Рэймонд Франц - Кризис совести

Мне кажется, у меня есть основательные причины для такой просьбы, и я подробно изложу их для вас и для отдела служения, а также для официальной записи.

Я работал в комитете служения Руководящей корпорации в то время, когда во многих гадеденских семьях происходили весьма тревожные события; речь шла о большом числе молодых людей в этом районе. Благодаря своей работе в отделе служения я узнал о серьезных нарушениях в действиях местного комитета; понадобилось сформировать и послать туда особую комиссию, чтобы исправить положение. Этот случай достаточно свеж в моей памяти, и я уверяю вас, что не мог бы полностью положиться на компетентность апелляционной комиссии, если бы в ее состав входили те, кто ранее являлся членами комиссии, допустившей такие серьезные ошибки, — как, например, брат Андерсон. Кроме того, через мою деятельность в отделе служения и из личных источников мне известно, что Питер Грегерсон активно стремился к пересмотру поведения местного комитета и таким образом сыграл заметную роль в том, чтобы в дела вмешалась комиссия извне, посланная Обществом, Если посмотреть на общую картину и обратить внимание на то, что брат Андерсон избран в апелляционную комиссию по делу, в центре которого находятся мои взаимоотношения с Питером Грегерсоном, представляется, что при таком выборе справедливость в принятии решений, беспристрастность и объективность маловероятны. Конечно, можно надеяться, что брату Андерсону помогло предыдущее обличение и исправление особой комиссии; но поступки избранной апелляционной комиссии, ее спешка в стремлении «вынести осуждение», нерегулярность методов только усиливают воспоминания о прошлых нарушениях в решении вопросов. Мне кажется, вы поймете, что я справедливо возражаю против такого подбора членов комиссии и почему такой ее состав мне кажется совершенно неприемлемым.

Что касается избрания в ее состав Эрла Парнелла, поистине трудно вообразить ту логику, которая привела к такому решению. Я еще раз подчеркну, что все дело вращается вокруг моих отношений с Питером Грегерсоном; показания свидетелей именно об этом использовались против меня, как раз из–за этих отношений первая комиссия приняла решение о лишении меня общения. Каким образом можно увидеть хоть какое–нибудь рациональное оправдание тому, что Эрл Парнелл вошел в состав апелляционной комиссии по моему делу? Вам хорошо известно (как и окружному надзирателю), что он является отцом Дана Парнелла, недавно получившего развод с Вики Грегерсон, дочерью Питера Грегерсона. Не входя в подробности, достаточно будет сказать, что отношения между двумя семьями и особенно между двумя отцами уже в течение некоторого времени являются весьма напряженными. Окружной надзиратель, несомненно, знал об этом напряжении и взаимной неприязни, поскольку во время своего предыдущего приезда в Гадсден он упоминал Дана в разговоре с Питером Грегерсоном. Каждому человеку, даже не обладающему чрезвычайной чуткостью, будет ясно, что выбирать отца Дана для работы в комиссии, связанной с именем Питера Грегерсона, означает искушать всякое справедливое суждение, честность и простой здравый смысл. Какая логика, какие мотивы могли привести к подобному выбору?

Обстоятельства, приведенные в связи с Эрлом Парнеллом, неминуемо касаются и третьего члена предложенной комиссии, Роба Диббла. Он является зятем Парнелла, будучи мужем Дон. сестры Дана. Мне кажется, что, при необходимости, можно будет представить свидетельство о том, как сильно подействовал на жену Роба развод ее брата с дочерью Питера Грегерсона и насколько открыто она об этом говорила. Кажется маловероятным, чтобы она не высказывала собственному мужу того, что говорила другим людям. Я полагаю, что весьма неразумно ожидать, что он будет способен объективно рассматривать дело, центральным вопросом которого является Питер Грегерсон, с обязательной для этого свободой от личных чувств и необходимой беспристрастностью.

