"Мой дорогой, вы можете рассказывать или слушать бесчисленные священные писания, но вы не будете самодостаточны, пока не сможете забыть всё", — говорит Аштавакра Гита.
Упорядочив работу памяти, мы лишим подпитки другую огромную часть иллюзорного внутреннего мира — это наши фантазии, надежды и страхи, связанные с будущим. Техника работы здесь такая же: следует научиться распознавать моменты, когда нас начинает сносить в воображаемое будущее. Осознания этого движения достаточно, чтобы вернуться в настоящее. Начать практику нужно, однако, с уничтожения привычки беспрестанно вспоминать и уже после этого переходить к проекциям на будущее.
Все, что от нас требуется в обоих случаях — это внимательность, вернее, выработать привычку быть внимательным. Для этого важно открыть в себе качество естественной открытой внимательности. Так внимателен ко всему происходящему маленький ребенок. Он не погружен в воспоминания или фантазии о будущем — он просто удивленно открыт всему, что происходит прямо перед ним. Эта естественная внимательность осталась в нас с детских лет, она никуда не ушла. Откроем ее в себе и используем для очищения нашего сознания.
Практика, таким образом, направлена на очищение поля восприятия от иллюзии прошлого и будущего. Все, что происходило, происходит и будет происходить, совершается сейчас, именно в эту секунду, — секунду, которой уже и след простыл! Следующая секунда точно так же неуловима, как и только что прошедшая. Тем не менее, и вспоминаем и думаем или мечтаем о будущем мы именно сейчас, в этот самый неуловимый момент — другого времени у нас нет. Поэтому и прошлое, и будущее, на самом деле, существуют только сейчас.
Итак: наблюдая за происходящим внутри и снаружи, непрерывно оставаясь в скользящем моменте настоящего, не сливаясь с картинками внешнего и внутреннего миров, мы не позволяем силе отвлечения уносить нас в иллюзорный мир интерпретирования иллюзорных образов.
Проще: мы остаемся здесь и сейчас. Еще проще: мы спокойны. Простой спокойной внимательности оказывается достаточно для обнаружения свидетеля, не затрагиваемого тем, что он воспринимает.
Свидетель испытывает боль или удовольствие при слиянии с воспринимаемым им объектом, или, другими словами, поверив в его реальность. В этом отношении он подобен человеку, сидящему в зрительном зале или перед телевизором. Боль и удовольствие персонажей становятся переживаниями зрителя ровно настолько, насколько он сопереживает им и впускает их в себя. Если же сакшин [Сакшин (санскр.) — внутренний свидетель. — прим. авт. ] не захочет этого — никакая сила не заставит его плакать и смеяться вместе с лицедействующими персонажами.
Открыв в себе внутреннего свидетеля, не затрагиваемого ни болью, ни удовольствием, нужно иметь в виду, что это — не последняя инстанция. За свидетелем есть еще то, что его породило. Это источник, включающий в себя и свидетеля, и то, что он наблюдает. Мысли растворяются в осознанности свидетеля, свидетель растворяется в источнике. Нет смысла искать источник в сознании — его там нет. Его нет нигде, поскольку он включает в себя все, а не наоборот. Поэтому мы занимаемся невозможным — поиском источника.
17. Одержимость действием
Оперировать с сознанием с целью познать его сущность — все равно, что лить воду в воду или тушить пожар огнем. Вся психическая ткань состоит из одного вещества, и попытки что-либо делать с ней означают создавать новые завихрения на ее поверхности. Задача противоположна — очистить сознание от возникающих в нем в силу кармических причин возмущений. Из-за этих завихрений, нам очень сложно понять, каким образом можно оставить сознание в покое, чтобы муть осела на дно.
Карл Юнг описывает разговор, который состоялся у него с вождем одного индейского племени. Вождь сказал ему:
"У большинства белых людей есть три отличительные черты: напряженное лицо, пронзительный взгляд и жестокость. Они все время что-то ищут. Что они ищут? Белые люди всегда чего-то хотят. Они всегда чем-то обеспокоены и не находят себе места. Мы не знаем, что им нужно. Мы считаем их безумными".
Мы действительно безумны. Мы одержимы действием. Нам постоянно кажется, что нужно что-то делать для того, чтобы исправить или улучшить существующую ситуацию. Мы не можем принять мир и себя такими, как они есть, мы не можем смириться. Однако хотим мы этого, или нет, вселенная и мы вместе с ней будем продолжать изменяться в неизвестном нам направлении.
