Ог Мандино
Величайший успех в мире
С большой любовью посвящаю эту книгу моим вторым родителям, Джону и Рите Ланг
“И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом”.
Лука, 19:2,3
Правда в чистом виде состоит в том, что жизнь, удача и счастье каждого из нас, а также, в той или иной степени, всех тех, кто связан с нами, зависят только от наших знаний правил игры.
Томас Хаксли
Я должен предупредить тебя в самом начале пути.
Слова, что ты прочтешь, способны положить конец твоей прежней жизни.
Давно было сказано, что бесполезная жизнь намного хуже ранней смерти. Если годы твоей жизни с самого рождения, с первых ударов сердца, отравлены неудачами и срывами, превратностями судьбы и падениями, поражениями и жалостью к себе, то говорю тебе, ты должен немедленно покончить с жалким существованием и начать перестраивать свою жизнь по новым законам, познать новое существование, наполненное любовью, достоинством, достижениями и умиротворением.
Истинно говорю тебе, ты не только можешь, но ты сделаешь это - при условии, что примешь и используешь бесценное наследие, которым я делюсь с тобой.
Меня зовут Иосиф.
О, почему я не рассказчик историй, прекрасно владеющий даром слова, а всего лишь казначей, хранитель счетов и долговых расписок? Во всяком случае пока я им остаюсь. А ведь мне, несмотря на мои многочисленные недостатки, приходится записывать все, что я знаю о Закхее Бен Иешуа, и все это во имя приходящих нам на смену поколений. Мне лишь остается скромно надеяться, что они обратят это послание в свою пользу и быстрее встанут на путь новой жизни. История Закхея, и, что важнее всего, дар, оставленный им человечеству, не должен исчезнуть бесследно в глухих, равнодушных песках времени вместе с теми из нас, кто знал, любил и научился многому у Закхея - воистину необыкновенного создания Господа.
Закхей осиротел, когда ему еще не исполнилось и пяти лет.
В детстве он настрадался от насмешек над своей нескладной фигурой - Закхей был маленького роста, с громадной головой, широкими плечами и тонкими, короткими ногами.
Он никогда нигде не учился. Драгоценные годы юности Закхей провел в тяжелом, от рассвета до заката, изнурительном труде - он возделывал почву и собирал фрукты в обширных садах Ирода.
И тем не менее, несмотря на свои физические недостатки, он стал самым богатым человеком в Иерихоне, владельцем половины всех земель, находящихся в полудне пути от города.
Дом его, окруженный высокими финиковыми пальмами, затмевал великолепием и размерами зимний дворец Ирода, ставший позднее убежищем болезненного царского сына.
Знаменитый ученый, прибывший из Греции, встретился с Закхеем, бывшим тогда в зените своей славы и, возвратившись в Афины сообщил своим друзьям, что наконец-то встретил человека, покорившего весь мир и даже не подозревавшего об этом.
По римским меркам Закхей, которому подчинялись все сборщики налогов, достиг на закате своих дней очень высокого положения, и народ, как это случалось со всеми предшественниками Закхея, должен был бы ненавидеть и презирать его, но ничего подобного не произошло. Любовь и уважение людей, жизней коих он коснулся и изменил к лучшему, никогда не ослабевали.
Перед самой своей кончиной он стал причастен, и в этом я абсолютно уверен, к Чуду, хотя я никогда до того самого дня в чудеса не верил. Ни один из тех, кто стал свидетелем этого загадочного события, не в состоянии объяснить, что он увидел, а ведь драгоценные крупицы, составляющие это Чудо, способны изменить жизнь любого, и твою в том числе, точно так же, как это произошло со многими другими.
Представь, что ты не читаешь, а слушаешь мой неторопливый рассказ.
Вообрази, что ты, устав от тягот жизни, положил голову мне на колени, так же, как ты это делал много лет назад, сидя рядом с отцом или матерью.
Сегодняшний день ничем не отличается от других, занятых борьбой за крупицы душевного спокойствия и безопасности для себя и для тех, кого любишь и за кого несешь ответственность.
Позволь мне залечить раны этих битв, делясь с тобой богатством мудрости одного человека, которым ты можешь обогатить свои мысли, чувства и действия. Его мудрость поможет тебе превратиться из увядшего и бесполезного листа, гонимого всеми ветрами, в достойного, свободного человека, которым ты желаешь стать.
