Никто никогда не захочет расстаться с властью. Если власть уже в ваших руках, вы не захотите от нее отказаться. Поэтому такое государство будет становиться все более и более властным. Тогда исчезнет скорее общество, чем государство. Именно так произошло в России, именно так произошло в Китае. Все марксистские предположения доказали свою несостоятельность.
Посредством диктатуры ни одно общество не достигнет той точки, где исчезает государство; государство станет еще более сильным. И люди, которые будут стоять во главе государства, никогда еще не соглашались, и никогда не согласятся потерять власть. Власть захватывает, и захватывает без остатка.
Карл Маркс ничего не понимал в человеческой психологии, в человеческом уме. Он имел представление о структуре общества, об экономической структуре общества, но он не имел никаких знаний в области структуры человека, в области психики — что более важно, потому что это как раз то, на чем все основано. Он еще не догадывался, что появится Сталин, что появится Мао. Он, в действительности, думал, что Америка станет первой коммунистической страной, но просчитался. Он думал, что самая влиятельная страна, капиталистическое общество, станет первой коммунистической державой, потому что в капиталистическом обществе разница между богатыми и бедными станет слишком большой, и тогда бедные восстанут.
Но произошло как раз наоборот — коммунистическими стали две очень бедные страны: Россия и Китай. Обе страны были очень бедными. Он даже и представить себе не мог, что Россия когда-либо станет коммунистической страной. Почему же не Америка?
В действительности, весь процесс пошел совершенно по-другому.
Разница между бедными и богатыми не возросла. Наоборот, она уменьшилась: бедные в Америке становятся все более и более богатыми. Разница все еще осталась, но она стала меньше, чем когда-либо раньше. И если американское общество будет продолжать прогрессировать дальше, то однажды Америка станет первой бесклассовой страной. Разница уменьшается сама по себе: влияние растет, уровень жизни растет. Вы жадно гонитесь за богатством, потому что оно все еще недоступно. А когда всего больше, чем достаточно, кто будет копить? Зачем? Вы же не копите воздух, вы же не копите воду. Если все станет доступным, накопительство исчезнет. И это единственный путь.
Коммунизм — это выкидыш; он неестественен. Капитализм естественен. Капитализм исчезнет естественным путем — он придет к естественной смерти, как старый человек на смертном одре: постепенно, медленно. Это не должно случиться внезапно, подобно смерти молодого человека от сердечного приступа или в дорожной аварии… Естественная смерть прекрасна, потому что естественная смерть — это начало естественной жизни.
Я не сторонник Карла Маркса. Он ведь сам не был пролетарием. Он довольно богат. В действительности, чтобы сидеть и думать о коммунизме, необходимо быть достаточно богатым. Он всю жизнь провел в Британском музее, сидя, ничего не делая, почитывая книги.
Я слышал один анекдот:
В коммунистическом раю аналог святого Петра остановил у ворот одного вновь прибывшего и спросил:
— За какие заслуги ты намереваешься попасть сюда? Человек ответил:
— На Земле мой отец был богатым предпринимателем. Моя мать вышла из семьи торговцев среднего класса. А что касается меня, то я был удачливым писателем и, наконец, накопив большую сумму денег, женился на баронессе.
Сторож уже начал вскипать от ярости.
— И ты хочешь, чтобы за это мы пропустили тебя в коммунистический рай? — прошипел он. Проситель добавил с надеждой еще одну фразу:
— Я думал, что мне может помочь мое имя, — пробормотал он. — Я Карл Маркс.
Маркс не был бедняком. Для того, чтобы мечтать о коммунизме, чтобы мечтать о разных утопиях, человек должен быть состоятельным. Коммунизм — это продукт размышлений не пролетариата, а людей со средним достатком. Люди среднего класса являются самыми разочарованными людьми в мире. Бедняк так не разочарован: он беден и этим доволен. Не в обиде на жизнь и богатый человек: он богат и этим доволен. А человек среднего достатка очень недоволен: он хочет разбогатеть и надеется, что разбогатеет. но ощущает, что бедность следует за ним как тень. Он как бы находится во взвешенном состоянии.