Человеческая задача, как мы ее воспринимаем, — упорядочить и контролировать эти перемены. Мы хотим жить в предсказуемом и организованном в соответствии с нашими желаниями мире. Все, что вызывает у нас боль, отвращение, страх или тревогу, должно быть устранено. Мы хотим комфорта и безопасности, и ради этого готовы пожертвовать всем, что у нас есть.
При этом мы забываем, что принцип кнута и пряника, главный обучающий принцип вселенной, работал, работает, и будет работать с точностью часового механизма. Он не остановится до тех пор, пока не остановимся мы сами, пока не прекратим бежать в никуда.
Начальное обучение закончится, когда мы полностью и окончательно избавимся от страха наказания и от желания награды за все наши действия. Пока мы не перестанем ожидать ничего, абсолютно ничего от жизни и, наконец, всерьез не займемся тем, что происходит с нами здесь и сейчас.
"Заняться" этим вовсе не означает что-то «сделать» с собой. Напротив — мы отпускаем контроль над ситуацией и перестаем пытаться себя «улучшить». Мы смиряемся с собой — с такими, как мы сейчас есть. Не пытаемся медитировать с некой возвышенной целью, не стараемся проникнуть в сущность собственного сознания, не стремимся понять что-то новое или постигнуть некую запредельную истину, свет которой, как мы надеемся, осветит нам все. Мы даже не стараемся расслабиться и ничего не делать.
Мы просто отпускаем все. Или не отпускаем — ведь по сути, это одно и то же. Поймите. Мы даже не пытаемся перестать цепляться за все то, за что мы привыкли цепляться — например, за самосовершенствование.
Нас просто перестает беспокоить — цепляемся мы за что-то или нет. Нас больше не интересует — самосовершенствуемся мы или, напротив, стремительно деградируем. Мы оставляем все так, как есть и больше не вмешиваемся в непрерывный поток изменений. Или не оставляем, но продолжаем цепляться — правда, теперь это кажется смешным. Почему бы теперь не сделать вид, что мы цепляемся, если пришло понимание, что можно жить и без этого?
Мы вольны делать абсолютно все что угодно. В любую секунду. В любых обстоятельствах. Или не делать — и в этом мы так же свободны. Мы свободны каждую секунду нашей жизни, и уже очень давно. С самого начала. Извечный русский вопрос "что делать?" больше не возникает. Действие и бездействие равны. Нас продолжает тащить вперед непреодолимая сила жизни, и барахтаемся мы при этом или, наоборот, сложили лапки и отдались потоку — большого значения не имеет. Поток равно уносит и тех, и других.
Смириться по-настоящему означает полностью, до конца, всегда и во всем полагаться на силу, создавшую нас. Это — уровень веры, однако, здесь еще не исчерпана тонкая корысть. Ведь полагаемся мы на высшую силу и обращаемся к ней всегда для чего-то — а именно, для исполнения наших желаний. Все храмы мира заполнены людьми именно с этой целью.
Концепция нас и некой внешней властвующей над нами силы, неверна. Это религиозная двойственность, расколотое сознание верующего человека. И как бы глубоко и истово он ни веровал, это не приведет его к единству. Вера в Бога — лишь ступень на пути.
Религиозный человек не понимает, что он и пальцем не может пошевелить без действия и воли той силы, которой он молится и что не его, но Ее воля будет исполнена всегда и во всем. Простого осознания этого достаточно. Больше ничего делать не нужно. Молиться "Да будет воля Твоя!" бессмысленно. Ведь это неизбежно. Как может быть по-другому?
Верующему кажется, что Бог находится где-то далеко. Он же живет на грешной земле, откуда ему нужно попасть куда-то туда, где, как он предполагает, находится Господь. Верующий забывает, о чем учит людей любая религия — Бог находится везде.
Когда Кабир шел в Мекку, он остановился для отдыха и лег спать. Паломники разбудили его и сказали, что нельзя спать ногами в направлении Мекки, нужно перевернуться. Кабир на это ответил: "Покажите мне место, где нет Аллаха, и я лягу туда ногами".
На уровне недвойственности нет молитвы. Вернее, нет необходимости в ней. Молитва может быть, но это, скорее, игра или забава сознания, обращающегося к себе. Поскольку воля вселенной проявляется везде и всюду автоматически, нет необходимости просить у нее что-то дополнительно.
Однако у нас есть насущная необходимость перестать быть рабом этой воли и стать сопричастными ее великой, радостной и свободной игре. Поверьте, она хочет и ждет от нас этого. Мы свободны делать все, что угодно — это закон всех миров. Мы вольны создать любую реальность и жить в ней. Так давайте создадим такой мир, который бы нам нравился — свободный, добрый, радостный и безграничный. Воля вселенной — воля не знающая препятствий, поможет нам в этом.
