– Да нет же, – чирикнул воробей.
– Да он вопит, потому что влюбился! – царапнула воздух гаканием чайка с по мойки.
– Не угадал никто! – заключила ворона. – Ха! Ха! Ха! Кар! Так чего же все-таки ты чирикаешь?
– Солнышко увидел, радуюсь.
– Оно ведь каждый день бывает! – удивились птицы.
– А я каждый день и радуюсь, – ответил воробей.
51. Картошка, солнце и склероз
В подполье жила картошка. Еще весной картошка вспомнила, что пора расти. Протерла свои глазки, выпустив из них почти прозрачные ножки. И те потянулись к воображаемому солнцу в кромешной темноте.
А на комоде в этом старом доме жил Склероз. И как только кому-нибудь из обитателей дома что-то надо было взять из комода или из подполья, он страшно зажмуривался. Вот так. И говорил: «Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу!» А обитатели дома, загипнотизированные, тут же забывали, зачем пришли.
Склероз настолько окреп, что околдовал даже Его Сиятельство Солнце.
Старое Солнце заглядывало в комнату, шарило зачем-то по ящикам комода, а потом, видно забыв, зачем пришло, возвращалось за тучи, чтобы вспомнить. Так продолжалось несколько раз, пока оно окончательно не скрывалось в горизонте, точно в постели, обложенной перинами и подушками облаков.
А картошка все росла и, подперев доски ножками, стала нащупывать лазейку наружу.
Однажды утром Солнце заглянуло в комнату и ахнуло, увидев зеленый росток на полу.
– Батюшки! Вспомнило! – воскликнуло оно, тут же разбудило обитателей дома и осветило яркими лучами проросшую из подпола картошку.
Все тут же тоже все вспомнили, открыли крышку подпола, аккуратно извлекли забытую картошку и посадили ее в землю для дальнейшего роста.
А Склероз долго сидел на комоде и хрипловато хохотал над бледненькой длинноногой картошкой, когда та в окошко показывала ему язык.
– Эх! Случаются же приятные моменты в жизни! – приговаривал он, потирая толстое мохнатое пузице.
52. Нарисованное солнышко
Уже никто не помнил, кто нарисовал на асфальте солнышко. Только, проходя мимо, мама сказала сыну:
– Человеку радость от дела, а не от безделья.
Две старушки, которые наряжались, чуть наступало утро, чтобы поругаться друг с дружкой, неожиданно помирились и стали делиться рецептами. А мальчишки перестали подставлять лоб, когда подбрасывали камни.
Солнышко стало символом маленькой улочки, и люди улыбались, проходя мимо него.
Однажды полил дождик и смыл веселое солнышко.
Неделю грустила улица. Только рано утром во двор вышла маленькая девочка, да такая хорошенькая, что ей только со звездами играть!
В руке у нее была коробка мела. Тут же со всех сторон сбежалась детвора. Они стали рисовать на асфальте, кто классики, кто принцессу, кто рыбок.
А девочка нарисовала веселое солнышко, потому что она больше ничего не умела рисовать.
Пока не умела.
С появлением компьютеров писателей на земле расплодилось столько, что Пегасы просто не успевают рождаться для каждого.
Вот и сидят пользователи оргтехники, компиляторы, плагиатчики и простые юзеры у компов, почесывают прыщи недозрелости и пытаются выдавить из себя курсовые и рефераты, скачанные и уворованные со взломанных паролями баз. А как же их создавать заново, если нет желания заглядывать в скучные учебники, да и нет Пегасов?
По этой простой причине грешит наше высшее образование беспросветными двоечниками, а Интернет серыми текстами. С экранов звучат малоталантливые песни. И показывают уж совсем тупые многочисленные сериалы, высосанные из пальца высокооплачиваемыми бездарями.
Пегасы, кстати, тоже вырождаются с катастрофической быстротой. Если еще век-другой назад их можно было оседлать и прокатиться со свистом под прекрасной луною, а после выдать публике для рукоплесканий новый фолиант, то теперь они столь крохотные, что умудряются рождаться не то чтобы из пены морской, а прямо тут вот на рабочем столе из кружки с кофе, и хватает их лишь на эссе, ну в крайнем случае на крохотусенькую сказюлечку в полстранички двенадцатым шрифтом Times New Roman Zir.
И уж тут – не зевай! Закрывай окна и двери! И стучи-щелкай пальчиками по клаве, пока не улетел!
Так вот и наш Денис, по нику Рунета известный как Дэн Иско, с утреца пораньше, частиков так в 16.00, чтобы написать статеюшку о прохождении очередной компьютерной игры, да не просто написать, а так, чтоб ее взяли в хорошо оплачиваемый журнал, приготовил себе двойной капучино и устроился у монитора.
Вдруг, в кружке взбулькнула пенка и из нее вылетело мокрешенькое слепое новорожденное создание.
– Ух ты! Клеевая лошадГо! – обрадовался Дэн Иско. Поймал за крылышки, промыл глазки, завернул в носовой платочек и насыпал перед ним сухариков от торгового дома «СемечГо».
