Ознакомительная версия.
Похожая на российскую ситуация наблюдается только на Украине, где одновременно сосуществуют три централизованных организации – ДУМ Крыма, ДУМ Украины (ориентирующееся на ЦДУМ) и Духовный центр мусульман Украины. В истории их взаимоотношений случались довольно острые моменты, однако к настоящему времени это противостояние уже не получает отражения в СМИ. Впрочем, и раньше полемика между лидерами Крымского, Киевского и Донецкого муфтиятов велась в рамках приличий и не сопровождалась обсуждением личной жизни ее главных участников.
В книге «Новейшая история исламского сообщества России» автор высказывал осторожные предположения, что острая фаза раскола традиционного ислама в России преодолена, и главные его участники – Совет муфтиев России и ЦДУМ если не помирятся, то, во всяком случае, прекратят открытую вражду, однако его оптимизм оказался преждевременным. Да, основные центры традиционного ислама действительно приостановили открытую войну друг против друга, однако сделали это слишком поздно – их авторитет оказался кардинально подорван. При этом внутритатарская, по большому счету, ссора больно ударила и по северокавказским муфтиям, которые всегда избегали междоусобных противостояний.
В итоге 2006 год российский ислам встретил в крайней степени дезинтеграции. ЦДУМ, едва оправившееся от «джихадного» скандала, получило серьезный внутренний конфликт в конце 2005 года, а КЦМСК из-за длительной полосы преследовавших его неудач вообще чудом сохранил статус самостоятельного полюса российской уммы. Казалось, настал звездный час третьей мусульманской структуры высшего уровня – Совета муфтиев России, однако она так и не смогла превратиться в нечто больше, чем просто клуб врагов Талгата Таджуддина. И чем менее опасен становился верховный муфтий своим оппонентам, тем сильнее деградировал их союз.
Несмотря на внешнее благополучие, как то: доминирование Равиля Гайнутдина в информационном поле, его эксклюзивное членство в Общественной палате и выполнение роли главного «представительского» муфтия России,– Совет муфтиев России переживает тяжелейший кризис управления. С недавнего времени мнение председателя Совета интересует его сопредседателей и даже простых заместителей только в том случае, если совпадает с их собственной точкой зрения. В ином случае оно игнорируется, причем игнорируется демонстративно, что наглядно показали полемические дискуссии вокруг изменения российского герба, легализации многоженства, запрета ваххабизма и даже первого издания данной книги. Муфтии Нафигулла Аширов, Умар Идрисов, Мукаддас Бибарсов, Исмаил Шангареев и Висам Бардвил при каждом удобном случае подчеркивают свою независимость от Гайнутдина, который действительно не имеет возможности призвать их к повиновению. Даже личный советник московского муфтия Али Полосин, и тот не стесняется открыто заявлять, что Совет муфтиев России – это рыхлая и плохо координируемая структура.
Серьезно усугубляет ситуацию также финансовый кризис Совета муфтиев, который явно переоценил свои возможности в плане расширения московской Соборной мечети. Средств, привлекаемых от «трех с половиной миллионов» московских мусульман и их единоверцев из других регионов, катастрофически не хватает, что вынуждает муфтия Равиля Гайнутдина просить деньги у арабов, турок и даже у президента Азербайджанской Республики. Именно на финансовой почве в начале 2006 года московский муфтий сблизился с «Российским исламским наследием», став сопредседателем его попечительского совета. Возможно, деньги братьев Джабраиловых и помогут Равилю Гайнутдину решить свои проблемы, однако со стороны его альянс с РИНом выглядит полной капитуляцией перед радикальной частью российских мусульман – ведь лидеры РИН изначально не скрывали своей враждебности к самому институту муфтиятов, называя его неэффективным пережитком советской системы, в лице Гейдара Джемаля критиковали лично Равиля Гайнутдина, называя его предателем ислама, а самое главное – поддерживали одного из главарей ваххабитского подполья в Кабардино-Балкарии Руслана Нахушева, объявленного в розыск за подстрекательство к терроризму.
Впрочем, экспансия радикального ислама в России и так идет беспрепятственно. Все меры по ее противодействию носят узкооборонительный характер, что позволяет ваххабитам постоянно удерживать инициативу. Предпринимающиеся попытки законодательного запрета ваххабитской идеологии на федеральном уровне грамотно блокируются, более или менее эффективные инициативы на местах жестко критикуются специально обученным правозащитниками, а любая критика мотивируемого исламом экстремизма расценивается как проявление исламофобии и разжигание межрелигиозной розни.
Самое страшное, что носители экстремистской идеологии доминируют в СМИ, формируя выгодный для себя образ ислама, который выглядит очень непривлекательно.
Особенно заметной эта проблема стала после террористической атаки на Нальчик, по итогам которой многие центральные газеты, Интернет-порталы и радиостанции поспешили оправдать нападавших, возложив всю вину за случившееся на правоохранительные органы и ДУМ Кабардино-Балкарской Республики. Дошло до того, что председатель КЦМСК муфтий Исмаил Бердиев был вынужден написать письмо генеральному директору Первого канала Константину Эрнсту с тем, чтобы тот призвал к порядку ведущего ток-шоу «Судите сами» Максима Шевченко. Поводом для этого стал призыв Шевченко отдать под суд кабардино-балкарского муфтия Анаса Пшихачева, который, оказывается, сам и спровоцировал нападение на Нальчик.
Следует честно признать, что никакой серьезной борьбы с ваххабизмом в нашей стране (за исключением, может быть, Чечни) сейчас не ведется. Эпизодические задержания чеченских террористов и членов партии «Хизбут-Тахрир» особого влияния на ситуацию не оказывают, тем более, что эти люди осуждаются на небольшие, а часто и условные сроки. За последние годы к потенциально взрывоопасным Чечне, Ингушетии и Дагестану добавились также КабардиноБалкария, Карачаево-Черкесия и Северная Осетия. Очень неспокойно в Ставропольском крае, Астраханской и Пензенской областях. Быстро ухудшается ситуация в Татарстане, Башкортостане, Мордовии, Тюменской области и Москве.
Конечно, можно возразить, что подавляющее большинство российских мусульман не исповедует ваххабизм и никогда не будет этого делать. Это бесспорно. Однако задачеймаксимум идеологов радикального ислама является вовсе не тотальное обращение в свою веру. Им достаточно заручиться поддержкой мусульманской элиты, за которыми пойдут и все остальные. Пример масхадовской Чечни очень нагляден – разве не кучка ваххабитов поставила на колени ее традиционное исламское духовенство, а затем втянула весь чеченский народ в новую войну? Разве Басаев и Хаттаб интересовались мнением большинства чеченцев, когда планировали вторжение в Дагестан? И их единомышленники никого спрашивать не будут, когда решат взорвать очередное село или республику.
Нужно отметить, что по-настоящему действенных методов противодействия ваххабизму пока не изобретено, во всяком случае, методов, приемлемых для демократических форм правления. Ваххабитские джамааты очень невелики по размеру (даже самые авторитетные амиры вряд ли могут мобилизовать более 2– 3 тысяч человек), как правило, автономны. Наличие общих целей и отсутствие единого руководства делают их работу особенно эффективной, поскольку в этом случае весьма трудно предугадать направление следующих атак или же просто начать переговоры с ключевыми фигурами.
В тот момент, когда доля ваххабитов среди мусульман России достигнет критической отметки – по всей видимости, это 5– 7%, они просто захватят власть в умме, предварительно подставив под удар умеренных мусульман. И если существующие тенденции сохраняться в течение еще 2– 3 лет, то никаких шансов избежать вооруженного межрелигиозного конфликта не останется.
Таким образом, растущее влияние радикальных исламистов на фоне продолжающегося раскола традиционных мусульман и катастрофической ситуации с их кадрами перечеркивает все положительные достижения российских мусульман. И хочется спросить – почему же так получилось? По чьей вине российский ислам ввергнут в такой кризис? Ответить на этот вопрос несложно.
Большая часть ответственности лежит на российской власти, которая не сумела вовремя выстроить грамотную политику по отношению к исламу. После 1990 года отечественная умма была предоставлена самой себе, отделена от государства по примеру Русской Православной Церкви. Тогда чиновникам казалось, что и православие, и ислам, и другие религии успешно самоорганизуются, самостоятельно изыщут ресурсы на восстановление разрушенных храмов и озаботятся воспитанием новых кадров. А если очень попросят, можно дать им немного денег.
Ознакомительная версия.
