Ознакомительная версия.
У меня в кабинете в зале на Ушинского висит бумажный образ Спасителя с мечом в руках, у которого вырваны глаза. Это сделали албанцы. Этого Спасителя мне подарил Отец Макарий. Он служил в монастыре в Сербии как раз во время известных событий, и албанцы просто вырезали всех Православных. Они не порвали эту икону, они просто выкололи глаза изображенному на ней Христу. Батюшка взял, глазки подрисовал и долгие годы этот образ висел у него в келье. А потом он мне его отдал. Вот такая история. Вот он, монашеский Подвиг – с мечом в руках. С мечом Веры, в сражении с грехом и врагами нашими греховными, поднявшими свое оружие на Православных и пытающимися поставить Православных на колени. А на колени Православный встает только перед Мамой, флагом Родины и перед Спасителем, что есть святые понятия. То есть человек, пытающийся нас победить, грешит гордыней и пытается уподобиться Богу. За что, собственно, и претерпевает наказание – ровно за свою греховную страсть. Аллилуйя!
– Андрей Николаевич, в интервью, посвященном государству, вы упоминали слова Отца Макария, который сказал, что вы будете подвизаться в келье около Дохиара, в строительстве которой участвовали вместе с другими монахами. Как вы считаете, эти слова были доброй шуткой, призванной приободрить вас во время тяжелой работы, или они были пророческими?
– Сложно сказать. Всё в руках Божиих. Здесь никто не знает, что его ждет. Но как бы я ни думал о том, что мне легче будет, предположим, прийти к Богу в условиях для этого более приспособленных, я не забываю, что в миру в моих способностях и возможностях нуждаются люди, которым небезразлична судьба России. Которым нужно помочь, которых нужно поддержать, научить. Люди, которым нужен солдат Кочергин. И я не считаю, что мой солдатский долг выполнен до конца и в полной мере, а поэтому, сообразно данной мной военной присяге, я служу Отечеству и делаю это, как мне видится, искренне. Поэтому назвать это доброй шуткой можно вряд ли, потому что Отец Макарий был совершенно серьезен в своем пожелании, но при этом у меня есть свое мнение на этот счет. Я прежде всего – солдат, а там уж как Бог даст. Ведь как и где мы закончим свой земной путь, нам неведомо, и слава Богу. Господь нас ведет, я в это верую, и предаюсь Воле Его Святой. А иначе Русскому мужчине жить нельзя, так Отцы мои жили.
Фанатизм ли это – мне судить сложно, но нельзя быть верующим наполовину. Ты или веруешь и принимаешь, что Воля Божия над всеми нами, либо ты сомневаешься, и значит воля твоя всё еще в руках диавола, для которого сомнения – оружие, и который водит нас, ровно по Достоевскому, между верой и неверием, обманывая, лукавя и истязая нас, маловерных и придирчивых в своей гордыне познания.
Интервью на тему «Умирание и смерть»
– Андрей Николаевич, у Баха есть достаточно известное произведение, кантата № 82, где несколько раз звучат одни и те же слова: «Я радуюсь моей смерти, ах, скорей бы она пришла! Она избавит меня от скорбей, которыми мир пленил меня!» Что вы ожидаете от своей смерти, которая неизбежно ожидает вас впереди? Отдыха от тех скорбей и трудов, которые вам выпали, новых горизонтов для творчества, борьбы или роста, покоя? Как вы оцениваете свои загробные перспективы?
– Самый частый вопрос, который мне задают в письмах мальчишки – как перестать бояться драки? А что для вас драка, – переспрашиваю я? Если вы раз за разом предвкушаете боль, позор, унижение и разочарование, то как можно не боятся этого, как не страшиться данного события и итогов его? Если же я провожу день за днем в зале, если физически я более чем подготовлен, если мой опыт подсказывает мне, что шансы на Победу велики, то моя драка – это поверженные враги, пристыженные хамы и агрессоры, это Победа над подлостью и низостью! ДА Я ЖДУ ЕЁ, ЭТУ ДРАКУ, предвкушая Победу! Смиренно опасаясь лишь одного – не впасть в сладострастие, не впасть в гордыню, положившись на Промысел Божий, а не искать повода для драки, поверьте, она сама вас найдет, как пожар призывает пожарника.
…Так и смерть: для грешного, подлого, а значит ничтожного человека – это пропасть, за которой мрак и ужас, и нет шансов, и нет сомнений в приговоре, как бы ни врал он себе обратного. Человек, потрудившийся для людей, добрый, искренний, честный человек, живший по совести и Закону Божьему, обретает надежду на Спасение и теряет страх смерти, оставаясь лишь со Страхом Божьим, когда он опасается лишь одного – подвести опрометчивым поступком Отца Небесного, как ласковый сын не хочет опечалить доброго родителя своего…
Разобраться в том, что для вас жизнь, можно лишь поняв, что для вас смерть, начав с того, что для вас драка. Трудитесь над собой денно и нощно, тренируйте своё тело, свой дух, но прежде всего тренируйте свою Душу молитвой и Постом, обретая правду жизни, которая и есть смирение («…поиск правды и жизнь в правде – жизнь в Боге», – Схиархимандрит Иоаким (Парр)). И тогда смерть станет фактом вашей долгожданной встречи с Создателем в райских кущах. Но как нельзя искать драки, так и никто не смеет торопить Промысел Божий, и каждому свой смертный час лишь по Воле Его!
Уместно вспомнить очень душещипательную историю, которую я часто привожу в пример: Божьей милостью я знаком с Владыкой Проклом, он был пострижен в монахи еще достаточно молодым человеком, и как самому молодому представителю братии ему доверили убирать после службы монастырский храм. А он стоял на горке, окна большие, солнышко светит, внутри никого. «А я, – рассказывает владыка, – только что исповедовался, причастился, и навел порядок. Сел на лавочку, и тепло мне, и светло, радостно, и я думаю: вот бы сейчас умереть!»
Так получается, что когда на душе покой, когда грех побежден, когда человек исповедался и причастился Святых Христовых Таин, он смотрит за этот страшный рубеж с радостью и ликованием, потому что не ждет ничего, кроме того вселенского счастья, которое есть жизнь в Боге, – Рай! А она ждет нас даже по смерти своей, потому что душа – вечная, и, потрудившись над ее очищением от греха собственного и первородного, мы получаем надежду на спасение и вечное пребывание рядом с Богом.
Ничего от себя я в этой связи добавить, наверное, не решусь, потому что не так трудолюбив, как владыка Прокл, далеко не так крепок в Вере, как он, и надеюсь только на одно: что Господь меня милует за то, что я стремлюсь к тому счастью, которое называется смирением (поиск правды и жизнь в ней). К тому счастью, которое называется Верой и праведной жизнью в исповедании своих грехов и покаянии.
Мы – люди далеко не верующие, повторял это неоднократно и повторю еще раз, мы – люди, стремящиеся к Вере и уповающие на Господа. Потому что будь моя Вера размером с маковое зерно, и открылось бы мне Царствие Небесное, сказал бы горе: сдвинься и сдвинулась бы… (с). Если бы это было так, то, имея эти зерна, все бы уже почивали в нем. Что-то мне подсказывает, что не все сейчас там, а значит, еще стоит потрудиться. И я, памятуя пример Батюшки Серафима Саровского, прошу у Господа: дай мне, Господи, еще минутку покаяться, еще минутку что-то сделать для своей бессмертной души, чтобы без ужаса думать о своем последнем часе и не стыдиться своей никчемной жизни! И думать о том, что есть у меня повод надеяться на снисхождение ко мне со стороны Создателя.
Искать утешения либо какого-то отдыха в смерти могут люди слабые. Потому что шанс физической жизни – это тот самый случай, когда ни секунды без духовного свершения, ни секунды без попытки улучшения себя, а через себя – улучшения всего, что тебя окружает. И отдых тут – столь неуместное понятие, что иначе как трусостью его и назвать-то сложно. Трусостью перед жизнью, перед ее испытаниями, перед тем грузом, который Господь по силам нашим – и только по ним – кладет на наши плечи. И люди, отдающие свою жизнь по своему решению, уходящие по собственной воле, никогда не хоронились на кладбищах и не отпевались. Потому что это были предатели той миссии, которая была на них возложена. Нет большего греха, чем суицид, оскорбление Бога трусостью перед жизнью, поскольку в этом грехе нельзя покаяться. И попытка сбежать из этой жизни ведет к более страшным событиям, которые есть бездна кромешная.
Праведники же, уходящие в вечность, уходят туда с тем же страхом, потому что никто не знает, что его ждет, и впереди неминуемые мытарства. И в этом есть великий промысел. Потому что остановиться в Подвиге смирения нельзя ни на секунду, а остановившись, можно погрязнуть в гордыне. Примером тому может являться Франциск Ассизский, который утверждал, что не знает за собой ни одного греха, а потому безгрешен он, и одно из величайших произведений в католицизме – «Цветочки» Франциска Ассизского, произведение, которое являет собой надменный пример «праведной» по их представлениям жизни. Мы же, люди Православные, всегда находим, в чем нам еще потрудиться, и Церковь наша Христова идет именно от Спасителя, и не было в ней изменения со дня ее основания, кроме тех живых дополнений, которые еще более подтверждали и подчеркивали каноническую неприступность той твердыни, которая называется Православием – ортодоксальной Церкви, во главе которой стоит сам Бог и никто иной.
Ознакомительная версия.
