Любая тюрьма становится препятствием на пути духовного развития. Как ты думаешь, почему Будда отрекся от мира? Почему Махавира отрекся от мира? Нет, они отреклись не от мира, а от семьи — правда, об этом еще никто не говорил. Как можно отречься от мира, в котором живешь? Можно только отречься от семьи. Но все мировые религии продолжают лгать людям: они говорят об отречении от мира. Они намеренно скрывают тот факт, что и Будда, и Махавира отреклись от семьи, а не от мира: семья стала препятствием их духовному росту.
Каждая семья программирует своего ребенка в соответствии со своими предрассудками. Родившегося в христианской семье будут программировать на христианство; ему будет совсем невдомек, что христианские идеалы могут оказаться ложными, могут помешать ему познать истину.
Христианство и другие религии продолжают сбивать людей с толку. Они никогда не делают разграничения между верой и знанием. Слепой может верить в существование света, но эта вера ему не поможет. Для того чтобы увидеть свет, нужны глаза, и тогда не нужно ни во что верить. Если человек что-то знает, то нужна ли ему вера в это?
Ты «веришь» в свет? Ты веришь в луну, в звезды? Вопрос веры здесь неуместен: ты просто знаешь об их существовании. Вера нужна только для выдумки, для лжи; правде она не нужна. Любая система верований препятствует духовному прогрессу. Смерть в христианстве — запретная тема: о ней нельзя говорить. Смерть — это табу, и жизнь — тоже табу: ее нельзя жить! Нельзя говорить о смерти и нельзя жить жизнь! Человеку совсем не дают выбора: нельзя ни жить, ни умереть. Вот и получается, что человек ни жив, ни мертв.
Это порождает шизофрению. Ничему нельзя отдаться полностью: ни жизни, ни смерти, ни любви — только частично. Тот же, кто отдается частично, частично и живет. Чем глубже погружаешься в жизнь, тем она полнокровнее. Человек должен полностью погрузиться в смерть, жизнь, любовь, медитацию, любимое занятие: рисование, музыку, поэзию, танец… Без полной самоотдачи он никогда не познает максимального, истинного удовольствия, настоящего блаженства.
Люди же довольствуются минимумом, заботясь лишь о том, чтобы выжить, ведут, по правде говоря, растительный образ жизни: все ждут и ждут, но ничего в их жизни не происходит. В их жизни не распускаются цветы, в их жизни нет места празднику. Их смерть так же непривлекательна, как и жизнь, ибо смерть — это кульминация жизни.
Для того, кто жил полноценно, смерть является не концом, а лишь эпизодом, маленьким эпизодом вечной жизни. Человек умирал много раз, но поскольку он никогда не жил в гармонии, то в момент смерти он терял сознание; страх вгонял его в кому. Вот почему люди ничего не помнят о своих прошлых жизнях: коматозное состояние отключает память. Ничего не зная о прошлом опыте, невозможно поверить в жизнь после смерти, в то, что жизнь вечна. Рождение и смерть — всего лишь эпизоды; каждый уже умирал и вновь рождался тысячи раз. Но религия постоянно вмешивается, не позволяет жить полноценно…
В первый день учебы учитель спрашивает первоклассника (мальчик был христианином):
— Как тебя зовут?
— «Нельзя!»
— Странно, никогда не слышал такого имени.
— Что бы я ни делал, я всегда слышу одно и то же: «Нельзя!». Я думаю, что так меня зовут.
Вот так же христианство распространяет свои запреты на всех и вся. Это не жизнеутверждающая религия, она не разрешает жить радостно. А все начинается с семьи, ведь чаще всею обусловленность начинается там. Христианство заявляет, что его основу составляет семья.
Я абсолютно убежден, что до тех пор, пока семья не исчезнет с лица земли, не исчезнут и религии, нации, войны. Все они опираются на семью. Твоя семья обращает тебя в индуиста: ведь индуизм — лучшая религия в мире; все остальные не идут ни в какое сравнение.
Христианство продолжает программировать, обусловливать детей: «Тебя спасет только Иисус Христос, и больше никто. Все другие религии только занимаются морализаторством, они не могут помочь тебе». С молоком матери ребенок постоянно впитывает всяческие предрассудки и суеверия: Бог, Святой Дух, единственный Сын Божий, Иисус, рай и ад… Ребенок очень впечатлителен, ибо он рождается как чистый лист: на нем еще ничего не написано. Его ум чист, ему можно внушить все, что угодно. Каждая семья совершает преступление, она разрушает индивидуальность и порождает раба: послушание — это добродетель, а непослушание — первородный грех.
Программируя ребенка с самого рождения, когда он очень восприимчив и беззащитен, в его чистом, как лист бумаги, уме можно оставить любую запись. Она проникнет в его подсознание. Можно сказать ему: «Наша страна — самая великая в мире», так говорят во всех странах. «Наша религия — самая великая из всех, ибо мы живем по писанию самого Бога». Об этом говорят индуисты, об этом говорят христиане, об этом говорят иудеи. Все они совершают одно и то же преступление.
Без сомнений, христианство использует более изощренные методы, потому что это самая мощная религия в мире. Она использует ультрасовременные методы программирования. Его миссионеры изучают психоанализ, методы программирования и распрограммирования людей. Если стоит задача превратить индуиста в христианина, то вначале нужно очистить его ум от индуизма. Ненужная запись стирается — и мы опять имеем дело с чистой доской. Теперь на ней можно записать: «Христианство — самая великая религия в мире; человека, подобного Иисусу Христу, никогда не было и больше не будет, ибо Он — единственный Сын Божий».
Все армии опираются на семью. В прошлом во многих странах существовала традиция посылать хотя бы одного сына в армию на защиту отечества, на защиту достоинства и гордости нации. В Тибете каждая семья должна отдать старшего сына в монастырь: как будто ребенок — это вещь, как будто ребенок — это деньги, которые можно пожертвовать на благотворительность! Так было на протяжении тысячелетий.
Мир раскололся на враждующие лагеря из-за религий, политики, национальностей, рас. Они все зависят от семьи. Семья — причина тысяч бед человечества.
Семья наделяет человека амбициями, желаниями, страстью к успеху. Все это создает у него беспокойства, переживания: смогу ли я стать знаменитостью? Семья хочет, чтобы ты был знаменитостью, чтобы тебя знал весь мир. Семья хочет, чтобы ты был самым богатым человеком в мире, президентом страны. Все эти амбиции рождаются в семье. Никто и не догадывается, что рождается ум, обреченный на сильные продолжительные страдания. Только одному человеку суждено стать президентом страны. Как же быть остальным девятистам миллионам индусов? Все они обречены. Ужасно, когда люди чувствуют себя неудачниками, обреченными, низкосортными.
Семья — причина всей этой патологии.
Я мечтаю о мире, где семью заменит коммуна. В коммуне более здоровая психологическая атмосфера, там дети не принадлежат родителям, они являются членами коммуны; там дети не несут на себе отпечаток одних лишь матери и отца: в коммуне много дядюшек и тетушек. Сегодня они могут спать в одной семье, а завтра — в другой. Я хочу, чтобы коммуна заменила семью, а в коммуне нет необходимости в брачных узах.
Моя любовно-жизненная драма отражает известное высказывание Хамфри Богарта: «Женщины… жизнь с ними — ад, и без них — ад». Что же мне делать?
Нужно пройти через этот ад. Нужно испытать и ад, когда живешь с женщиной, и ад, когда не живешь с ней. Это касается не только женщин, это в полной мере относится и к мужчинам. Поэтому не будь шовинистической свиньей! Высказывание касается в равной степени и мужчин, и женщин; это обоюдоострый меч. Женщины тоже устали жить с мужчинами; и они также страдают, если приходится жить в одиночестве. Это очень серьезная дилемма, и нужно ее понимать. Мужчина не может жить без женщины, потому что не знает, как ему жить с самим собой. Ему не хватает медитативности.
Медитация — это искусство жить с самим собой — только это и ничто иное это искусство радостного одиночества. Медитирующий может радоваться одиночеству месяцами, годами. Он не стремится к обществу других, ибо его переполняет экстаз, внутреннее удовольствие. Зачем такому человеку компания? Если кто-нибудь появится в его жизни, то это будет не необходимость, а роскошь. А я обеими руками за роскошь; роскошью можно наслаждаться не только тогда, когда она есть, но и тогда, когда ее нет. Нужда насущна. Например, хлеб с маслом — это насущная необходимость, а цветы в саду — роскошь. Без цветов прожить можно, без них не умрешь, а вот без хлеба и масла не выживешь.
Для того, кто не может жить в одиночестве, не может жить сам собой, присутствие другого человека — насущная, абсолютная необходимость. Человек устает от самого себя, когда он один; он устает до такой степени, что ему нужно отвлечься на кого-нибудь другого. Появляется необходимость, которая порождает зависимость: ты вынужден зависеть от другого. Ты ненавидишь эту зависимость, ты восстаешь против нее, сопротивляешься ей, потому что это рабство. Зависимость — это разновидность рабства, а никто не хочет быть рабом.