Человек среднего класса — самый опасный человек. Он и богат, и беден. Он старается не обеднеть и очень хочет разбогатеть. И если у него нет возможности разбогатеть, у него появляется желание разрушить все общество? Он захочет сделать так, чтобы остальные тоже не могли стать богатыми.
В Америке происходит чудо: богатых становится все меньше, бедных становится все меньше, а среднего класса — все больше и больше. Совершенно противоположное тому, что думал Маркс: он думал, что богатые будут богатеть, а бедные — беднеть, и таким образом средний класс разделится на две половины: те, кто был достаточно богат, станут еще богаче, а те, кто был победнее, скатятся к нищете, вследствие чего общество станет разделенным пополам — на богатых и бедных, что и послужило поводом для неизбежной революции. Но этого не произошло, да и не произойдет.
Случилось прямо противоположное: средний класс все рос и рос. Теперь богатые — это одна крайность среднего класса, а бедные — другая. Средний класс — это все, что сейчас осталось. Но и этот средний класс рано или поздно превратится в бесклассовое общество. Бесклассовое общество обязательно придет, но не через Маркса — оно наступит через совершенно естественный процесс капитализма, но совсем не через коммунизм.
И Маркс определенно не был религиозным человеком; он был против религии. Он мало что понимал в религии. Все, что он знал в этой области — это иудаизм и христианство. Он сам был евреем. И это о многом говорит: Маркс был евреем, Фрейд был евреем, Эйнштейн был евреем — все великие умы в современной истории были евреями. Евреи так несчастны, они столько пережили, они накопили много гнева. И этот гнев облачается у них в самые разные одеяния. Недовольство Маркса обществом было в действительности еврейским гневом против нееврейского мира. И он знал только об иудаизме и христианстве, которые не являются развитыми религиями. Если бы он знал что-нибудь о буддизме, о Патанджали или об Упанишадах, его идеи определенно изменились бы. Он не обладал осознанием и даже не пытался осознавать… Его религиозное сознание было очень примитивным. Он был экономистом.
Религия не имеет непосредственной связи с обществом; вот почему он был против религии. Для религии нужны индивидуальности, а он был по своим качествам человеком общества. Вот почему он сказал: «Религия — опиум для народа». Религия индивидуальна, потому что религия верит в индивидуальную свободу. И наивысшее цветение может быть только индивидуальным, но не социальным. Разве вы когда-нибудь слышали, чтобы общество стало религиозным? Такими были только немногие индивидуальности — здесь Будда, там Христос, где-то Моисей, — только индивидуальности становились религиозными.
Общество никогда не будет религиозным, потому что толпа не может достичь этого цветения. Быть религиозным — это такой огромный рост. Это раскрытие в вас самого высшего, толпа на это не способна. Разве может быть так, что однажды люди целой страны вдруг стали великими художниками, как Пикассо или Леонардо да Винчи? Не думаю, что однажды массы станут великими математиками, подобными Эйнштейну, Планку, Эддингтону. Нет, это невозможно представить. Тогда почему вы считаете, что однажды народные массы станут великими религиозными гениями, как Будда, Иисус, Моисей, Махавира, Мохаммед? Это невозможно.
Народ живет в кромешной тьме; люди живут в джунглях. Только очень немногие люди выбираются из джунглей и переходят в лес, и только некоторые из них входят в сад. Гораздо больше становятся слишком привязанными к лесу и остаются там. Я скажу больше: только один человек из миллиона выбирается из джунглей и достигает леса; а из миллиона тех, кто уже находится в лесу, только один достигает сада. И из миллиона тех, кто живет в саду, только один приходит домой. Такова была пропорция до сих пор, такой она и останется.
Религия нужна только немногим. Это неприятно слышать, потому что вы хотели бы, чтобы религия была нужна всем. Но я ничем не могу помочь. Если музыка не может быть для всех, если искусство не может быть для всех, если танец не может быть для всех, тогда — извините меня, я не могу в этом помочь — тогда религия тем более не может быть для всех. В коммунистическом лагере религия стала невозможной, потому что там не дозволена индивидуальность, там запрещена свобода, там человеку не позволено отличаться от общей массы.
Я слышал один советский анекдот:
