К концу недели Арктуре стало лучше, и она уже могла видеться с Доналом. Она попросила миссис Брукс поставить свою кровать к ней в спальню и превратила свой будуар в маленькую гостиную. Здесь было светло и уютно, и Донал подумал, что выбрал бы для леди Арктуры именно такую комнату. Её нынешняя спальня, куда миссис Брукс уговорила её перебраться, тоже была одной из самых больших комнат в замке, которую раньше называли Розовой гостиной. Конечно, она тоже выглядела старомодно, но была светлой и приветливой несмотря на величавость и строгость очертаний, роскошные занавеси и тёмные старинные полотна; в ней не чувствовалось простого домашнего уюта, но зато большую часть дня в окна струился яркий солнечный свет. Донал сердечно одобрил такой выбор. Оказалось, Арктура не хотела перебираться сюда раньше, потому что боялась, что радостное, приветливое окружение притупит её внутреннюю тоску и она забудет о своём истинном положении, и перестанет стремиться к истинному покою.
— Но Бог всё равно бы об этом не забыл! — возразил Донал. — Это Он насыщает праведностью тех, кто жаждет и алчет её. Отказываться от любой соломинки, которая могла бы помочь нам узнать Его ближе, — это тоже гордыня; а ведь мир, залитый солнечным светом, громче всего другого говорит об Отце светов. Если, глядя на него, мы становимся счастливее, это только помогает нам понять Бога. И потом, когда нужно, Он легко может послать облако, чтобы слегка приглушить солнечные лучи. Мы не должны сами творить себе свой мир, избирать себе наказание или придумывать себе дело. Нужно просто повиноваться Его голосу в своём сердце и с любовью принимать всё, что Он посылает.
На следующий день Арктура рассказала ему, что спокойно проспала всю ночь и видела чудеснейшие сны. Она видела, как с небольшого холма, поросшего травой, к ней навстречу сбежала маленькая девочка, назвала её мамой и сказала, как она рада, что Арктура взяла её с холодного камня и сделала её бабочкой. С этими словами девочка расправила огромные крылья, переливающиеся великолепными красками, взмыла прямо к белоснежному облаку и уселась на нём, весело смеясь.
Каждый день после занятий Дейви отправлялся к Арктуре, чтобы немного ей почитать, и у Донала появилась новая обязанность: отыскивать такие книги, которые подошли бы им обоим. Он был не слишком хорошо знаком с тем, что обычно называется лёгким чтением, и ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы отыскать среди несложных романов самые лучшие и полезные.
Однажды около полудня, когда Донал занимался с Дейви в классной комнате, он вдруг осознал, что на протяжении уже довольно продолжительного времени до него доносятся звуки тяжёлых ударов, по–видимому, откуда–то издалека.
Он встряхнулся, прислушался и понял, что стучат где–то в замке, и удары кажутся приглушёнными не из–за большого расстояния, а из–за толщины массивных стен. Какое–то время он молча сидел, прислушиваясь к непонятному грохоту и чувствуя, как в груди поднимается неясный страх, с каждой секундой обретающий всё более и более определённую форму.
— Дейви, — наконец сказал он, — сбегай–ка посмотри, что там такое.
Мальчик сорвался с места и вскоре прибежал обратно, сияя от радостного возбуждения.
— Ой, мистер Грант, вы просто не поверите! — воскликнул он. — По–моему, папа решил–таки отыскать потерянную комнату! Там уже ломают стену!
— Где? — спросил Донал, невольно приподнимаясь с места.
— В маленьком чуланчике — ну знаете, позади той комнаты, которая на середине большой лестницы.
Донал промолчал. Кто знает, что за этим последует!
— Если хочешь, Дейви, ты можешь пойти и посмотреть, как они работают, — сказал он. — На сегодня уроки закончены. А твой папа тоже там?
— Нет, сэр. То есть я его не видел. Симмонс сказал, что папа послал за рабочими сегодня утром и попросил их убрать стену. Значит, мне можно пойти посмотреть? Ой, спасибо, мистер Грант, я ещё никогда такого не видел! Интересно, что там за стеной? Может, конечно, там и нет ничего нового, но вдруг есть?
Дейви умчался, а Донал поспешно побежал в тот угол, куда спрятал инструменты, а оттуда в прежнюю спальню леди Арктуры и вниз, к дубовой двери. Он помнил, что на двери есть ещё одна железная скоба, чуть пониже. Если оторвать её и прикрепить туда, где раньше было кольцо замка, то дверь снова можно будет запереть. Если граф знает, как попасть внутрь (а, по–видимому, так оно и есть), он не должен узнать, что это известно кому–то другому — по крайней мере, пока!
