Хайку нужно видеть. Представьте себе великую реку Цзяо, и тихую ночь, и поющих рыбаков… и так каждую ночь… и после каждой песни тишина становится все более глубокой.
Это не стихи в обычном смысле. Это рисунок, живопись. Хайку обладают цветом, обладают формой, они почти осязаемы. Ты можешь услышать песни рыбаков, можешь услышать плеск волн реки Цзяо. Ночь за ночью… луна и тучи, рассвет и закат… это скорее картина, чем стихотворение.
Обычные стихи — всего лишь рифмованные слова — в них нет красок. В хайку есть жизнь.
Вопрос первый. Маниша спрашивает:
Стоит ли нам вместе с Тобой попытаться понять, что происходит во время нашей медитации, и выразить это словами? Или же мы должны просто наблюдать?
Маниша, вы должны просто наблюдать. Как только вы задумываетесь: «что происходит?», ум возвращается. Если вы анализируете, ум возвращается. Что бы вы ни делали, кроме созерцания, ум возвращается. Ум — это враг, которого следует избегать, и созерцание — единственное укрытие, где можно спрятаться от него.
Ты задала очень важный вопрос. Обычно мы думаем: «что происходит?» — и пытаемся анализировать, искать объяснение. Мы не осознаем, что в этот миг ум возвращается через заднюю дверь. Наблюдая, ты освобождаешься от ума. Любой иной вид деятельности принадлежит уму.
Нужно созерцать, как можно глубже погружаться в созерцание, так чтобы ум отстал на много миль. Созерцание — твое чистое золото, твой будда.
А сейчас пришло время Сардара Гурудаяла Сингха.
Мунго, огромный чернокожий джентльмен, вышел из джунглей и направился в ближайший африканский город искать работу.
— Ты получишь работу, но запомни, — говорит ему белый директор фабрики, — это работа только для тебя. Никаких друзей, никаких родственников. Только ты один. А то знаю я вашего брата — детей джунглей!
— Я все понял! — отвечает Мунго. — Никаких друзей, никаких родственников. Только я один.
На следующий день Мунго приходит на работу в сопровождении маленького пигмея.
— Эй! — кричит ему босс. — Я же говорил: «Никаких друзей, никаких родственников»! Кого это ты с собой приволок?
— Но это не друг и не родственник, — отвечает Мунго, — это мой обед!
В маленькой деревушке на юге Италии поженились Джованни и Мария. Джованни живет в крохотной хижине вместе со всей своей родней. Первую брачную ночь молодожены вынуждены провести в общей спальне.
Посреди ночи, когда все уже заснули, Джованни решает заняться любовью с Марией. Вдруг Мария начинает кричать:
— Ай, Джованни, остановись! Мне больно!
— Ладно, — отвечает Джованни, — я сейчас смажу член оливковым маслом.
Джованни поднимается, переступает через папу, маму, бабушку, дедушку, через всех своих братьев и сестер и идет на кухню.
Потом он возвращается и вновь пытается заняться любовью. Мария снова кричит:
— Ой, Джованни! Мне больно! Ведь я девственница!
— Не волнуйся, — говорит Джованни, — я смажу член получше.
Джованни опять поднимается, переступает через папу, маму, бабушку, дедушку, через всех своих братьев и сестер и идет на кухню.
Потом он возвращается и в очередной раз пытается заняться любовью. Марии снова больно, и она кричит.
В темноте раздается голос дедушки Джованни:
— Эй, Мария, угомонись! Чем мы будем заправлять салат к завтраку? Членом Джованни?
Поляк Папа Римский отправляется с миссией в Америку. Вначале он долго блуждает по Международному аэропорту в Риме, а потом садится в самолет, который должен лететь в Лондон.
Приземлившись в Лондоне, он в своем длинном наряде и папской тиаре подходит к окошку иммиграционной службы. Его просят заполнить анкету. Папа тщательно вписывает в анкету данные своего польского паспорта и протягивает заполненный бланк анкеты чиновнику. Тот внимательно читает, затем, поглядев на странный наряд Папы Римского, говорит:
— Вы забыли заполнить одну графу: «sex».
— Ага, напишите «два раза в день», — отвечает Папа.
— Да нет, — говорит чиновник, — тут нужно указать: мужчина или женщина.
