То, что я называю религией, — это путь освобождения от всех несправедливостей, совершенных против тебя обществом. Религия жаждет вернуть тебе все, что общество у тебя украло. Вот почему религия никогда не может быть социальной. Религия в основе своей революционна и асоциальна. Вот почему, где бы религиозный человек ни появился — будь то Иисус, Будда, Махавира или Кришна, — общество всегда выступает против него. Общество никогда не принимает религиозного человека, ведь главное в нем — бунтарство. Его первейшая задача — разрушить все несправедливое, что совершило с тобой общество, когда тебя обездвижили, лишили энергии, перекрыли струю в фонтане твоей жизни. Он освобождает тебя полностью и окончательно.
Так что общество по сути своей антирелигиозно, а религия в свою очередь — антиобщественна. Ты, наверное, удивлен, ведь индуисты, мусульмане, христиане, джайны и буддисты — вполне социальны. Будда — асоциален, а буддисты нет. Махавира — асоциален, джайны — нет. Поглощение религии — вот еще одна из уловок общества.
Вероисповедание появляется, когда обществу удается приручить даже бунтарскую религиозность; быка сделать волом. Непоседливого ребенка общество превращает в послушного, так же оно поступает и с религией: когда обществу удается отсечь ее революционную составляющую, она становится вероисповеданием, это больше не религия. Иисус религиозен, христианство — это культ, вероисповедание. Так что Иисуса распяло общество: у него не было иного выбора. Зато распятие послужило основой создания церкви, Иисусу стали поклоняться. Революционная составляющая умерла, на месте Иисуса теперь Папа Римский.
Ади Шанкарачарью, индийского мистика, точно так же подвергали насмешкам и оскорблениям, а современные шанкарачаръи из его монастырей окружены почетом и уважением. Ади Шанкарачарья был безудержным потоком революционной энергии, это был Ганг, несущий свои воды к океану. Его нельзя пустить по узкому руслу, как канал. А шанкарачаръи наших дней подобны каналам; их можно направить, куда тебе захочется, — внутренне они не свободны.
Ты должен хорошо усвоить, что религия — величайшая революция из всех возможных в этом мире, потому что ее цель — вернуть тебя к тому изначальному, невинному состоянию, в котором ты родился; это значит отбросить все, что сделало с тобой общество. Мастера дзэн говорят: «Религия — это раскрытие твоего истинного лица». В момент рождения у тебя не было ни малейших представлений о жизни и смерти, о том, что такое «правильно» и «неправильно»; в тебе не было ни страха, ни ненависти, отсутствовали привязанности и чувство свободы, ты не был ни приземленным, ни религиозным. Тогда ты был подобен чистому источнику без малейшего намека на какую-то грязь. Религиозностью называется обретение этой чистоты заново, а религия — это сам процесс.
Когда ты переходишь в позицию наблюдателя за происходящими с тобой событиями, все, что общество учило тебя подавлять, начинает подниматься на поверхность, так как наблюдение означает, что убран груз, тянущий все это вниз. Теперь ты оказался сверху, при этом все остается в таком же подавленном состоянии. Ко мне приходят люди, чтобы рассказать, какие странные ощущения возникают у них в результате медитации. Они ожидали, что после медитаций их посетит умиротворение, а вместо этого их начинает трясти. Они рассчитывали, что медитация принесет им удовлетворенность, а тут оказывается, что их разрывает от неудовлетворенности. Они думали, что гнев оставит их, но с ужасом чувствуют, что пылают от гнева!
Поначалу все это неизбежно. Ты сидел на крышке, которая прикрывала все подавляемое тобой, ты восседал на ней очень долго, все время пытаясь удержать то, что под ней прячется. Стать наблюдателем означает, что ты наконец-то спрыгиваешь с этой крышки; теперь ты просто будешь стоять в стороне и ничего не делать. Отныне ты ничего не подавляешь, ты лишь наблюдаешь. Все, что подавлялось, выйдет на поверхность и загорится; ты увидишь, что там, где раньше была лишь зола, сейчас пляшут языки пламени. Весь твой гнев, сексуальные инстинкты и внутренние метания вырвутся наружу, окутают тебя, но даже тогда оставайся в стороне и наблюдай. Долго это не продлится, потому что это лишь извержение всего, что подавлялось. Оно вспыхнет и погаснет, огонь, пылающий внизу, постепенно сойдет на нет; а когда дым рассеется, ты увидишь, что внутри тебя стало кристально чисто. Настанет день, когда ты вдруг почувствуешь, что оказался в одиночестве, смотреть больше не на что. Наблюдатель остался, а наблюдать больше не за чем — нет ни гнева, ни секса, ни ненависти, ни зависти, ни вражды. Но на все это нужно время...
