Софронием, еще до отречения его от мира, прибыли мы в Александрию, к авве Палладию. Этот боголюбивый муж и раб Божий имел свой монастырь в Лифазомене. Мы просили его сказать нам назидание, и старец начал говорить нам: «чада, временная жизнь наша кратка: будем недолгое время здесь подвизаться и трудиться, чтобы удостоиться великих благ в вечности! Посмотрите на мучеников, посмотрите на святых, посмотрите на подвижников: как они были мужественны! Их хорошо знали минувшие века—мы также не перестаем никогда удивляться им. И кто бы ни слышал об них—изумляется терпению блаженных мучеников: — терпению, превышающему силы человеческие. Чего только не претерпели они! Одним выкалывали глаза, другим перебивали голени; одним отрубали руки, другим—ноги. Однихскоропожиралопламя,других сожигали на медленном огне. Топили их в реках и в морских пучинах. Иных, как злодеев, живых терзали кровожадные звери, других, после всевозможных мук, по смерти пожирали хищные птицы. Словом—нельзя ни вообразить, ни пересказать все виды мук, каким враг диавол подвергал боголюбезных мучеников и подвижников. Но с каким мужеством и терпением они подвизались, торжествуя силою духа над немощью плоти! И вот теперь они получили награды за свои подвиги, несравненно большие, чем ожидали. Своими подвигами они оправдывают несокрушимую веру, во–первых, в то, что, пострадав здесь короткое время, можно достигнуть вечных благ, во–вторых, — что врага можно одолеть: сверхчеловеческие муки, которым враг наш диавол подвергал их, мужественно перенесены. Таким образом,если и мы перенесемвсе скорбиипребудем тверды в испытаниях, то воистину «други Божии» будем, Сам Бог будет споборствовать нам и преизлиха воздаст нам за подвиг… Мы знаем, каких трудов требует настоящая жизнь: испытаем самих себя в безмолвии! Прежде всего нам необходимо искреннее раскаяние, чтобы сделаться храмами Божиими, потому что великая награда ожидает нас в вечности…»
«Вспомним о Том, — продолжал старец, — Кто не имел, где главу преклонить…»
«Скорбь, по слову Апостола. порождает терпение, — сказал еще старец, — сделаем наш дух причастным царствия небесного…»
«Чада, не будем любить мира, ни того, что в мире…»
«Будем хранить себя от помыслов, — сказал в заключение старец, — это—спасительное средство ко спасению…»
— Сделай милость, отче, скажи нам, зачем, по каким побуждениям принял ты иночество? — спросили мы.
— В моем отечестве—старец был из Фессалоник—за три версты от городской стены жил отшельник, родом из Месопотамии, по имени Давид. То был муж весьма добродетельный, любвеобильный и строгой жизни. Он провел в затворничестве около семидесяти лет. Однажды ночью военная стража охраняла стены города от варваров. Воины стояли на стене, обращенной к той стороне, где в затворе жил старец. Вот и видят воины в одну ночь, что огонь исходит из всех окон келлии. Вообразив, что варвары подожгли келлию старца, лишь только разсвело, они бросились к келлии и, найдя, что старец–невредим и келлия цела, остановились в изумлении. В следующую ночь воины снова; видят огонь в келлии старца—и это повторялось потом не раз. Необычайное явление стало известно всему городу и всей той стране, так что многие проводили ночи на стене, чтобы видеть дивный огонь. Явление продолжалось до самой кончины старца. Я сам видел это чудо не раз и не дважды, а много раз. И сказал я сам себе: если ив этом еще мире Бог прославляет рабов Своих столь великой славой, что же будет в грядущем веке,когда лице их просияет,как солнце! ? Вот, чада мои, это и было поводом к тому, что я принял иноческий образ.
70. Жизнь затворника Адолы.
Вот что еще разсказывал нам старец. После аввы Давида пришел некий инок, по имени Адола, также родом из Месопотамии. Поселившись в окрестностях города затворником в кленовом дупле, он устроил себе оконце, чрез которое и говорил с приходившими к нему. Однажды во время варварскаго нашествия та местность подверглась страшному погрому. Варвары случайно проходили мимо затворника. Увидав выглянувшего из оконца старца, один из варваров извлек меч и замахнулся, чтобы поразить отшельника, но его простертая рука вдруг осталась без движения. При виде этого чуда пораженные изумлением остальные варвары поверглись пред старцем с мольбою. Сотворив молитву, старец исцелил наказанного и отпустил их с миром.