Донал спускался вниз под оглушительные удары каменщиков, которые, казалось, раздавались прямо у него в ушах. Добравшись до нужной двери, он осторожно заглянул внутрь. В маленькой комнатке не было ни единого проблеска света: значит, рабочие ещё не успели пробить стену. Донал быстро пододвинул скамеечку к секретеру и снова положил на его крышку старые листы бумаги, чтобы всё выглядело точно так же, как раньше. Гулкие удары раздавались совсем рядом, сотрясая всё вокруг подобно мощному тарану, бьющему по воротам осаждённого города, в котором он был единственным защитником. Донал вышел из кладовки назад и прикрыл за собой дверь.
Оглянувшись назад в последний раз, он увидел, что внутрь комнаты упал первый камень и вместе с ним через стену проник первый слабый луч света. Надо торопиться, теперь дело пойдёт гораздо быстрее. Ничего, пока они разбирают стену, он успеет всё закончить.
С помощью крепкого железного прута Донал выдернул из двери вторую скобку и прибил её на место первой, стараясь примерять свои удары к гулким ударам молотов по камню. Затем он быстренько спустился в часовню, собрал все остатки праха, которые нашёл за алтарём, и положил их на гладкий мрамор, постарался снова придать очертания человеческой фигуры почерневшим простыням на кровати, поставил на место каменную плиту на полу в проходе, с некоторым трудом закрыл дверь часовни, покосившуюся из–за сорванной петли, и поднялся наверх.
К тому времени удары смолкли. Проходя мимо дубовой двери, Донал приложился к ней ухом и замер: внутри кто–то был! Он услышал, как хлопнула крышка секретера и в замке повернулся ключ. Вряд ли стену успели разобрать до конца. Должно быть, граф прошёл внутрь, как только рабочие пробили в ней достаточно большое отверстие. Донал поспешил подняться в спальню Арктуры.
С облегчением выбравшись из жуткой темноты, он поставил на место плоский камень, как следует закрепив его распоркой, плотно прикрыл дверные створки, задвинул нишу шкафом, как было раньше, и, подойдя к окну, решительно задёрнул занавеси. Если граф, поднимаясь по внутренней лестнице, увидит, что камень стоит на своём месте и ни в одну из щелей по его краям не будет пробиваться свет, может, он и не заметит, что его кто–то трогал? Покончив со всем этим, Донал отыскал Арктуру.
— Мне нужно обо многом вам рассказать, — сказал он, — но не сейчас. Мне не хотелось бы, чтобы граф видел нас вдвоём.
— Почему? Что в этом такого? — полюбопытствовала Арктура.
— Мне кажется, он что–то подозревает. Сегодня утром он приказал разобрать стену. Прошу вас, не показывайте ему, что вам что–то известно. Дейви считает, что граф хочет отыскать пропавшую комнату, но я думаю, что все эти годы он прекрасно знал, где она находится. Но вы вполне можете спросить его, что он задумал: вы же слышали весь этот грохот!
— Надеюсь, он не начнёт придумывать ничего несусветного. А иначе я не выдержу и выложу ему всё, что мы с вами успели обнаружить.
После обеда Дейви прибежал к Доналу и тут же принялся возбуждённо рассказывать ему о таинственной комнатке, которую его отец обнаружил за разобранной стеной. Но если это и есть та самая знаменитая пропавшая комната, сказал он, то она вовсе не стоила того, чтобы поднимать из–за неё столько шума: всего–навсего большая кладовка, в которой и мебели–то никакой нет, один старый секретер и всё!
В тот же день граф решил навестить свою племянницу. Они не виделись с того самого дня, когда он так грубо ответил на её предложение о том, чтобы попробовать поискать таинственную комнату.
— Что это вы затеяли сегодня утром, дядя? — спросила Арктура. — Такой был страшный грохот и шум! Дейви говорит, вы всё–таки задумали отыскать то, о чём мы с вами говорили.
— Ничего подобного, любовь моя, — ответил лорд Морвен. — Надеюсь только, что каменщики не испортят нам лестницу, когда будут носить вниз камни и извёстку.
— Тогда что же вы задумали?
— Да ничего особенного, милая моя девочка, — ответил граф. — Просто мы с женой, твоей покойной тётушкой, уже давно собирались убрать стенку между моей комнатой посередине лестницы и той кладовкой, что находится прямо за ней, чтобы было побольше места. Как раз для этого я и построил стену поперёк кладовки, чтобы разделить её напополам и сделать два углубления с арками — ну, и ещё затем, чтобы поддерживать потолок, когда той, другой стены не будет. А потом тётя твоя умерла, и мне уже не хотелось ничем этим заниматься. Так и получилось, что половина кладовки оказалась заделанной наглухо, и никто не мог туда войти. Но там остался старый секретер с кое–какими важными бумагами. Тогда я решил его не выносить, потому что он довольно тяжёлый; к тому же, мы всё равно хотели оставить его на прежнем месте. А теперь мне понадобились те бумаги, и нам пришлось снова сломать построенную когда–то стену.
