Другое различие между традиционным центром интенсивной медитации и монастырем состоит в том, как используются собеседования с учителем. При интенсивной практике в центрах медитации практикующий должен ежедневно проходить собеседование; иногда собеседования проходят через день, но иногда даже чаще чем раз в день. При встрече с учителем практикующий сообщает ему о происшествиях во время своей медитации, и это помогает учителю осуществлять руководство практикой и приводить ее в равновесие. В силу интенсивной природы практики в таких местах этот аспект учения приобретает важность. Наоборот, в монастырях и общинах дхармы собеседования бывают нечастыми, хотя обычно всегда можно задавать учителю вопросы.
Обучение осуществляется по преимуществу в беседах о дхарме, обращенных ко всей общине; поскольку практика не обязательно бывает такой интенсивной, потребность в собеседованиях не подчеркивается. Фактически в некоторых монастырях чувствуется, что гораздо более ценной стороной образа жизни является уменье йогинов или практикующих медитацию самим отвечать на свои вопросы, работать с сомнениями, наблюдать за самим процессом возникновения сомнений и внутренних вопросов собственного ума. Таким образом они направляются к собственному опыту и учатся решать свои вопросы, как часть практики, не будучи привязанными к ежедневным собеседованиям и не нуждаясь в таком прямом руководстве учителя. Опять-таки мы видим, что оба подхода к собеседованиям с учителем являются разумными путями развития духовности; а какой из них будет подходящим – зависит от того, откуда вы начинаете практику и где находитесь.
Каковы же прочие выгоды столь тщательного конструирования обстановки в этих центрах медитации, в монастырях? В дополнение к созданию внешнего спокойствия, необходимого для всех высших степеней сосредоточенности, отсутствие отвлекающих факторов также препятствует нашему бегству от самих себя. Мы должны прямо встречать свои мысли и изменчивые состояния ума. Нам раскрывается наш ум; внимание устремляется внутрь. Даже в простом образе жизни монаха мы интересным образом находим, что привычная привязанность к вещам своего окружения до того сильна, что продолжает существовать несмотря ни на что. Если даже нам принадлежат три или четыре вещи, мы можем оставаться чрезвычайно к ним привязанными – к своей чаше для сбора подаяния или к одежде; мы считаем их более красивыми или в чем-то лучшими, чем чужие; мы можем испытывать страх перед возможностью их утраты. Удивительно обнаружить, что даже в простейшей жизни ум находит новые предметы для привязанности, и этот процесс будет продолжаться. Только ясно увидев все явление в целом, мы сможем от него освободиться.
Хотя в противоположность сотням тысяч других буддийских монахов Юго-Восточной Азии мастеров медитации не так уж много, они все же занимают положение среди наиболее известных и уважаемых членов общества, пользуются авторитетом за свои качества ума, за чистоту и святость, а во многих случаях – и за те силы, которыми, по всеобщему убеждению, обладают. В этой книге я почти не упоминаю о силах, развивающихся благодаря медитации. Этот подход к данному предмету соответствует традициям медитации в Юго-Восточной Азии, где даже наиболее могущественные и высокоразвитые учителя не особенно стремятся к развитию магии, мистических энергий или сил, даже не упоминают о них. Человек, ослепленный силой и таинственностью, склонен к тому, чтобы отвлечься от практики сострадания и мудрости; и все эти мастера озабочены только одним – углублением прозрения, ведущим к полному освобождению живых существ.
Поскольку в настоящее время жители Европы или Америки не имеют возможности получить визы для проживания в Бирме более чем лишь на две недели, а Лаос и Камбоджа все еще охвачены крупными политическими переменами, большинство западных последователей практики тхеравады, которой учат в Юго-Восточной Азии, отправляется в Таиланд. Сейчас в Таиланде находится более пятидесяти, может быть восемьдесят западных монахов-бхикку. За последние несколько лет их число удвоилось.
Но и при поездке в Таиланд с целью стать бхикку возникают затруднения. Не так легко получить визу; власти требуют, чтобы посвящение было дано довольно быстро; иначе практикующему приходится периодически покидать страну. Существует также языковая проблема. Можно приехать в Бирму для недельной практики в центре интенсивного развития; там многие говорят по-английски, потому что Бирма когда-то была английской колонией. А в Таиланде умеют говорить по-английски лишь немногие мастера. Нужно или выучиться тайскому языку, или найти центр, в котором имеется переводчик; а переводчиков часто найти нелегко.
