На самом деле, самое далекое — это джунгли; лес немного ближе, чем джунгли; а еще ближе — сад Мастера; и уже в самом саду, в самом центре сада — ваш дом. Ваш дом — самое близкое к вам место; так оно и должно быть. Это — ваше существо.
«Я смеюсь», — сказал Кабир:
Пани вик мин пийяси:
смеюсь я, когда слышу.
Что рыба в воде хочет пить.
И Кабир говорит: посмотрев на вас и увидев, что вы жаждете, я смеюсь. Я смеюсь, потому что не могу поверить, как все это нелепо — что рыба, находясь в воде, хочет пить. Вы уже в воде, и вы хотите пить? У вас нет дома, а дом-внутри вас. Вы ищете повсюду то, что уже внутри вас. Истина внутри вас, а вы мечетесь из стороны в сторону, ломаете голову.
Смеюсь я, когда слышу,
Что рыба в воде хочет пить.
Разве не видишь ты:
Реальное у тебя дома.
В апатии блуждаешь ты от леса к лесу!
Но Истина здесь!
Вот она — истина! Вы и есть Истина! Истина — это ваше существо.
Можешь идти, куда захочешь, в Мадхуру или в Бенарес, но, если ты не найдешь свою душу, мир для тебя реальностью не будет.
Вы будете жить в мире иллюзий, потому что вы все еще не прикоснулись к своей собственной реальности. Станьте реальными сами, и тогда весь мир станет для вас реальным. А поскольку вы далеки от реальности, то мир вокруг вас становится таким же нереальным; ведь он возник на фундаменте вашей нереальности.
Человек в состоянии джунглей живет во сне; его мир — это сон. Человек в состоянии леса живет в сновидении; его мир — это сновидение. Человек в состоянии сада живет в осознании, он становится ближе и ближе, он все более и более подходит к дому. Он уже у двери. Осталось только постучать, и дверь откроется.
Именно это Иисус имеет в виду, когда говорит: «Стучитесь, и откроется вам. Просите и получите. Ищите и найдете».
Человек третьего типа уже вошел в сад, теперь он может видеть дом, но он все еще не пришел домой. Когда вы приходите домой, то это состояние не назовешь уже ни сушупти — сон, ни сновидение — свабхана, ни джаграти — осознание, это уже сверхсознание, или космическое сознание. Все три стадии пройдены, вы вышли за пределы.
Это стадия Бога, Бхагвана, Аллаха. Когда Эль Халладж Мансур сказал: «Я есть Истина», он был в этом состоянии. Когда Иисус провозгласил: «Я и мой Бог, мой Отец, едины», он был в этом состоянии. Когда авторы Упанишад заявляли: «Ахам Брахмасми, Я есть все», они были в этом состоянии.
Бхагван внутри вас, Бог внутри вас, Царствие Божие внутри вас. Теперь от вас зависит искать, найти его, открыть его в себе. Вовсе не надо ничего приобретать, это уже есть у вас. Нужно просто открыть. «Приподняв вуаль, я видел Истину, — сказал Кабир. — Я видел Истину, которую невозможно выразить. Я видел Истину, которая непроявлена».
Итак, я учу вас ничему иному, как увидеть ваше собственное существо. Я только и делаю, что сближаю вас с вашим собственным существом. Я возвращаю вас назад к самим себе. У вас все есть; вы просто забыли те сокровища, которые лежат внутри вас, вы забыли, как смотреть внутрь. Еще раз о Дураке на картах Таро…
Если вы смотрели когда-нибудь медитативно на карты Таро… а это карты, которые заслуживают того, чтобы над ними помедитировать. Они представляют собой старинный метод для медитации. Дурак стоит на канате, одна нога болтается, висит в воздухе — а он не понимает ситуации, он глядит на звезды и счастливо улыбается; должно быть, его голова полна снов. И на его спине нарисованы четыре таинственных символа. Вот значение этих символов: джунгли, лес, сад, Дом.
Теперь все зависит от вас. Повернетесь ли вы… потребуется поворот на сто восемьдесят градусов! — Вот что такое обращение, вот что такое саньяса. Если вы повернетесь, вы сразу увидите, что вы не теряли ни на секунду блаженство всех блаженств, радость всех радостей. Вы никогда не покидали свой дом; вы просто думали, что ушли уже далеко.
Вы уже дома, вы его никогда не покидали. И когда это становится ясным, человек становится Буддой, человек становится Христом, человек становится Кришной. Это цель человеческой жизни. И пока вы не достигнете, вы не сможете отдохнуть. Человек неизбежно должен быть беспокоен, потому что человек — это мост. Он еще не существо, он только лишь предвестие.
Глава 4. Религия — это личный расцвет
Первый вопрос:
Почему вы называете Бога «он»? Непроявленное, жизненная энергия, вечное, непознаваемое… итак, не лучше ли называть Бога оно? Меня задевает в слове «он» то, что слово «он» подразумевает личность, нечто, обладающее собственной волей, своим мнением, а моя способность любить уже достаточно покалечена всем этим. Так вот, я сейчас увидел, что этот вопрос привел меня к другой моей проблеме: как я могу довериться или полюбить ваше мнение?
БОГ невыразим никакими словами. Если вы назовете Бога «он», вы ничего не выразите; если вы назовете Бога «она», вы также ничего не выразите. Если вы назовете Бога «оно», этого будет недостаточно, совсем недостаточно. И если «он» напоминает тебе личность, то «оно» будет напоминать вещь. Если «он» напоминает мужчину, то «она» будет напоминать женщину — потому что все слова придуманы людьми и для использования их в человеческом мире, а Бог — это не человеческое создание, поэтому любое его название останется символом.
Можете взять любой символ, который вам понравится. Если вам нравится называть Его «оно», называйте «оно». Но помните: у слова «оно» есть свои собственные ограничения, «оно» употребляется для вещей, неживых вещей. В нем есть и другие ограничения: «оно» слишком нейтрально. «Оно» — безответственно; если вы что-то скажете, то «оно» вам не ответит. Только личность может ответить, а для любви нужна взаимность. Вы можете обращаться к стене, но ответа не будет, это будет монолог. Бога называют «он» для того, чтобы ваша молитва стала диалогом. Иначе это был бы монолог — и монолог сумасшедшего: «оно» не может ответить, «оно» не может вас понять, «оно» не будет о вас заботиться. «Оно» нейтрально. Молитесь вы или нет — ему безразлично; поклоняетесь вы или нет — ему безразлично: «оно» останется безмолвным. Если с «он» трудно обращаться, то с «оно» будет еще труднее. Можете ли вы любить оно? Вы можете владеть им, вы можете использовать его — но как вы сможете любить его?
Таким образом «он» кажется наиболее подходящим, и по многим причинам. Позвольте мне пояснить. Во-первых, это придает Богу качество личности: Бог становится похожим на человека — живым, с бьющимся сердцем, дышащим, пульсирующим. Вы можете воззвать к Нему и можете верить, что Он ответит. Вы можете взглянуть на Него, вы можете Его почувствовать и можете надеяться, что Он тоже проникнется вашими чувствами. Качество личности помогает вам общаться, молиться, найти связь. Если бы у Бога не было качества личности, Он был бы столь запредельным, что невозможно было бы Его воспринять. Вы — личность, и вам нужен Бог, также бы был личностью, потому что вы можете общаться только с личностью. До тех пор, пока вы не станете безличностным существом, вы не сможете общаться с другим безличностным существом. Существовали религии, особенно на Востоке — буддизм, джайнизм — которые вообще не упоминали Бога. Но тогда они не могли говорить также и о молитве, тогда они не могли говорить и о любви. Как только они отказались от идеи Бога — Бога, обладающего качествами личности, от Творца, от кого-то, кто оттуда может на вас посмотреть, взять вас за руку, обнять вас — как только они отказались от идеи личностного Бога, как необходимое следствие этого, им пришлось отказаться от идеи молитвы.
От поклонения нужно было отказаться, от молитвы нужно было отказаться, от танца, песни нужно было отказаться — потому что кому тогда петь, для кого тогда танцевать? Там никого нет, все вокруг безразлично.
А бытие столь бесконечно… Вы говорите: «Почему бы не сказать «непроявленное»?» А как вы будете общаться с непроявленным? Оно же будет столь необъятно: вы не сможете его охватить.
С обозначений «он» Бог становится так же малым, как и вы сами. Вы можете тогда взять его за руку. Но взять за руку непроявленное? Это невозможно. С обозначением «он» Он становится притягательным, теплым; непроявленное же холодно, бытие холодно. Вы замерзнете! Джайнизм, буддизм отказались от идеи Бога именно из-за этой философской, филологической проблемы, из-за языка, грамматики, логики. Они отбросили Бога, саму идею. Но затем исчезла молитва, и джайнизму стало ее недоставать. Осталась только медитация… очень одинокое усилие.
Наблюдали ли вы это? Вы можете медитировать в одиночестве, а можете вместе молиться. Молитва объединяет. Христиане, мусульмане, иудеи — они знакомы с молитвой. А джайнизм и буддизм уже забыли, что это такое. В молитве есть своя красота. Медитирующий закрыт в самом себе. В нем нет окон. Он ушел в себя в глубоком одиночестве. Он может стать спокойным, молчаливым, но он не может стать экстатичным.
