Стремление к материальным благам играет важнейшую роль в духовном поиске. Неудача, конечный крах надежды является первым шагом к обретению духовного блаженства. Именно поэтому я не называю людей, ищущих мирских наслаждений, нерелигиозными. Они также стремятся к божественному, но идут в неправильном направлении. Они также ищут блаженство, но там, где его невозможно найти. Однако эти люди неизбежно сделают первый шаг: они поймут, что материальное счастье недостижимо. Только после этого они смогут свернуть на другой путь.
Однажды у Лао-Цзы спросили: «Вы говорите, что из писаний невозможно ничего узнать, но мы слышали, что вы читали писания».
Лао-Цзы ответил: «Нет, я многое почерпнул из книг Самое важное знание, открывшееся мне в писаниях, состояло в том, что из них ничего невозможно узнать. И это совсем не мало. Ничего нельзя узнать из книг, но и это можно понять, только прочтя их. Я много читал, я долго искал — и только после этого понял, что из писаний невозможно ничего почерпнуть».
Награда за такие усилия оказывается вовсе не малой, но из-за ее негативной природы мы не замечаем подобное вознаграждение. Только когда нам становится ясно, что слова и писания не помогут достичь цели, лишь тогда мы начнем поиски в сущем, в жизни. Если мы не можем обрести счастье в материальном, то принимаемся искать его в мире. Только когда мы не находим его вовне, начинаем заглядывать внутрь себя. Лишь поняв, что счастье недостижимо через вещи и предметы, человек сможет обратиться к духовному. Но на вторую стадию можно, по-настоящему, подняться, только пройдя через первый уровень поисков.
Итак, данные слова Арджуны, конечно же, относятся исключительно к материальному счастью: «Какова ценность материального приобретения, если его источником является смерть всех близких людей?»
Но при этом мы видим, что Арджуна делает первый шаг на пути духовного поиска, и я настаиваю на том, что его можно назвать религиозным человеком. Однако я не считаю, что Арджуна достиг подлинной религиозности, он лишь жаждет ее.
Ошо!
Вчера вы сказали, что Бхагавадгита является психологической книгой и что она очень близка к современной психологии. Ограничиваете ли вы смысл слова «психе», придавая ему значение «ум» — ведь первоначальное значение слова «психе» — «душа»? Готовы ли вы остановиться, назвав Гиту психологической книгой, или вы также назовете ее духовным писанием? Пожалуйста, объясните.
Я буду называть Гиту — мановигьян: наукой или книгой по психологии. Словом «мана» я не обозначаю душу; под «мана» я понимаю только ум.
Такой подход многим покажется странным или неприемлемым. Про меня скажут, что я переворачиваю Гиту с ног на голову; что я должен называть ее духовным писанием. Но я хочу сказать вам, что духовных книг не существует. В лучшем случае книга может обращаться к уму. И действительно, текст, апеллирующий к уму, может подвести человека к точке, в которой начинается духовность. Но это и все, на что он способен.
В мире нет ничего похожего на духовные писания — они просто не могут существовать. Возможна духовная жизнь, но духовных книг нет. Слова могут лишь затронуть конечные высоты и глубины ума. Поэтому я не хочу обессмысливать Гиту, называя ее духовным писанием, — ничего подобного никогда не существовало.
Каждая книга, претендующая на духовность... И вовсе не сами книги претендуют на нее. Их приверженцы начинают предъявлять подобные претензии. Они безо всякой необходимости делают свое писание бессмысленным для людей.
Духовность — это опыт, лежащий за пределами слов и описаний. Ее невозможно объяснить, и, как говорят сами писания, ум не может постичь духовность. Она лежит за гранью разумного, и, следовательно, ее невозможно выразить в словах.
Именно поэтому конечной целью любой книги является ум. И если она смогла достичь данной точки, значит это — великая книга. Стоящий за этим внутренний рывок станет началом духовности.
Я называю Гиту психологическим писанием, поскольку в ней содержатся нити, ведущие к точке, от которой начинается такой рывок. Но ни одну книгу нельзя назвать духовным писанием.
Да, духовные высказывания возможны. Например, Упанишады представляют собой духовные высказывания. Но в них вы не найдете целостной системы; поэтому человеку от них нет большой пользы. Гита же, напротив, чрезвычайно полезна.
