– Полагаю, что плата за мое обучение в художественной школе с лихвой окупилась, – насмешливо заметил Джонатан.
– Это как посмотреть! – фыркнула Белль.
Лупе, которая все время была неподалеку и прислушивалась, сказала:
– Искусство мистера Джонатана очень известно.
– Ну, сейчас никто из знакомых о нем ничего не знает.
Белль с подозрением посмотрела на Лупе.
– Ты уверен, что между вами двумя не происходит ничего неподобающего?
– А что значит «неподобающее»? – поинтересовалась Лупе у Джонатана.
– В данном случае имеется в виду слабоумие, – ответил тот.
Белль рассмеялась:
– Ха! Звучит великолепно, особенно из твоих уст!
– Мам, – обратился к ней Джонатан, – как, по-твоему, сколько мы не виделись?
Белль потерла лоб у виска:
– Ох, не знаю. Много лет…
– Судя по всему, недостаточно долго, – сказал Джонатан.
Мать неблагожелательно уставилась на него.
– Вопреки моим лучшим инстинктивным побуждениям, я поддался на уговоры Лупе и пригласил тебя. Но я был прав, что старался не общаться. В тебе слишком много негатива. Я просто больше не в состоянии выдерживать твой энергетический натиск…
– Мой энергетический натиск? Ну, извини. Я просто такая, какая есть.
– Я знаю, какая ты. Но ты и я, какие мы есть, просто несовместимы. Так что пусть так все и остается. Мне придется попросить тебя уехать!
– Уехать ? Ты это серьезно? У меня до самолета еще уйма времени. И что я, по-твоему, должна делать?
– Да, серьезно. Здесь неподалеку есть супермаркет. Уверен, ты что-нибудь найдешь…
Белль открыла рот, потом закрыла. Взяла свою сумочку, встала, еще раз окинула взглядом комнату.
– Отец предупреждал, что это неудачная идея. Мне следовало прислушаться к нему. Но я не скажу ему, как низко ты пал. Он попросту не поверит.
– Можешь сказать ему, что хочешь, мам. Вот с ним-то мне хотелось бы повидаться. Я вызову тебе такси.
– Не беспокойся.
– Лупе, проводи, пожалуйста, мою мать.
– Не нуждаюсь я в вашей помощи, – произнесла она, пристально глядя на Лупе.
Она стремительно вышла и хлопнула дверью.
– Hola! – воскликнул один из игроков в бинго, когда она на всех парах пронеслась мимо.
– Сам ты – Hola, – огрызнулась она, с топотом спускаясь по лестнице на высоких каблуках. – Ничего ужаснее в жизни не видела.
Джонатан стоял у окна, пока не стих звук ее шагов.
– Мистер Джонатан, вы в порядке?
– Никак не предполагал, что она окажется еще хуже, чем я ее помню. Но это случилось. Надеялся, что у меня искаженное представление о ней.
– Думаю, у нее есть и хорошие качества, – тихо возразила Лупе.
– Назови хотя бы одно!
Молчание Лупе затянулось.
– У нее была прелестная сумочка, да и туфли тоже.
Джонатан рассмеялся:
– Думаю, будет лучше, если ты оставишь меня одного ненадолго.
Лупе вышла и закрыла за собой дверь.
В воздухе вокруг нас есть нечто, что слышит наши слова. Это крохотные молекулы. Когда мы что-то говорим, то наши слова передаются всем молекулам, что есть в мире. И тогда они все вместе делают так, чтобы наши слова сбылись.
Когда что-то говоришь или рисуешь, это непременно становится правдой. Поэтому и нельзя ругаться или произносить неприятные слова. А образы, что у вас в голове, еще сильнее. С их помощью мы сами рисуем свое будущее.
На следующий день Джонатан вернулся домой после ежемесячного визита к врачу и сразу услышал звуки сальсы, громко раздающиеся из верхнего окна. С хмурым видом он поднялся по лестнице и остановился на лестничной площадке. Музыка доносилась не из квартиры супругов Салдана, как он предполагал, а из его собственной. Даже дверь была не закрыта. Он вошел и услышал звук, похожий на шарканье ног.
– Лупе, что здесь происходит?
Музыку приглушили.
– Извините, я не ожидала, что вы так скоро вернетесь! Я всегда с помощью музыки избавляюсь от плохой энергии.
Помните, я вам рассказывала о том, что дедушка говорил о музыке и любви?
– А что дедушка говорил насчет жалоб соседей в полицию на шум?
– Я не так уж громко включала. Как прошел визит к врачу?
– Все так же. Всегда одно и то же.
– Нет, вам постепенно становится лучше. Я это чувствую!
– При моем заболевании улучшений не бывает.
– Не верю я в это.
И она опять включила музыку, на этот раз потише.
– Лупе…
– Во‑первых, вы мало двигаетесь, – сказала она. – Давайте потанцуем. Я просто практиковалась. Делайте как я. – Она схватила его за руку и потащила на середину комнаты. – Я поведу. А вы повторяйте за мной!
– Лупе, я же ничего не вижу. Не могу я с тобой танцевать.
– О’кей. Просто держите меня за руку, чтобы вы почувствовали, что я делаю.
– Я и так чувствую, что ты делаешь, доводишь меня до безумия!
Она держала Джонатана за руку и двигалась вокруг него.
– Я вроде Майского шеста, – произнес он.
– Что вы сказали?
– Неважно!
Казалось, музыка играла целую вечность. Когда она наконец закончилась, Джонатан высвободил руку.
– Я уже устал вокруг тебя крутиться.
– Там еще один танец, – сказала она. И действительно, музыка изменилась. Зазвучала «Ча-ча-ча».
Лупе снова взяла его за руку и энергично начала танцевать вокруг него.
– Джорджи всегда нравился этот танец. Он часто упрашивал меня потанцевать с ним, – заметил Джонатан.
– Значит, вы не танцевали, даже когда были зрячим?
– Нет. Этот танец не про меня. Слишком уж он… Ну, не знаю… Публичный, что ли…
– И что с того? Что в этом такого? – сказала Лупе, стараясь отдышаться. – Это отличная тренировка для мышц. Да и настроение повышает!
Дверь в квартиру распахнулась. В холле стояли и наблюдали за происходящим бабушка Лупе и еще несколько соседей.
Когда песня закончилась, с лестницы донеслись аплодисменты, которые застали Лупе и Джонатана врасплох.
– Не думал, что у нас есть зрители. В следующий раз нужно будет брать с них плату, – сказал Джонатан.
Лупе засмеялась и стала обмахиваться ладонью, как веером.
– Здесь жарко. Пожалуй, я лучше пойду!
* * *
На следующей неделе, когда в дверь позвонили, Джонатан открыл, потому что ждал посыльного.
Но когда дверь отворилась, он замер и довольно долго стоял молча.
– Карла? Это что – неделя встреч с родственниками?
– Я думала, ты слепой. Как ты меня узнал?
– Семейный аромат. В начале недели здесь была мать, так что я его до сих пор чую носом или умом, а может, еще чем-то.
– Наслышана. Она мне сразу же позвонила. Разумеется, в истерике.
– А кто это с тобой?
– А как узнал? – Карла улыбнулась. – Твой племянник, мой сын. Родни, это мой брат!
– И не подозревал, что у тебя есть сын.
– Вообще-то их у меня двое. Второй, Тедди, учится в колледже.
Родни выступил вперед, стройный, бледный. Пожал Джонатану руку. Тот на несколько минут удержал его руку в своей, губы медленно растянулись в улыбку.
– Очень рад познакомиться, действительно рад. Ты – один из немногих живущих в этом мире, у кого есть моя ДНК.
– Смотри, не напугай его до смерти, Джонатан, – попросила Карла. – Можно нам войти?
– Разумеется!
Они вошли и уселись в гостиной.
– Ну вот, – сказала Карла.
– Да, вот. Зачем приехала?
– Резок, как всегда. Рассказы матери о тебе все не выходили из головы. Всегда вспоминаю тебя как жутко преуспевающего и занятого. Но, судя по ее словам, ты в полном одиночестве, и в твоем состоянии…
– Имеешь в виду мою слепоту?
– Да.
– В общем, это правда. Я подолгу бываю один. И я действительно рад твоему приезду, Карла. Расскажи, что ты делала все это время.
– Да ничего особенного. Вышла замуж. Родила мальчиков. Развелась, – она рассмеялась. – Старая история.
– Родни, тебе сколько лет? – поинтересовался Джонатан.
– Девятнадцать.
– По правде говоря, я подумала, Роду будет полезно встретиться с тобой. Он во многом на тебя похож. Ему нравится заниматься дизайном, интересуется модой и все в этом роде. И это он явно унаследовал не от меня.
– А как насчет его отца?
Карла снова засмеялась, махнув рукой. Вспомнив, что он ее не видит, она сказала:
– Вряд ли. Он был фанатичным спортивным болельщиком. Я же всю жизнь провела на работе в банках, за бухгалтерскими книгами, так что творческая жилка у сына точно не от меня.
Юноша покраснел и уставился на свои ботинки.
– Что же, Родни, у меня есть всевозможные книги по дизайну и моде, так что можешь в любое время приходить и брать их, когда захочешь.
