Мировые религии дали нам общие ценности, которые принято называть сейчас общечеловеческими. Из этих древних ростков Божественной справедливости современная цивилизация взрастила немало разумных и гуманных правил общественного поведения, – демократию, права человека, международное право, равенство граждан перед законом и много еще чего полезного. Но признаем и другое: в мире продолжается ускоренная милитаризация, неоправданное насилие, около половины населения планеты живет в бедности и нищете. К тому же в последние десятилетия мы ускоренно приближаемся к всемирной экологической катастрофе. Мы уже переступили порог дозволенного по потреблению биоты – всего живого на Земле. Берем ее у нашей планеты больше, чем она успевает производить. При этом выбрасываем в нее загрязняющих веществ больше, чем она способна переработать.
Соответственно, уже сейчас природного потенциала Земли не хватает ни для поддержания существующих технологий экономической деятельности, ни для систем жизнеобеспечения, от которых зависит человечество. Мировая цивилизация подошла к критическому порогу. В торжестве экономического рационализма она самозабвенно рушит собственную колыбель.
Традиционная религиозная благотворительность в свое время, безусловно, нивелировала общественные противоречия и цементировала религиозно-этический пласт человеческих отношений. Но сегодня даже в отдельном мусульманском государстве эти задачи ей решить не под силу. С точки зрения и отечественных благотворителей, и зарубежных, бедным лучше давать не рыбу, а удочку, чтобы они ее ловили. Помогать надо также новыми технологиями. Благотворительность в глобализирующемся мире требует общих и масштабных усилий. И распространяется она уже не только на человека, но и на окружающий его мир, и на экономические принципы.
Конечно, наивно все наши беды связывать с экспансией неолиберальной глобализации. Многое кроется в нас самих. Как много в нас еще лености, невежества, безразличия, алчности, эгоизма, лицемерия, цинизма, безнравственности. Новый рыночный идол с легкостью использует все эти наши недостатки. Но по самой своей природе высокая религиозная культура, скрепленная прочным духовно-этическим законом, чужда бессмысленному расточительству человеческой энергии и природных ресурсов. И ее первая задача – отстаивать вечные ценности человеческой добродетели словом и делом, изменяя сознание всех слоев общества к служению общему делу. И это тоже творение блага – благотворительность. Может быть, нам удастся изменить мир к справедливой жизни. В Писаниях сказано, что Бог никого не оставит без пропитания и самого насущного. Все зависит от нас. Великий мыслитель Махатма Ганди очень лаконично описал ситуацию, в которой мы сегодня оказались: «Мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека, но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность».
Раввин Адин Эвен-Исраэль (Штейнзальц)
Благотворительность (цдака) и филантропия (хесед) в иудаизме
Акт благотворительности имеет много граней и нюансов – психологических, юридических, социальных. Эту многогранность и сложность прекрасно сознавали мудрецы Талмуда (III–VI века н.э.). Вот один из рассказов, приводимый в трактате «Ктуббот» о главе диаспоры (рош ѓа-гола) маре Укве, который отличался особой щедростью и усердием в исполнении заповеди благотворительности:
Один бедняк жил по соседству с маром Уквой. Каждый день мар Уква кидал четыре монеты бедняку в отверстие от дверной петли. Однажды бедняк решил: «Подсмотрю, кто творит для меня это добро». В тот день мар Уква задержался в доме учения, и его жена пошла вместе с ним к бедняку. Заметил бедняк, как поворачивается дверь на петле, и выскочил к ним. Мар Уква с женой побежали от него и спрятались в печи, из которой только что выгребли угли. Начали ноги мара Уквы поджариваться. Сказала ему жена:
– Поставь свои ступни на мои.
Пал духом мар Уква [он решил, что его заслуги ничтожны, и Господь не защищает его от жара]. Сказала ему жена:
– Я обычно сижу дома [и подаю бедным еду, а не монеты], потому и цена моей милостыне больше, чем твоей.
По соседству с маром Уквой жил другой бедняк. Ему мар Уква ежегодно посылал четыреста монет в канун Йом Киппура. Однажды отправил он сына с деньгами. Вернулся сын и сказал:
– Этот бедняк не нуждается в помощи.
Спросил мар Уква:
– Что ты видел?
– Я видел, как для него разбрызгивают по полу старое вино!
– До такой степени он изнежен? – воскликнул мар Уква.
Удвоил он число монет и послал их бедняку.
Будучи при смерти, попросил мар Уква:
– Покажите мне записи о моих пожертвованиях.
Увидел, что записаны там семь тысяч денариев.
Сказал:
– Короток саван, а дорога длинна!
И приказал раздать половину имущества.
Итак, мар Уква, давая милостыню, заботился о том, чтобы нищий не узнал, кто подал ему ее, и не испытывал неловкости. Один нищий решил выяснить, кто его неизвестный благодетель. Мар Уква и его жена до такой степени не желали смущать этого человека, что спрятались в неостывшей печи. Они считали, что лучше обжечься настоящим огнем, чем заставить другого гореть от стыда. Случилось чудо, и они не пострадали. При этом жена мара Уквы удостоилась большего чуда, чем ее муж, потому что в качестве милостыни она подавала нищим еду, и те могли сразу же утолить голод. Тем самым подчеркивается, что непосредственной целью милостыни является снабжение человека всем необходимым, деньги же представляют собой лишь средство, которое далеко не всегда используется по назначению. Рассказано также, что перед смертью мар Уква попросил принести записи о милостыне, которую он роздал за свою жизнь, и, несмотря на то, что это была гигантская сумма, решил, что она меньше той, которую он мог бы дать, и завещал половину своего имущества разделить среди бедных. В принципе, как подчеркивает Талмуд, мудрецы ограничили сумму, которую человек может дать в качестве милостыни (не более 1/5 имущества), ибо если он будет раздавать больше, то сам может обнищать и стать обузой для общины. Вместе с тем, как объясняет р. Нехемья, это ограничение связано с тем, что человек должен поддерживать свое материальное положение на должном уровне, однако в завещании он может отписать и значительно бóльшую часть своего имущества на милостыню.
Весьма любопытен рассказ о человеке, живущем на подаяние, но разбрызгивающем дорогостоящее старое вино, чтобы в доме ощущался приятный аромат. Лаконичной и выразительной является реакция мара Уквы, узнавшего об этом: «До такой степени он изнежен?» – восклицает он и удваивает число монет, посылаемых этому бедняку. Это говорит о том, что мар Уква с пониманием относился к потребностям людей, привыкших к определенным излишествам и даже роскоши, к субъективным потребностям. Этот подход находит в Талмуде и гораздо более радикальное выражение. В том же трактате «Ктуббот» толкуется следующий стих Писания: «Если будет в среде твоей нищий кто-либо из братьев твоих… то не ожесточи сердце свое и не сожми руку свою перед нищим братом твоим; но раскрой ему руку свою, и ссуди ему, и дай ему взаймы по мере нужды его, чего будет недоставать ему» (Втор 15:7, 8). Рассмотрим толкование этого стиха и практические выводы, к которым оно приводит:
«По мере нужды его» – не обогатить его предписано тебе, а лишь обеспечить пропитанием.
«Чего будет недоставать ему» – даже если будет недоставать ему лошади для верховой езды и раба, чтобы бежал перед его лошадью.
Рассказывали о Ѓиллеле Старшем, что для одного юноши из знатной семьи он брал верховую лошадь и раба. Как-то раз не нашел он раба и сам бежал перед лошадью три мили.
Был случай, когда жители Верхней Галилеи покупали нищему фунт мяса в день, а этот нищий происходил из знатной семьи города Циппори. Фунт мяса? Что тут особенного? Сказал рав. Ѓуна:
– Речь идет об очень дорогом мясе птицы.
Другое объяснение: покупали мяса на фунт монет.
А рав. Аши заметил:
– То была маленькая деревня. И каждый день из-за этого нищего пропадала целая туша забитого животного [поскольку мясо оставалось нераспроданным и портилось].
Две фразы стиха трактуются, на первый взгляд, противоположным образом. В Торе сказано, что нищему нужно помочь «по мере нужды его». Согласно толкованию мудрецов эти слова указывают на то, что нищего нужно обеспечить лишь самым необходимым – пропитанием, – но не обогащать его. А следующая фраза стиха – «чего будет недоставать ему» – понимается так, что нужно снабдить человека всем, чего ему не хватает, даже «лошадью для верховой езды и рабом, чтобы бежал перед его лошадью». Однако здесь нет противоречия. В первом случае речь идет об объективной оценке того, в чем человек нуждается, а во втором – о субъективной. Ведь что такое нужда? Конечно, тот, кто не имеет куска хлеба, чтобы утолить голод, относится к категории нуждающихся. Но субъективно кто-либо может ощущать себя в стесненных обстоятельствах, не имея вещей, которые другому показались бы необязательной роскошью. Должны ли мы принимать во внимание потребности конкретного человека и, исходя из его субъективного самоощущения, судить о том, что для него необходимо, без чего он может обойтись, а без чего – нет? Мудрецы Талмуда (быть может, несколько неожиданно для современного человека) дают утвердительный ответ на этот вопрос. Так, например, если речь идет о том, кто был богат и уважаем, а затем разорился, то «даже лошадь, чтобы он мог ехать верхом и слуга, бегущий перед ним» определяются как то, что ему необходимо. И заповедь о помощи неимущим предписывает снабдить его всем, что требуется для поддержания его общественного статуса. Другими словами, есть случаи, когда оказываемый человеку почет, к которому он привык благодаря своему положению, становится не менее важным, чем хлеб насущный.