Прежде всего наберись терпения и выслушай меня. Мы с тобой, ты и я, встретились не случайно, нас объединяет общая цель. Кто может знать, как Господь решил распорядиться нами? Кто может объяснить такую загадку: почему именно ты читаешь эти строки, именно в этот день и этот час?
Готов ли ты отбросить тяжкие оковы прежней жизни и начать новую?
Сейчас тебе нечего терять, твоя прошлая жизнь не стоит сожалений, ты обладаешь великой возможностью добиться всего, чего пожелаешь.
Я сам себя назначил душеприказчиком Закхея. Поэтому позволь мне, скромному, покорному, поделиться самым прекрасным сокровищем, накопленным Закхеем за годы долгой жизни.
Как поступишь ты с его необыкновенным посмертным даром… полностью переходящим к тебе?
Еще древние мудрецы говорили, что только память служит истинным хранилищем сокровищ, которыми мы обладаем. В ларце, именуемом памятью, собраны все наши драгоценные камни прошедших лет. И если это так, то мое самое бесценное сокровище, мое дорогое воспоминание, без всякого сомнения, то, что я знал и служил человеку, чье имя на языке наших предков означает “праведник”, или “чистый”, - Закхею.
Впервые мы встретились на базаре в Иерихоне много лет назад, когда оба были еще молоды. Не выдержав постоянных побоев и придирок отчима, я решил сбежать из дома. Сидя на каменной скамье и с тревогой размышляя о будущем, преисполненный жалости к себе, я увидел его. К спине Закхея ремнями были привязаны кедровые бревна. Вес и длина этих бревен были столь велики, что он шатался из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие.
Иногда, когда бедняга случайно задевал своей ношей прохожих, вслед ему неслись ругань и проклятья.
Ужасающая тяжесть согнула его пополам, но, когда он проходил мимо меня, я, к своему удивлению, услышал, что он поет. Мне было интересно, о чем же может петь этот жалкий, измученный тяжкой ношей юноша. Неожиданно он спотыкнулся и рухнул на землю, придавленный громадными бревнами.
В самых печальных своих мыслях я не желал бы стать похожим на тех нечестивых людей, что проходили мимо, даже не взглянув на его неподвижную, словно окаменевшую, фигуру. Я бросился к несчастному и начал оттаскивать бревна, пытаясь высвободить Закхея. Его лицо было залито кровью.
Опустившись на колени, я краем своей туники промокнул глубокую рану на его лбу. Наконец юноша зашевелился и что-то забормотал, но я не смог разобрать ни единого слова. Добрая женщина, торговавшая поблизости фруктами, подала мне кувшин с водой и тряпку, и мы вдвоем с ней умывали Закхея до тех пор, пока веки его не затрепетали и не открылись. Вскоре он мог уже сидеть.
Посмотрев на меня, Закхей робко улыбнулся и потер макушку. Я же с изумлением, смешанным с чувством страха, рассматривал его огромные бицепсы, блестящие от пота под лучами солнца.
- Они сказали мне, что я не смогу перенести сразу семь бревен, - грустно проговорил он.
- Что-то?
- Торговцы лесом, - пояснил он. - Они сказали мне, что человеку, да еще такого роста, как я, не под силу перенести сразу семь бревен, но я им не поверил. Откуда человеку знать, что он способен сделать, пока не попытается?
Юноша неуверенно поднялся на ноги, и я едва смог подавить смешок.
Мне вдруг показалось, что если на него надеть подходящую одежду, из на него надеть подходящую одежду, из него выйдет великолепный борец-фигляр, наподобие тех, что не раз приезжали с бродячим цирком в наш город. Он был очень мал ростом, но при этом его голова и плечи были огромны. Туника висела на нем до земли, почти полностью закрывая короткие ноги. Он был не выше семилетнего ребенка, но на самом деле примерно одного со мной возраста, во всяком случае не моложе шестнадцати лет.
Подойдя ко мне, он положил свои громадные ладони мне на грудь.
Его глаза, большие и темные, смотрели на меня с благодарностью.
Глубоким, сочным голосом юноша произнес:
- Спасибо, друг мой, и да пребудет с тобой Господь.
Молча кивнув, я пошел прочь. Но не прошел и двадцати шагов, как любопытство взяла надо мной верх, я обернулся назад и не поверил своим глазам. Юноша стоял на том же месте, рядом со сваленными в кучу бревнами. И снова пытался взвалить всю груду на плечи. Вот глупец! По причине, которой мне никогда не суждено понять, я бросился к нему и закричал:
