По моему мнению, в будущем миру будут нужны не религиозные организации, а религиозные люди. До тех пор пока мы не отвергнем все организации, духовный взрыв, о котором ты говоришь, не произойдет. Его и нельзя произвести, он может случиться только сам. Но мы можем способствовать его возникновению, если не станем ничего организовывать согласно идеологиям. Каждая идеология хороша в начале, но постепенно ей приходиться заключать компромиссы. Они идет на компромиссы ради блага организации.
Со временем средство неизбежно превращается в цель. Вы создаете организацию ради идеологии, но в конечном итоге идеология начинает существовать исключительно ради организации. И организация становится более важной. Вам нужно идти на компромиссы ради блага организации. В конечном итоге идея погибает, и остается лишь церковь.
На свете так много церквей, что множить их число нет никакой необходимости. Я против церквей. На самом деле, я против самого духа миссионерства. По моему мнению, если я начну активно стараться изменить вас, то превращусь в ожесточенного человека. А насилие, которое возникает из благих намерений, опаснее банального насилия. Все ваши так называемые махатмы очень жестокие люди. Они не позволяют вам быть самими собой.
Что же мне делать? Вот вопрос. Я чувствую, что мне нужно что-то предпринять, причем нужно сделать очень многое, но только таким образом, чтобы не изменилось качество передачи знания. Если же это качество изменится, это будет означать, что я уже не думаю об истине.
Я продолжу говорить. Мои речи в большей или меньшей степени направлены на самого человека. Если нужно что-то предпринять, то исполняющая эту работу организация будет просто утилитарным явлением. Мне нужно вести себя не как миссионер, а как поэт. Миссионер больше занимается вами, изменением вас, а поэт больше занимается самим собой, самовыражением. Если что-то происходит с вами, это не так уж и важно. Я могу говорить только то, что кажется мне правильным. Если что-то происходит с вами благодаря моим словам, хорошо. Если же с вами ничего не произошло, тоже не беда. Я сказал то, что должен был сказать, причем постарался выразиться ясно. Довольно и этого, мне нет дела до результата.
Результатом занимается мирской ум. С какой стати мне задумываться о результате? Я высказал свое мироощущение и жил согласно ему. Если вам кажется, что вам нужно испытать на себе мой образ жизни, вы можете решиться на эксперимент. Выбор должен быть за вами. Вам ничего нельзя навязывать, вами нельзя манипулировать. Даже вы сами не должны быть уверенными в моей правоте. В убежденности нет никакой пользы.
Вы можете выбрать. Этот выбор будет исполнен жизненной силы, поскольку так вы останетесь собой.
Новое поведение обретает гармонию с вашим сокровенным существом. Оно обязательно вызовет в вас глубокие перемены, вы расцветете. Если вы навяжете себе поведение, то станете подражателем. Так вы будете последователем, а не подлинным человеком. От последователей нет никакого толку, они никчемны. Это опасные люди!
Что же мне делать? Я могу сделать только одно: передать вам свое знание. Если я никоим образом не обеспокоен перетягиванием вас на свой жизненный путь, тогда мы можем общаться с вами от сердца к сердцу. Но если вы когда-либо ощутите, что я заинтересован в изменении вас, то станете защищаться. Тогда мне придется применять силу. Это уже драка, а не общение.
Поэтому я не буду создавать никакую организацию. Духовный взрыв в мире может случиться исключительно благодаря отдельным людям, а не организациям. Все организации потерпели неудачу: как политические, так и общественные. Человеческое общество еще никогда не было таким больным, как сейчас, и виновны в этом как раз организации. Все организации создавались с хорошими намерениями, с прекрасными идеями. Возможно, люди учреждали их с оглядкой на Будду, Заратустру или Иисуса - людей с большой жизненной силой и революционными взглядами на жизнь, которые могли передать человечеству очень важное знание.
Но тогда... Может быть, кто-то из вас читал роман Достоевского «Братья Карамазовы». В ней содержится притча об Иисусе, который возвратился в мир спустя четырнадцать столетий, чтобы посмотреть, как успели развиться люди после возникновения христианства. «Пришла пора прийти к людям, - думает Иисус. - Когда я впервые появился на земле, там еще не было ни одного христианина, поэтому меня распяли. Меня казнили потому, что христиан еще не было. Теперь же меня будут приветствовать, ведь христианами называет себя целая половина человечества!»
Итак, Иисус сошел на землю и сразу же отправился в Вифлеем. Было воскресенье, и люди выходили из церквей. Иисус стоял под деревом, думая, что все люди станут узнавать его, ведь они выходили из его церкви! Но все люди смеялись и подшучивали над ним. «Забавная шутка! - кричали они. - Ты похож на Иисуса!»
«Я не играю его, я и есть Иисус», - говорил им Иисус. Люди стали смеяться еще громче.
Потом кто-то заметил ему: «Иисус ты или не Иисус, все равно тебе лучше уйти из нашего города. Скоро сюда явится первосвященник. У тебя будут большие неприятности».
«Но он один из моих слуг, - напомнил ему Иисус. - Он узнает меня, даже если это не удалось сделать вам». И Иисус стал ждать первосвященника.
Скоро к церкви и в самом деле подъехал первосвященник. Он посмотрел на Иисуса и сказал толпе: «Приведите этого человека в церковь. Он устраивает массовые беспорядки. Он либо безумен, либо подстрекает людей к бунту!»
Первосвященник запер Иисуса в келье. Тот был очень смущен таким обхождением. Похоже, что все и на этот раз обернулось против него. Иисус почувствовал, что мир совсем не изменился. Христиане ведут себя точно так же, как и люди, не относящие себя к этой конфессии. Но Иисус все-таки решил никуда не спешить.
В полночь первосвященник пришел к келье, распахнул дверь и упал на колени перед Иисусом: «Я узнал тебя! - воскликнул он. - Я знаю о том, что ты Иисус. Но я не мог позволить себе назвать тебя мессией среди толпы. Я не стал называть тебя по имени, потому что ты смущаешь народ. Ты разрушишь порядок, а мы так замечательно все устроили. Если ты вернешься к людям, то камня на камне не оставишь. Прошу тебя, уходи, мы и без тебя хорошо управляем людьми. Ты нам совсем не нужен. Оставайся со своим отцом на небе. Мы здесь твои представители, и мы сами обо всем позаботимся. В твоем присутствии нет никакой надобности».
«Я говорю с тобой с глазу на глаз, - горячо шептал первосвященник. - Прошу тебя, никому не передавай мои слова, иначе мне несдобровать. Ты не может поступать иначе, ведь ты анархист. Не то чтобы ты был против иудеев вместе с их церковью. Ты против всех церквей, против всех организацией. Ты восстал против всего, что мы поддерживаем».
Как бы то ни было, первосвященник говорит правду. Что бы мы ни организовали, весь механизм наших действий предполагает целью церковь, а не религию. Стоит возникнуть церкви, как она сразу же попирает религию. Любая церковь против религии, иначе и быть не может, ведь религия означает мятеж, индивидуальность, свободу. Церковь не может означать ничего подобного. Она символизирует нечто совсем другое: абсолютное духовное рабство, подражательство, безжизненную догму, кредо, рутинные ритуалы. Церковь никогда не может означать свободу, поскольку ей просто не выжить в свободе. Но всегда происходило именно так.
По моему мнению, человеческое сознание достигло такого развития, что теперь мы можем быть индивидуально религиозными. Нам не нужно быть иудеями, индуистами или христианами. Довольно и одной только религиозности. Это значит, что религию нужно освободить от всех общественных пут. Религия должна стать индивидуальным существованием.
Что мне делать, если у меня сложилось такое мнение? Я могу лишь все время устанавливать с людьми связь, не ожидая никаких результатов, без надежды увидеть ростки моего учения, не думая о том, что мои слова пребудут в веках. Всего этого не должно быть. Всякая надежда на возникновение новой организации выдает ошибочное понимание.
Распустился цветок. К вечеру он увянет. Точно так же, любая возникшая идея обречена умереть. Цветок не должен пытаться жить вечно. Он должен позволить распускаться и другим цветам. Цветок должен увянуть для того, чтобы на следующий день распустился другой цветок. Если я создам какую-то организацию, то сам себе создам препятствие, которое не позволит возникнуть новому явлению.
Итак, я вообще не намерен создавать организацию. У меня нет никаких планов на будущее. Довольно и этого мгновения. Если мне удастся передать что-то даже одному единственному человеку, это лучше, чем заниматься чем-либо другим в мире. Вокруг меня может возникнуть массовое движение, но только в качестве цепной реакции. Нам нужно сохранять терпение. Миссионер никогда не бывает терпеливым, он и не может быть терпеливым, иначе он просто не был бы миссионером.