71. Поучение от разбойника.
Снова тот же авва Палладий разсказывал нам: в фифиваидской области, в городе Арсиноэ схвачен был убийца. После многих пыток он приговорен был к отсечению головы. Его нужно было отвести для казни за шесть миль (1/5 нем. мили) от города—на то место, где он совершил убийство. Вместе с другими за осужденным шел монах—посмотреть на его казнь. Идя на казнь, преступник увидал монаха.
— Отче, должно быть у тебя нет ни келлии, ни рукоделия! ?
— Прости меня,брат, — возразил инок. — У меня есть и келлия и занятие.
— Так что–ж ты не сидишь в келлии и не предаешься сокрушению о грехах? — спросил осужденный.
— Правда твоя, брат мой! отвечал ннок. Я вовсе не забочусь о душе своей. Потому–то и иду посмотреть на твою казнь, чтобы хотя чрез это притти в сокрушение.
— Ступай–ка лучше, отче, — сиди в своей келлии и благодари Бога–Спасителя нашего: после того как, вочеловечившись,Он умер за нас,человек уже не умирает вечною смертию.
72. 0 старике–убийце, оклеветавшем юношу–христианина.
Авва Палладий разсказал нам также следующее: один старик–мирянин задержан был за убийство. Во время пытки, по александрийским законам, он заявил, что у него был еще сообщник в убийстве. Тот, на кого указывал старик, был юноша лет двадцати. И тот и другой подвергнуты были большим истязаниям. Старик продолжал стоять на своем: «ты был со мною при совершении убийства!» Юноша не признавался. «И в убийстве он не участвовал, и с ним вместе не был». После многих пыток они оба были присуждены к виселице. Их отвели за пять миль от города, на обычное место казни. В одной стадии от города находились развалины храма Крона (Сатурна). По прибытии на место казни толпы и воины пожелали. чтобы первым повешен был юпоша. Бросившись к ногам воинов, юноша вскричал :
— Ради Господа, сделайте милость — повесьте меня лицом к востоку. так чтобы мне смотреть в ту сторону, когда буду висеть.
— Зачем это? — спросили воины.
— Ох, милостивые государи, не прошло и семи месяцев,как я, несчастный, удостоился св. крещения и стал христианином.
Это признание до слез тронуло воинов.
Между тем старик затрясся от злобы и громко крикнул :
— Ради Сераписа, повесьте меня лицом к Крону ! Тогдавоины,услыхавэтобогохульство,оставили юношу и сперва повесили старика. Лишь только они покончили со стариком,как вдруг прискакал всадник, посланный наместником Египта (августалием).
— Юношу не велено казнить. Возвратите его обратно! Воины и народ чрезвычайно обрадовались этому и, вернувшись с юношей, представили его в судилище, откуда он был освобожден августалием.Получив спасение сверх ожндания, юноша сделался иноком. Мы записали это для пользы многих.
73. Жизнь воина Иоанна.
И это разсказ аввы Палладия: в Александрии был воин, по имени Иоанн. Он вел следующий образ жизни: каждый день с утра до девятого часа сиживал он в монастыре близ входа во храм св. Петра. Он был одет во вретище и плел корзинки, все время молчал и совсем ни с кем не разговаривал. Сидя у храма, он занимался своей работой и только одно возглашал с умилением: Господи, от тайных моих очисти мя (Пс. Х?Ш), да не постыжуся в молитве. Произнеся эти слова, он снова погружался в продолжительное молчание…. И затем снова, по прошествии часа и более, повторял то же восклицание. Так он возглашал раз семь в течение дня, ни слова не говоря ни с кем. В девятом часу он снимал вретище и одевался в воинские одежды. т. е. в свою хламиду, и шел к месту своей службы. С ним я пробыл около восьми лет и нашел много назидания и в его молчании и в его образе жизни.