— Я понял, на что вы намекаете! Я люблю и тех, и других!
Ниведано…
Погрузись в тишину.
Закрой глаза.
Почувствуй, как замерло твое тело.
А теперь обрати свой взор внутрь себя.
Безоглядно, будто это самое последнее мгновение
в твоей жизни.
Глубже и глубже.
Ты безошибочно достигаешь центра.
Центр твоего существа — это центр космоса.
Созерцай. Чем глубже твое созерцание…
туман исчезает, и ты можешь увидеть себя —
будду.
Опыт будды — величайший опыт всей твоей
жизни. Внезапно
на тебя обрушился ливень цветов,
бытие становится прекрасным.
В тишине все становится танцем.
И сама тишина превращается в песню.
Глубже и глубже…
пусть стрела твоего сознания проникнет в самый
центр.
Этот путь так короток!
Немного отваги и, внезапно, ты в центре,
свободный от тела, свободный от ума, готовый
исчезнуть в космосе.
Быть никем — высшее блаженство!
Ниведано…
Расслабься, исчезни в океане сознания,
Ты —
рыба в этом океане.
В это мгновение Аудитория Будды становится
озером сознания
с зеркальной поверхностью.
Такая радость, такое спокойствие…
и этот опыт вечности и бессмертия.
Ты всегда был здесь и всегда будешь здесь.
Есть лишь два способа существования:
один — рабство,
другой — свобода.
Созерцание вырывает тебя из тюрьмы
и открывает перед тобой двери вечности.
Ты — не тело, ты — не ум.
Ты — просто наблюдатель,
ты — наблюдающее сознание.
В это мгновение ты — будда.
Тебе не нужно становиться буддой, ты всегда им
был.
Твоя задача — перенести будду
из сокровенного центра на периферию,
в обыденную жизнь.
Ниведано…
Возвращайся и, возвращаясь, перенеси все,
что есть в центре, на периферию.
Возвращайся как будда,
не зная сомнения,
без колебаний.
Это умение возвращаться как будда
и есть дзэн. Преобразить все существа так,
чтобы они
обрели свое истинное лицо —
лицо будды —
моя задача. Отныне — и твоя задача тоже.
Чем больше будд на земле, тем лучше
земля защищена от разрушения,
тем прекраснее она.
Верно, Маниша?
Да, любимый Мастер.
Глава шестая
Отбрось свой ум — это все, что ты можешь сделать
Однажды, когда Риндзай пришел к Хорину, Хорин сказал:
— Лунный свет, падающий в море, чист и прозрачен, но глупая рыба обманывает себя.
Риндзай прокомментировал эти слова:
— Если лунный свет, падающий в море, прозрачен, как может обмануться рыба?
Затем Хорин сказал:
— Вижу, что ветрено, — поднимаются волны; играя с водой, хлопает парус из грубой ткани.
Риндзай же сказал:
— Только туман сияет при свете месяца, все реки и холмы в покое. Долгий вздох ветра — голос осени на земле и в небе.
Хорин сказал:
— Ты можешь высунуть язык на три дюйма и озарить небесную тишь, но попробуй-ка сказать хоть одно слово, подходящее к случаю!
Риндзай ответил:
— Когда встретишь мастера-фехтовальщика — покажи ему свой меч, когда встретишь человека, не являющегося поэтом, не показывай ему свои стихи.
Маниша, путь дзэн требует выполнения определенных условий. Дзэн требует умения слушать, осознавать, воспринимать, понимать без слов и глубоко проникать в безмолвие. Никакая другая религия не требует от тебя ничего подобного. Все остальные религии хотят, чтобы ты был морален, добродетелен и не прелюбодействовал. Но все это — поверхностные требования.
Дзэн требует подлинного. Лишь тогда учитель сможет поделиться с тобой знанием абсолюта. Иными словами, дзэн — не теология, а способ взаимопонимания двух существ. Ученик должен подняться до высот учителя, иначе он упустит то, что ему говорят.
Учитель прекрасно знает, на каком уровне ты находишься, и в соответствии с этим выбирает слова. Он не теряет даром ни одного мгновения и ни одного слова.
Однажды, когда Риндзай пришел к Хорину, Хорин сказал:
— Лунный свет, падающий в море, чист и прозрачен, но глупая рыба обманывает себя.
Риндзай прокомментировал эти слова:
