— Ну, смотри мужик, — шутливо предупредил Женька на всякий случай. — Сам напросился. Я хотел как лучше, безопаснее для твоей персоны…
С этими словами он двинулся в сторону реки и скрылся за береговым склоном.
Сэнсэй и Николай Андреевич сидели на какой-то коряге, очевидно, перевидавшей за свою долгую лежачую жизнь всякие виды второго «основного рабочего инструмента» рыбаков. Каждый держал по удочке и глядел на свой поплавок так, словно рыба вот-вот должна клюнуть. Женька спустился по песчаной насыпи. На его приход никто из любителей-рыбаков не обратил внимания, столь велико было их сосредоточение на процессе ловли. Парень посмотрел на колыхающиеся в воде поплавки и задал извечный вопрос бродячего вдоль берега пешехода:
— Ну, как, клюет?
— Да так, мелочь долбит, — ответил Сэнсэй извечной фразой рыбака.
Женька еще немного постоял с тайной надеждой, что в его то присутствии начнется грандиозный поклев. Но, так и не дождавшись этого знаменательного события, возвратился к теме дня насущного.
— Слышь, Сэнсэй! Там какой-то борзой мужик тебя спрашивает. На джипе приперся. Весь такой на понтах…
Сэнсэй, не отрывая взгляда от поплавка, усмехнулся и с улыбкой спросил:
— Такой худой, с рыжей бородкой?
— Да.
— Та, гони ты его!
— Понял, — обрадовался Женька и шустро стал взбираться вверх по песочному склону.
— Эй, стой! — крикнул ему вдогонку Сэнсэй. — Я же пошутил… Это батюшка приехал.
— Батюшка?! — В несказанном удивлении Женька съехал по насыпи вниз. — Тот самый, про которого ты говорил, что к нам присоединится рыбачить?
Сэнсэй со смехом кивнул, глядя на растерянное лицо Женьки, и стал выходить из своей «рыбной засады».
Увидев друга, отец Иоанн (или как его с детства называл Сэнсэй — Вано) тотчас преобразился. В нем было уже не узнать прежнего, придирчивого водителя джипа. Он стал в смиренную позу и принял многострадальный вид. Необыкновенно проникновенным голосом, делая ударение на «о», гость начал изливать свои жалобы и наставления:
— Да что же это такое на белом свете творится? Мало того, что я вас еле нашел и то с божьей помощью, так еще этот отрок лукавы и хулы мерзостные тут разводит. Дело чуть до рукоприкладства не дошло…
И далее отец Иоанн со знанием дела красочно расписал сюжет его встречи с Женькой, естественно, склоняя слушателей в свою пользу. А затем прочитал краткую наставническую проповедь о том, как нужно любить ближних. Сэнсэй с серьезным видом «внимал» трогательной речи отца Иоанна, кивая ему в ответ и поглядывая с укором на Женьку. Тот от таких слов батюшки даже как-то сконфузился. Кончики его ушей покраснели, словно у нашкодившего школьника. И когда парень, с помощью пламенных речей батюшки, был доведен до состояния тупого разглядывания травы под ногами, готовый провалиться сквозь землю от такого позора, прежде всего, перед Сэнсэем, отец Иоанн внезапно подозрительно затих. Женька сначала молчал, подавленный сокрушительным «обвинением», потом робко поднял «буйную головушку» и… увидел, как Вано и Сэнсэй содрогались в беззвучном смехе. И тут до Женьки, наконец, дошел весь «сокровенный смысл» сказанного.
— Фу ты! — с облегчением выдохнул он.
Все трое раскатисто захохотали. На смех, как на живительную приманку, стали сходиться парни и девчата. Немного угомонившись, Вано тепло поприветствовал Сэнсэя и поздоровался за руку с остальными. Перейдя на свой обычный говор, он в шутку заметил:
— Нет, правда, я два часа вычислял ваши маневры. Мы вроде договорились в другом месте встретиться…
— Как мне объяснили, где находится то место, так я тебе и передал, — весело сказал Сэнсэй, кивая на Женьку.
— А-а-а, так это он тебе объяснял?! — воскликнул со смехом Вано. — Тогда не удивительно, что вы здесь оказались. Тоже мне, Иван Осипович нашелся…
— Чего? Какой такой Иван Осипович? — не понял Женька.
— Сусанин, молодой человек, Сусанин. Свою историю стыдно не знать, — с укором промолвил отец Иоанн.
Вся компания закатилась в новом приступе смеха. Имя прославленного крестьянина Костромского уезда, который в 1613 году завел отряд польско-литовских интервентов в непроходимые лесные дебри, так и клеилось по жизни к Женьке, причем совершенно разными людьми. Но, похоже, парня это ничуть не смущало, даже наоборот, придавало ему некую гордость за своего исторического соотечественника. Женька притворно улыбнулся, находясь в центре всеобщего внимания, пожал плечами и комично произнес:
— Каждый может ошибаться. Мало ли в жизни чего происходит? Между прочим, девиз моих предков гласил: «Вся оказия жития по случаям и возможностям делится аккурат на две половины. Могёт быть, могёт и не быть».
Этими словами он вызвал новый шквал шуток и смеха в свой адрес.
Впоследствии, когда окончательно все разобрались, кто есть кто, и какое место занимает под солнцем, начался хлебосольный прием дорогого гостя. Пытаясь как-то реабилитироваться перед вновь прибывшим, Женька неестественно для своей шкодливой натуры засуетился, предлагая широкий ассортимент своих услуг. Помог припарковать джип возле «лучшего дерева на поляне», создающего, по его мнению, самую широкую тень. Заботливо поднес рыболовные принадлежности Вано к кромке воды. Даже сам накачал его надувную лодку.
Пополнение рыбацких принадлежностей столь ценным средством передвижения на воде несказанно воодушевило всех присутствующих. Право «первой гребли», естественно, перешло к заядлым рыбакам. Вместе с Вано они стали по очереди бороздить водные просторы в поисках рыбной поклевки.
Женька же, убедившись, что предмет его «пылкой любви с первого взгляда» отплыл на значительное расстояние, хитро улыбнулся. Глаза его вспыхнули озорным огоньком. Когда все уже были охвачены процессом утренней рыбалки, «потомок Сусанина» тем временем отправился воплощать свой выстраданный коварный замысел. Тем более что настоящей рыбалки, по его мнению, как таковой, в ближайшее время ему не светило из-за безнадежно запутавшейся сети.
Отыскав пустую баклажку, Женька со знанием дела сотворил из нее незатейливую брызгалку. Потом наполнил ее водой и отправился в продуктовую палатку, где щедро насыпал в баклажку сахарного песка. Тщательно разболтал свою «гремучую смесь». И выбравшись из «бункера», посмотрел с довольной ухмылкой в сторону лодки. Прогулочным шагом парень пошел к джипу. Обошел его, любовно осматривая этого иноземного монстра. Окинул взглядом окрестности. И, не обнаружив лишних свидетелей, с неописуемым удовольствием стал прокладывать сладкую водяную дорожку от муравейника, находящегося за объемным стволом «лучшего дерева на поляне», создающего блаженную тень (к которому, благодаря Женькиным непомерным стараниям, и была успешно припаркована машина), к ненавистному «трактору». Насвистывая под нос патриотический мотивчик, он с особым вдохновением облил колеса и нижние дверные щели джипа.
Об одном лишь сожалел парень: у этой сцены не было зрителей, чтобы по достоинству оценить выдумку и актерский талант исполнителя. Лишь птица, сидевшая неподалеку на высокой сосновой ветке, склонив голову набок, с любопытством наблюдала непонятную ее птичьей натуре суету наземного двуногого. Опустошив всю емкость, «отомщенный Сусанин» выдохнул с огромным облегчением и, словно преданный член Гринписа, с наслаждением стал наблюдать, как первые муравьи-разведчики с успехом преодолевали прочерченную им невидимую дистанцию. Настроение у Жени явно повысилось. Но на этом его шкодливый энтузиазм не истощился.
Подождав, пока солнышко слегка прогреет воду, Женька решил заняться подводной охотой и поймать хотя бы одну стоящую рыбу. Окинув взором водные просторы в поисках рыбного Клондайка, Женька вновь остановил взгляд на дрейфующей лодке у противоположного берега, которая просто притягивала к себе, как магнитом. В ней уже с полчаса находился Вано вместе с Виктором, который напросился в напарники порыбачить на удочку с лодки. И тут авантюрный ум Женьки посетила его неизменная «муза» — некая шикарная мифическая женщина, по словам парня, с неистощимым чувством юмора.
Распаковав свой увесистый акваланг, Женька, пыхтя от тяжести, понес его к камышам, не поленившись сделать крюк через лесные заросли, дабы остаться незамеченным. И в тот самый момент, когда парень увлеченно надевал акваланг, камыши подозрительно зашуршали. Среди них замаячила макушка Стаса. Его друг появился, как говорится, на самом интересном месте.
— О! А я думаю, куда ты пропал? Смотрю, взял акваланг и пошел в лес, подземным плаванием, что ли, решил заняться? Дай-ка, думаю, потешу свое око столь занимательным зрелищем.
— Еще чаво! — усмехнулся Женька. — Ишь ты, решил облапать мои светлые мысли своими грязными лапищами…