Искренним буддистам Запада разрешено получить посвящение в монахи; фактически их поощряют к этому. В лучших храмах им приходится сначала пробыть некоторое время служками; затем, в качестве новообращенных, они изучают правила монашеского ордена, надлежащие социальные установления и поведение монаха; они знакомятся также с необходимостью строгого согласия со стилем жизни и заповедями монаха после посвящения.
В центрах медитации и в монастырях Юго-Восточной Азии вы найдете дхарму в весьма открытом виде; учителя охотно передают всю свою систему медитации любому приходящему. Кроме посвящений в орден бхикку, каких-либо других посвящений нет; не существует никаких тайн, никаких мистических традиций, которые надо было бы соблюдать в медитации. Все дается со щедростью, весьма прямо и просто: посетителя учат практике и поощряют к ней. Человек Запада, приехавший в храм или в центр, часто встречает там особый прием, потому что бирманцы и тайцы чрезвычайно ценят растущий на Западе интерес к буддизму и особенно рады помочь тому, кто проделал столь далекий путь, чтобы получить учение. Миряне зачастую испытывают к таким людям особое почтение, ибо они, в особенности простые крестьяне, видят в Западе свой образ небесного мира, потому что у нас есть телевизоры, автомобили, холодильники и прочные дома. Тот, кто покинул небо для того, чтобы прийти сюда и вести простую жизнь в медитационном центре, вызывает у них чувство величайшего восхищения. В последние годы своего монашества я часто с упорством внушал деревенским жителям, что западный рай – совсем не то, чем он кажется, что фактически любое счастье, приходящее через внешние чувства, в конце концов не приносит удовлетворения. Это счастье появляется и исчезает, но никогда не бывает в состоянии принести удовлетворенность внутреннего мира и мудрости.
Когда вы находитесь в монастыре или в центре, от вас, как от мирянина, ожидается соблюдение восьми предписаний. Они состоят из обетов воздержания от убийства, от лжи, от воровства, от половых сношений (на время членства в общине), воздержания от наркотиков и опьяняющих напитков. Часто также ожидается, что вы не будете пользоваться деньгами, не станете употреблять благовония и носить модную одежду, не будете спать на высоких и мягких постелях. Наконец, существует предписание, запрещающее прием пищи после полудня. Пища подается раз или два раза в день – рано утром и еще раз в полдень. Эти указания предназначены для облегчения жизни, для упрощения внешней формы и приведения ее в гармонию с внутренней жизнью общины, а также для того, чтобы дать вам возможность успешно продолжать практику.
* * *
Вопрос о том, как выбрать себе учителя, центр и метод, является проблемой для многих людей. В буддийской традиции, которая может помочь в понимании ответа на этот вопрос, есть такая история. Будда сидит в саду, окруженный множеством учеников. К нему приходит какой-то человек, выражает свое почтение, а затем начинает воздавать хвалу сангхе, сообществу монахов, которым Будда дал посвящение. После того, как он закончил свою хвалу, сам Будда продолжает превозносить сангху, указывая на отдельные группы монахов, расположившиеся в разных местах сада. Он высоко оценивает их добродетели и говорит: «Посмотри туда; вот люди, более всего склонные к практике с применением сил, собрались вместе с моим учеником великим Махамоггалланой (известным во время Будды монахом с большими психическими силами). А вон те, чья естественная карма ведет их к развитию своего пути при помощи мудрости; они собрались там вместе с моим великим учеником Шарипутрой (известным монахом величайшей мудрости, уступавшим только Будде). И те, друг мой, чья карма или чей характер делает их более всего склонными к развитию духовного пути при помощи дисциплины, собрались там вместе с моим великим учеником Випалой, мастером винаи. Те же, кто более всего склонны применять поглощенность, или джхану, в качестве пути, собрались там с другим моим учеником»... и т. д.
Следовательно, даже во время Будды существовало множество технических приемов медитации и подходов к духовному развитию, которым он учил; его различные ученики, имевшие естественную склонность к одному из путей, учили тех людей, которые также проявляли естественную склонность к этому виду практики. Итак, мы видим, что вопрос не в том, какая практика лучше, а скорее в том, какая будет наиболее естественной для нас, какая подойдет к нашей личности и быстрее всего приведет нас к равновесию и гармонии, которые являются результатами духовного развития.