Если бы ты имел дело с подавлением, которое вершилось только одну жизнь, все было бы иначе. Но ты занимался подавлением многие жизни. Кто знает, сколько раз ты рождался и сколько обществ тебя перемалывало. Каждый раз это было другое общество, и все они разрушали тебя на свой манер... вот почему ты несешь в себе так много противоречий.
В одной жизни ты был индуистом, и тебя учили, что это правильно, а это — нет. Потом ты рождался мусульманином, и тебя учили прямо противоположному: это неправильно, а это правильно. Потом ты был джайном, потом буддистом... через сколько обществ ты прошел, уже и не сосчитаешь. Ты выучил столько правил и исключений к ним и все они настолько друг другу противоречат, что ты испытываешь глубокий внутренний конфликт. Ты в смятении. Так много людей лепили тебя и вырезали твои очертания, что цельного образа не получилось. На тебе высекли так много разных черт, а ведь твой камень смотрелся бы гораздо симпатичнее, если бы его оставили в неприкосновенности. Скульпторы его изуродовали.
Процесс наблюдения займет некоторое время, и это будет зависеть от усилий, которые ты приложишь, а еще от того, как много в тебе подавлялось. Если твои усилия будут действительно серьезными, все может случиться очень быстро. Если же ты стараешься только для виду, то последствия увидишь лишь через несколько жизней, а может статься, что и никогда. Сколько на это уйдет времени, будет зависеть от того, как напряженно, с каким энтузиазмом и как всецело ты отдаешь себя тому, чтобы освоить наблюдение. Если тебе удается сделать свое наблюдение тотальным, все заботы и беспокойства прекратятся мгновенно. Если ты сам превратишься в осознанность, если в момент осознания вся твоя энергия становится самой осознанностью — не остается никакого делателя, только наблюдатель, — тогда даже секунда такого состояния выжжет из тебя все, что ты подавлял.
Ты знаешь историю про то, как Камадева, бог телесной любви, пытался соблазнить Шиву? Шива сидел в медитации, а Камадева плел вокруг него паутину страсти и секса. В ту секунду, когда Шива открыл один глаз, тело Кама девы было сожжено дотла. С тех пор тела у него нет, и зовут его Ананга, бестелесный. Такое может случиться и с тобой. Не нужно даже открывать оба глаза, хватит и одного — при условии, что через него струится все твое существо, если ты со всей тотальностью способен видеть этим глазом. Тогда весь тот мусор, который накопился у тебя внутри, будет сожжен и прекратит свое существование.
Важно помнить, что гнев, секс, зависть суть свойства твоего тела, это не части тебя самого. Вот в чем разница между обществом и религией. Общество считает, что все это принадлежит тебе, и поэтому старается эти проявления подавить. Религия признает, что это не часть твоей изначальной сущности, а скорее характеристики твоего тела. Так что религия прилагает усилия, чтобы пробудить тебя. Общество пытается подавить тебя, религия — пробудить, поскольку, согласно выработанным религией представлениям, чем более пробужденным ты становишься, тем более ты освобождаешься от страстей. Общество полагает, что страстей в тебе будет тем меньше, чем интенсивнее тебя подавлять и чем крепче ты спишь. Общественные воззрения основаны на опыте обычных, заурядных людей; люди, подобные Будде, общество не составляют.
Удел людей, подобных Будде, — одиночество.
Не бывает обществ, состоящих из таких людей, потому законы, царящие в обществе, не назовешь разумными. Общество образуют огромные толпы идиотов, скопища тупиц и неучей, и законы придумывают именно они. Это как если бы законы писали слепые; когда рождается ребенок с глазами, слепцы делают ребенку операцию, чтобы лишить его зрения. При этом они скажут: «Этот младенец родился с незначительным дефектом. Глаз быть не должно, но у него глаза есть. Значит, их нужно удалить». Или они научат ребенка держать глаза закрытыми, ведь все остальные ничего не видят; а когда никто видеть не способен, если ты видишь, ты совершаешь преступление. В ребенке сформируют чувство вины из-за его способности видеть, его научат считать свой дар грехом. «Если ты способен видеть, ты — грешник, поэтому будь готов, что твои глаза выколют, или соглашайся держать их закрытыми».
