Талмуд приводит удивительный пример, насколько далеко мог пойти мудрец, исполняющий заповедь благотворительности с учетом субъективных потребностей того, кому оказывается помощь. Рассказывается, что Ѓиллель заботился о том, чтобы доставить человеку из некогда богатой, знатной, но разорившейся семьи и лошадь, и слугу, который бежал бы перед ней (чья роль, по-видимому, сводилась к тому, что он громогласно возвещал имя своего хозяина). Однажды не нашел Ѓиллель раба и, взяв на себя роль слуги, сам бежал три мили перед своим подопечным, невзирая на то, что был одним из величайших мудрецов поколения и главой Санѓедрина. Нечто подобное мы находим и в рассказе о жителях Верхней Галилеи, которые каждый день покупали для обнищавшего знатного человека очень дорогое свежее мясо.
Далее приводятся два рассказа о нищих, привыкших к особенной еде. Казалось бы, подобная разборчивость могла расцениваться как неподобающая. Однако в Талмуде мы находим не однозначное осуждение избалованных нищих, но, скорее, понимание их положения.
Некто явился к рабби Нехемье за помощью. Спросил его р. Нехемья:
– Из чего состояла твоя обычная трапеза?
– Из жирного мяса и старого вина.
– Не хочешь ли пожить на чечевице вместе со мной?
Согласился нищий на чечевицу, пожил какое-то время с р. Нехемьей и умер. Сказал р. Нехемья:
– Бедняга! Нехемья убил его!
Надо было бы сказать иначе:
– Бедняга Нехемья! Он убил его!
С другой стороны, не следовало бы этому человеку так баловать себя.
Некто явился к Раве за помощью. Спросил его Рава:
– Из чего состояла твоя обычная трапеза?
– Из откормленной курицы и старого вина.
– А не боишься обременить собой общину?
– Разве за их счет я питаюсь? Я питаюсь за счет Всемилостивого. Ибо мы учили: «Глаза всех устремлены к Тебе, и Ты даешь пищу им в свое время» (Пс 145:15). Сказано не «в их время», но «в свое». Святой, благословен Он, дает каждому свое пропитание [ – в чем человек нуждается по привычке своей].
Пока они так разговаривали, вошла сестра Равы, которую тот не видел двенадцать лет, и принесла ему откормленную курицу и старое вино. Воскликнул Рава:
– Удивительное приключилось! – и обратился к нищему: – Прости меня, приблизься и ешь!
Рабби Нехемья выясняет, что человек, который пришел просить у него денег на еду, привык есть жирное мясо и запивать его старым вином. Не будучи богатым человеком, р. Нехемья предложил этому нищему пожить у него, питаясь вместе с ним чечевичной похлебкой (возможно, желая приучить гостя к более аскетическому образу жизни). Нищий согласился и через некоторое время умер, ибо его желудок был не в состоянии переваривать грубую пищу. Вместе с определенным осуждением нищего («не следовало бы этому человеку так баловать себя»), Талмуд упрекает и р. Нехемью «Бедняга Нехемья! Он убил его!»).
Во втором рассказе разборчивость нищего и вовсе получает своего рода теологическое обоснование. Рава выясняет, что пришедший к нему за помощью человек привык к изысканной пище. Рава, который и сам редко имеет возможность так питаться, упрекает нищего: дескать, человек с такими требованиями – обуза для всей общины. Ответ нищего состоит в том, что он получает пропитание от Всевышнего, и те, кто дает ему милостыню или пищу, – не более чем посланники, инструменты в руках Бога. По ощущению этого человека, Небеса заботятся о его пропитании. Неожиданно Рава получает именно то, что просил нищий, в качестве гостинца от сестры и видит в этом подтверждение тому, что этот человек (как, возможно, и всякий другой) получает то, что назначено ему Небесами.
Не менее интересна талмудическая дискуссия о случае, когда человек нуждается в милостыне, но из-за самолюбия или по другим причинам отказывается брать ее. Такой человек ставит под угрозу свое (и своих близких) здоровье и, может быть, жизнь. С другой стороны, есть скупые люди, которые объективно не нуждаются в милостыне, однако по скупости своей готовы голодать, чтобы сэкономить лишнюю копейку. Эти люди также подвергают себя опасности. В обоих случаях мудрецы Талмуда предлагают решение, основанное на определенной хитрости.
Если нет у человека средств к жизни и не хочет он кормиться за счет общины, то мы даем ему взаймы, а потом оставляем в подарок. Таково мнение рабби Меира. А мудрецы говорят:
– Сначала – в подарок, а потом – взаймы.
В подарок? Но ведь он не хочет кормиться за счет общины и подарка не возьмет! Сказал Рава:
– Мы предлагаем подарок, чтобы выяснить его намерения.
Если есть у человека средства к жизни и он не хочет кормиться на них, то сначала дарим ему подарок, а потом взыскиваем это с него как долг.
Потом взыскиваем? Но ведь он больше никогда не возьмет подарка! Сказал рав. Паппа:
– Взыскиваем после его смерти.
А рав. Шимон полагает:
– Если есть у человека средства к жизни и он не хочет кормиться на них, то нет нам до него дела. Если же нет у человека средств к жизни и он не хочет кормиться за счет общины, то ссужаем ему под залог, чтобы не унизить его подаянием.
Слова «и ссуди ему» относятся к человеку, у которого нет средств к жизни и который не хочет кормиться за счет общины, так что сначала ссужаем ему, а потом оставляем в подарок. А слова «и дай ему взаймы» относятся к человеку, у которого есть средства к жизни, но он не хочет кормиться из них, так что сначала дарим ему подарок, а потом взыскиваем как долг после его смерти. Таково мнение рабби Йеѓуды. А мудрецы говорят:
– Если есть у человека средства к жизни, но он не хочет кормиться из них, то нет нам до него дела.
Что же тогда означают слова «и дай ему взаймы»? (Ведь достаточно было бы сказать «и ссуди ему», а слова «и дай ему взаймы» оказываются совершенно лишними.) Дело в том, что Тора говорит на языке людей. (Как и в человеческой речи, в Торе возможны повторения, то есть слова «и дай ему взаймы» просто повторяют предписание «и ссуди ему» и не содержат какого-то иного смысла.)
Тому, кто стесняется брать милостыню, дают деньги в качестве ссуды (как бы предполагая, что он разбогатеет и отдаст долг), а затем спустя какое-то время сообщают, что это был подарок. И наоборот, тому, кто не желает тратить деньги на собственное пропитание, дают подарок, а затем сообщают ему, что это был не подарок, а ссуда. Мы видим, что, согласно мнению мудрецов, община должна заботиться о любом человеке, и независимо от обстоятельств беспокоиться, чтобы он не умер с голоду. Поэтому руководители общины должны обладать мудростью и уметь найти подход к каждому, чтобы обеспечить его тем, в чем он нуждается. Рабби Шимон считает иначе. По его мнению, община не обязана заботиться о том, кто имеет средства, но морит себя голодом. С его точки зрения, забота о таком человеке не имеет отношения к заповеди благотворительности, он сам несет ответственность за себя.
Ну а как быть в случае, когда человек бессовестно пользуется тем, что община должна заботиться о нем и о его пропитании? И на этот вопрос, возможно, к удивлению современного человека, Талмуд не дает однозначного ответа.
Рабби Ханина посылал одному бедняку четыре монеты в канун каждой субботы. Однажды отправил он с деньгами жену. Вернулась жена и сказала:
– Этот человек не нуждается в помощи.
Спросил рабби Абба:
– Что ты видела?
– Слышала я, как спрашивали у него: «На каких скатертях ты будешь есть – золотых или серебряных?»
Заметил рабби Ханина, что рабби Эльазар говорил по этому поводу так:
– Будем благодарны мошенникам [которые притворяются нищими]. Если бы не они, мы ежедневно оказывались бы грешниками, ибо сказано: «Берегись, чтобы в сердце твое не вошло слово беззакония… и будешь ты смотреть без милосердия на нищего брата своего… и он возопиет на тебя к Господу, и будет на тебе грех» (Втор 15:9).
Человека, который, принимая милостыню, ест дорогостоящие продукты в изысканной обстановке, рабби Ханина называет «мошенником». Но при этом подчеркивает, что подобные мошенники, злоупотребляющие желанием других помочь неимущему, оправдывают тех, кто не подает милостыню, ибо последние всегда могут сказать, что опасаются мошенников, желающих жить за чужой счет. И тут же, словно для того, чтобы мы не сделали вывод о том, что можно уклониться от исполнения заповеди благотворительности, приводится высказывание рабби Йеѓошуа бен Кархи, согласно которому тот, кто уклоняется от этой обязанности, «все равно что служит идолу».
И наконец, в завершение приводится высказывание мудрецов о том, что мошенникам, обманом получающим милостыню, не избежать наказания. Притворство наказывается тем, что их вымысел становится реальностью, – тот, кто притворяется нищим, в конце концов действительно станет нищим; тот, кто притворяется инвалидом, в конце концов и вправду станет инвалидом.
Кто ради подаяния притворяется, что он слеп, или хром, или страдает от водянки, не уйдет из этого мира, пока и в самом деле не постигнет его этот недуг. Тот, кто получает милостыню, не нуждаясь в ней, не уйдет из этого мира, пока и в самом деле не будет вынужден побираться.