Такое утверждение как «Существует только брахман» несомненно является очень хорошим. Однако нам оно остается непонятным: это — голое утверждение. Знающий человек скажет: «Это так». Невежественный скажет: «Возможно».
Поэтому Упанишады могут быть полезны только тому, у кого уже есть духовный опыт. Тогда, прочитав Упанишады, человек сможет сказать: «Это правильно. У меня также есть опыт того, что только брахман и существует». Таким образом, Упанишады подтверждают личный опыт — но это происходит только в том случае, если человек сам его пережил.
Вместе с тем, представляет интерес тот факт, что человеку, постигшему истину, для ее подтверждения не нужны Упанишады. Теперь он знает истину для себя, и все, что он говорит, становится Упанишадами.
В лучшем случае Упанишады могут стать подтверждением сиддхи — для того, кто добрался до дома, — но сама по себе сиддха опять же не нуждается в подтверждении. Итак, Гита может принести пользу ищущему, но она не нужна для сиддхи. Ее подлинный вопрос — об ищущем, а подлинное вопрошание ищущего — не о духовности.
Истинная проблема Арджуны не связана с духовностью. У нее психологическая природа, это — проблема ума. И если, несмотря на то что у Арджуны психологическая проблема, Кришна даст ему духовное решение, то общение между ними не состоится.
Решение должно быть на том же уровне, что и проблема. Только тогда оно приобретет смысл. У Арджуны психологическая, а вовсе не духовная проблема. Его замешательство обусловлено психологически.
Интересно то, что в жизни не существует никаких духовных проблем. Там, где есть духовность, нет места проблемам; а там, где есть проблемы, не бывает духовности.
Эту ситуацию можно проиллюстрировать следующим примером: если в моем доме темно и я говорю вам, что там темно, то вы можете сказать: «Позвольте мне принести лампу и посмотреть на эту темноту». Затем вы зажжете лампу, и я уже не смогу показать вам темноту в своем доме. Вы скажете: «Я принес лампу; покажите мне, где темнота?» Я не смогу выполнить вашу просьбу, и если я скажу: «Пожалуйста, уберите лампу», — вы ответите: «Как же я увижу темноту без лампы?» И действительно, чтобы видеть, необходим свет. И тогда я смогу сказать вам лишь одно: «Забудьте об этом! Темноту невозможно увидеть, потому что там, где есть свет, нет тьмы, а где есть тьма, нет света. Они никак не сообщаются, между ними нет связи».
Следовательно, духовных проблем не существует; все проблемы имеют психологическую природу. Духовность, религиозность не бывает проблемой. Это — решение.
Там, где есть духовность и религиозность, проблем вообще не существует. А если нет проблем, зачем искать решение? Духовность сама по себе и является решением. Именно поэтому мы и называем дверь в духовность, дверь в религиозность самадхи.
Самадхи означает: отсюда начинается решение; с этого момента не будет проблем. Отныне и впредь не будет вопросов — в человеке не останется места для вопросов. Самадхи — это имя такой двери. Наступление самадхи означает, что вы дошли до двери, за которой лежит мир решений — за ней только решения и решения, и больше никаких проблем. Но прежде чем вы достигнете двери самадхи, вам придется преодолеть множество проблем. И все они имеют психологическую природу.
Поймите меня правильно, я хочу сказать, что ум является проблемой. В тот день, когда вы избавитесь от Ума, проблемы исчезнут. Духовность предполагает опыт безмыслия.
Именно поэтому, когда я называю Гиту психологической книгой, я даю ей величайшую характеристику, которую только может иметь писание. Большее вообще не достижимо. Те, кто пытается навесить на Гиту ярлык духовного писания, действуют ей во вред, делают Гиту бессмысленной и превращают ее в мусор — ведь ни у одного человека нет духовных проблем. Источником всех проблем является ум.
По той же причине, когда я называю Кришну самым ранним, самым первым психологом, я говорю лучшее, что можно сказать о нем. Да, Кришна занимается психосинтезом. Невозможен психосинтез души или духа. В основе всех игр лежит ум, он же порождает все проблемы — за пределами ума нет ни волнений, ни тревог. Поэтому ни одно писание не может выйти за грань ума.
Все учителя и ученики общаются в границах ума; по ту сторону ума нет ни учителя, ни ученика. За гранью ума нет ни Арджуны, ни Кришны. То, что существует за гранью ума, не имеет имени. Всякая вещь, всякий процесс развертывается в рамках ума. И в этом главная особенность Гиты.
