Поэтому то, что происходит сейчас, правильно, просто позволь происходить — не осуждай, называя средним возрастом. Это возвращение твоего детства. Ты рождаешься снова, это возрождение.
Ошо, недавно я был в черной дыре; там была только великая пустота — и никак не выбраться. Я сказал себе: «Ложись в кровать и просто будь с этим». Я пошел в свою комнату, лег на кровать и глубоко почувствовал, что хочу умереть. В тот же момент внезапно сломалась кровать, и я ударился головой об стену. Я упал на пол. Ошо, это ты сделал? Мне было больно, но черная дыра пропала!
Естественно. Кто еще мог это сделать? Если бы это сделал кто-то другой, то ты бы не ударился и черная дыра не пропала бы. Твоя кровать могла бы поломаться, ты мог бы упасть на пол, но ты бы оказался в еще большей черной дыре. Если черная дыра пропала, то, конечно, это я — без сомнения.
Ошо, более двух месяцев ты не выходил из этого дома, и, похоже, ты так наслаждаешься тем, что я назвала бы скучной жизнью. Ошо, отчего нам так трудно — а иногда так страшно — столкнуться с этими чувствами пустоты, пустотелости, одиночества? Желание эмоционального возбуждения просто скрывает эту пустоту?
Когда человек доволен собой, центрирован, нет необходимости никуда идти, потому что вы не сможете найти места лучше, чем ваше собственное внутреннее существо. Рестораны, кинотеатры, казино посещают жалкие люди, которые утратили связь с собой. Они не знают, что у них внутри есть пространство, самое прекрасное и самое восхитительное.
Безусловно, любой, кто посмотрит на меня, подумает, что это, наверное, скучная жизнь. Я могу жить в своей комнате жизнями. Я не вижу никакого смысла никуда идти — то, что вы ищете, я нашел, и я нашел это внутри себя. А вы продолжите искать по всему миру и не найдете.
Тебе, конечно, кажется, что, если бы тебе пришлось жить в одной комнате, то стало бы скучно, но лично у меня не возникло даже мысли о том, чтобы выйти. Я наслаждаюсь собой так глубоко и так сильно, что не представляю, как может существовать место, которое сделает меня больше, чем я есть.
Я объездил весь мир. Я бывал в миллионах домов и отелей и… это не имеет значения, я всегда остаюсь собой, где бы я ни был. И так как я блаженный, любое место, где я нахожусь, становится для меня блаженным.
На Крите один греческий журналист спрашивал меня — он видел меня в Пуне, он видел меня в Орегоне, и теперь он брал у меня интервью на Крите: «Ошо, как тебе всегда удается находить рай?»
Я ответил: «Дело не в том, чтобы найти рай. Дело в том, чтобы носить его внутри себя, чтобы, где бы вы ни были, он был внутри вас. Если у вас внутри его нет, вы больше нигде не сможете найти его. Есть только одно место, где он существует, и оно внутри вас. Он не имеет никакого отношения к домам, никакого отношения к местам. И если вам становится скучно, это значит, что вы надеялись найти его здесь, но не нашли, поэтому вам скучно, и вы думаете о том, чтобы отправиться на его поиски куда-либо еще. Там вы его не находите, вам снова скучно, и жизнь начинает становиться все более и более скучной. Когда вы становитесь старше, она превращается в сплошную скуку, потому что вы постепенно начинаете осознавать, что рая нигде не существует. Удивительная вещь: все это время вы носили его внутри себя. Вы можете полететь на Луну, но вы не идете внутрь себя. Вы не можете в это поверить: „Во мне — и рай? Невозможно!“
Вы были обусловлены ненавидеть себя, осуждать себя, отвергать себя. „Во мне? И рай?“
Поэтому с самого начала отрицание. Вы никогда не идете внутрь».
Попробуйте. Я не мешаю вам… если вы нашли свой рай, вы по-прежнему сможете ходить в рестораны, в этом нет вреда, вы по-прежнему сможете ходить в кино, вы по-прежнему сможете ходить в казино, в этом нет вреда. И вы нигде не будете чувствовать скуки.
В американской тюрьме, в каждой из пяти тюрем, тюремщики рано или поздно приходили в замешательство от того, что я так легко все воспринимаю. Они говорили мне: «Ты не кажешься обеспокоенным. Вне всякого сомнения, правительство хочет унизить тебя, но тебя это не унижает, ты получаешь удовольствие».
Я отвечал: «Все это не имеет значения. Я это я, где бы я ни был — в тюрьме или во дворце. Я не меняюсь. Мое внутреннее пространство остается неизменным. Никто не может унизить меня. Никто не может сделать меня несчастным».