– ПревеД, – поздоровался лошадГо, проморгавшись и наглотавшись семечГо.
– ПревеД, я Дэн Иско, – ответил продвинутый юзер, – буду звать тебя ПегасСо!
– Да хоть блином, только не глотай. Ну что там тебе писать то надо? Вижу, у компа паришься, дай, думаю, рожусь, что ли, еще раз…
– Эх, братан, – вздохнул Дэн Иско, – чтобы написать эту феньку, мне нужно от начала до конца всю игру пройти. Но, как оказалось, ее нужно вдвоем проходить. Значит, не видать мне зеленых, как своих ушей.
– Так за чем же дело стало? Давай второй комп, буду с тобою вместе играть, зеленых добывать.
Врубил геймер вторую машину. Завел игру. И понеслись у них с ПегасСо баталии.
Так уж они талантливо играли! Так резались, что забыли, что срок жизни у крохотного ПегасСо мал-малешенек. На день его не хватает.
И растворился лошадГо в клубах кофейных, как и пришел.
Огорчился, конечно, Дэн Иско, как не огорчиться-то! И первого этапа не удалось в игрушке пройти. Теперь каждое свое вечернее утро, как кофе пьет, на пенку поглядывает с надеждой. А вдруг там появятся ушки лошадГо. Статьи-то у него так и не случилось!
Съежилась грязь цыпками заморозка. Защитного цвета елки примеряли подворотнички нежного до прозрачности первого снега. Акварель ранних сумерек размыла линию горизонта. Серое-серое, нежное-нежное предзимье завораживало спокойствием и умиротворением. И было Юрию не понять – где кончается дорога и начинается небо.
Он ехал в ночь от Москвы, пропуская через себя бегущий навстречу, точнее, пролетающий сквозь него покинутый и почти забытый мир детства.
По обочинам на березах торчали «ведьмины метлы». Встречных машин попадалось все меньше.
«Вот ведь живет человек. И вещи с ним живут. А умирает…» – он вздохнул, оглянувшись на два мешка в салоне. Что-то мешало ему отвезти их в деревню последние три года. Да и дом продать бы надо давно. Все-таки – наследство! Только казалась смерть бабы Оли недоразумением. Все ждал он – вдруг выяснится ошибка, и она приедет на выходные, привезет деревенской земляники, поругает с добрым прищуром за что-нибудь для порядка: «Вот соловей разбойник! Угомона на тебя нет!»…
Тут машину бесцеремонно тормознули два рослых мужика:
– Разбой на дорогах! Давай, быстренько вытряхивай сам что есть! – так своеобразно представился бородатый.
– Да, ничего у меня нет, – в ответ «поздоровался», а заодно и представился Юрий.
– Бензин есть?
– Какой бензин? Красная лампочка горит!
– Деньги давай, мобилу, маленький, что ли?!
И как назло машины исчезли с трассы. Ну прямо ни одной. Вот беда! Юрий прикинул, что с двумя амбалами биться бесполезно, нехотя выложил на капот то, что болталось в карманах, виновато пожимая плечами на свою бедность.
– Ничего нет, говоришь? – ухмыльнулся бородатый, загребая последнее, – а в мешках что?
– Мешки не тронь, – вдруг разозлился парень.
Но это только раззадорило грабителей. Они выволокли юркино «богатство» и начали бесцеремонно доставать старые бабы-Олины платки, кофточки, мешочки и коробочки, разбрасывая все это по сторонам в поисках чего-то более ценного.
На землю упал образок.
Юрке стало больно и обидно за этот крохотный кусок фанеры с иконкою Александра Невского, хотя сам он не считал себя верующим и «в церкву» не ходил…
Вдруг прямо по встречке к ним приблизился какой-то немыслимый автомобиль, грязный, расхристанный, пробитый не то пулями, не то снарядами со всех сторон. Над треснувшим зеркалом вместо талисмана болталась на хвосте дохлая мышь. За рулем никого не было, а из кузова разухабисто улыбался во все свои зубы скелет. Освещая туман красноглазыми фарами, за полуторкой пристроились три не менее странных мотоциклиста. Один из них держал под мышкой автомат, второй ногу, а третий – голову…
И Юрка и грабители замерли от неожиданности. Полуторка висела в воздухе.
У амбала было выпала изо рта сигаретка да приклеилась с испугу на высохшей нижней губе. А бородатый быстро-быстро стал осенять себя крестами.
– Вот креститься не надо, – дружелюбно выпрыгнул из кузова на землю хозяин летучего авто. Подойдя ближе к разбойникам, он отлепил вожделенную сигаретку и зажал ее меж своих смеющихся зубов. Затянулся так, что дымок прошел сквозь ребра и вышел со спины. У бородатого скелет ловко стянул костяшкой с шеи платочек и повязал себе на черепок вместо банданы. – Крестятся, когда сами безгрешны. А вы? Ну что это такое? Разбой на дорогах, – передразнил он нравоучительно, – придется вас наказать. Ну что, Юрок? Накажем?