В виду всего этого я со всем уважением к вам прошу назначить новую комиссию, в состав которой входили бы братья, живущие вне нашего района и вне нашего округа. С одним возможным исключением, я не могу представить себе комиссии из трех человек, более неподходящей для непредубежденного> непредвзятого слушания моей апелляции, нежели избранная в настоящее время, Может быть, выбор окружного надзирателя был результатом поспешного решения, без надлежащего рассмотрения всех изложенных здесь факторов. Наверное, можно попытаться возражать против этих факторов или объяснить их несостоятельность, но любовь к справедливости и честности, безусловно, отвратит нас от такого пути. Я надеюсь, что эта любовь побудит вас к признанию того, что апелляционная комиссия не должна нуждаться в таком нарочитом оправдании, а обязана быть в состоянии самостоятельно говорить за себя, будучи свободной от серьезных сомнений (см. 1 Тим. 5:21–22).

Возможно, вы сочтете нужным написать по этим вопросам в Общество, и я всячески приветствовал бы такое решение.

К вашему сведению, сегодня я ожидаю прибытия нескольких гостей, проехавших 500 миль, чтобы навестить нас; они могут провести с нами всего несколько дней. В понедельник днем я должен быть на встрече в Бирмингеме (встреча назначена несколько дней назад) и, вероятно, вернусь домой только поздно вечером. Далее на той же неделе мы планируем поездку за пределы штата, тоже организованную заранее, приготовлениями к ней занимались люди, у которых мы будем останавливаться. Несколько дней до Нового года и несколько дней после у нас будет гостить семья друзей тоже из другого штата. Но после 5 января у меня должна появиться возможность встретиться с новой апелляционной комиссией; таким образом, у Общества также будет время, чтобы назначить эту комиссию.

Кроме того, мне хотелось бы попросить, чтобы все сообщения передавались мне в письменном виде, чтобы часто случавшиеся заминки больше не повторялись. Спасибо за ваше внимание к моей просьбе.

Копии этого письма были отправлены в Руководящую корпорацию и в отдел служения вместе со следующим письмом. 20 декабря 1981 года

Настоящим письмом я прошу вас назначить апелляционную комиссию для слушания моей апелляции, состоящую из братьев, проживающих вне Гадсденского района и вне округа, где он расположен. Основания для такой просьбы изложены в прилагаемом письме, написанном совету старейшин Ист–Гадсденского собрания от сего же числа.

Председатель первой судебной комиссии сообщил мне о своих разговорах с вами по этому вопросу, так что вам известно об этом деле.

Я прошу, чтобы комиссия была составлена из братьев не из нашего округа частично по причине обширных слухов и сплетен, многие из которых просочились ко мне. Кроме того, я полагаю, что выбор, сделанный вашим официальным представителем, окружным надзирателем (если соотнести его с информацией, изложенной в прилагаемом письме), оказывается, попросту говоря, несостоятельным.

Как я упоминал раньше в письме от 8 декабря 1981 года, во время пребывания у меня дома брат Беннер проявил жесткость суждений, которая дает мало оснований для уверенности в его справедливости по подобным вопросам. По его словам, он убежден, что «Руководящая корпорация может быть превыше совести человека» (в то время, как управлять совестью человека может только Писание); он также подробно описал себя как человека, который, «как попугай, перенимает» все, что говорит Руководящая корпорация. Такое отношение не может не вызвать тревоги, поскольку живо напоминает то мышление, которое привело к огромному количеству несправедливостей в германской нации в недавнее время, — не говоря уже о тех религиозных поколениях, что в течение столетий выступали за беспрекословное принятие и преданность директивам того, что они называли «матерью»~церковью. Выбор апелляционной комиссии, сделанный братом Беннером, не только не успокаивает меня, но, напротив, усиливает эту тревогу. Я надеюсь, прилагаемое письмо разъяснит это до конца.

Я настоятельно прошу вас принять какие–то меры, чтобы исправить это очевидное заблуждение в данном вопросе.

К тому времени я уже трижды писал в Руководящую корпорацию с просьбой дать мне какой–нибудь ответ (5 ноября, 11 и 20 декабря). На протяжении восьми недель с момента написания первого письма до окончательного решения о лишении меня общения я не получил ответа ни на одно из них. Я не получил даже никакого подтверждения того, что эти письма были получены и прочитаны.