На самом деле, произошло как раз обратное. Когда я покинул первую тюрьму, где я пробыл дольше всего, в глазах у тюремщика стояли слезы. Он сказал: «Мы будем скучать по тебе. Я бы хотел, чтобы ты остался с нами. Ты изменил весь дух тюрьмы».
Я был в больничном отделении, и большую часть времени я проводил в комнате сестры или в комнате доктора. Все руководство тюрьмы приходило и задавало вопросы. И главная сестра сказала мне: «Такого никогда не бывало. Эти большие люди, высокое начальство, они никогда не приходят. Раз в месяц они заходят на пару минут. А теперь тюремщик приходит шесть раз в день, доктор приходит, все приходят, у всех есть духовные проблемы, и ты организовал школу».
Одной сестре было очень интересно: она получила степень магистра гуманитарных наук по философии. Она сказала: «Это мой первый шанс поговорить с кем-то, кто поймет мои проблемы. Я не могу поговорить ни с кем в этой тюрьме. После того как я получила степень магистра гуманитарных наук, я устроилась сюда и начала работать сестрой. Я не могу сказать, ни что я знаю, ни какие у меня вопросы. Ты первый человек». Она даже не брала выходных, она продолжала приходить.
Они были так довольны, что я был с ними постоянно в течение трех дней… они всегда будут помнить. Они вырезали мои фото из газет и взяли у меня автограф с датой, чтобы сохранить на память.
Я спросил: «Вы проделываете это и с другими заключенными?»
Они ответили: «Мы не можем представить тебя в качестве заключенного. Мы можем представить тебя только в качестве нашего гостя».
Дело не в том, где вы находитесь. Дело в том, знаете вы себя или нет. Если знаете, то любое место — рай. Если не знаете, то любое место — ад, и рано или поздно обязательно возникнет скука.
Так что, меняя место, вы не сможете избежать скуки, она будет следовать за вами как тень. Только меняя свое сознание, вы можете избавиться от самой возможности скуки.
Именно твой вопрос напомнил мне о том, что да, я два месяца не выходил. Я даже не думал об этом. Я прихожу увидеть вас и порадоваться с вами, а потом ухожу и остаюсь в своей комнате — просто собой. Мне не нужно открывать сумки и открывать книги. Обезьяна мертва.
Ошо, почему люди везде, куда бы мы ни направились, прослушивают наши телефоны? Они ищут духовного руководства по дешевке?
Безусловно. Пусть они его получат. Нам нечего скрывать. Они могут прийти, и побыть здесь, и насладиться, но — бедные! — они стесняются прийти, поэтому подслушивают.
Так что, когда звонишь, добавь к своему разговору несколько духовных штучек для подслушивающих!
Ошо, горячий любовник — это нечто, но горячий мастер — это действительно нечто! Что ты на это скажешь?
Это очень сложный вопрос. Гита поняла его. Это нечто, потому что здесь никогда не было горячих мастеров. Это тотально новое переживание. Горячие любовники были всегда, но горячие любовники очень быстро остывают. На них нельзя рассчитывать.
Но горячий мастер — это горячий мастер.
На самом деле, я должен постоянно охлаждаться с помощью кондиционера!
Глава 44
Самый аромат любви
Ошо, каждый раз, когда ты говоришь о транформации страсти в сострадание, что-то начинает происходить в моем сердце, но я до сих пор не понимаю, что это значит.
Не мог бы ты мне еще раз это объяснить?
Энергия, называемая страстью, всегда предназначена кому-то. Она собственническая, и, так как она собственническая, она уродлива. Трансформировать страсть в сострадание означает, что ваша энергия любви не предназначена никому конкретно; это ваш аромат, это ваше присутствие, это то, какой вы есть. Она не направленная, не ограниченная. Это сияние, и, кто бы ни приблизился, он будет чувствовать вашу любовь — она не-собственническая.
Собственническая любовь — это противоречие по определению, потому что собственничество означает, что вы превращаете другого человека в вещь. Только вещами можно владеть, не людьми. Только вещь может принадлежать, не человек.
Ключевое качество человека, которое отличает его от вещи, — его свобода, а владение, принадлежность разрушает свободу.
Так что, с одной стороны, вы думаете, что любите человека, с другой стороны, разрушаете саму его сущность.
Сострадание — это освобождение любви из тисков собственничества. Тогда любовь — мягкое свечение, ненаправленное, безадресное. Вы просто изливаете ее, потому что вы так полны ею. Но это не вопрос мышления.
