Вы, наверное, слышали от святых, что дьявол приходит их искушать. Его же нет — дьявола не существует. Это продукт их воображения — им нужно с чем-то воевать, иначе они не в настроении. Иначе их эго не может жить: они уже больше не принадлежат к торгующему миру. Соревнование по затыканию глоток им уже не подходит; они уже из этого вышли. Чем теперь подкреплять эго, как его поддержать? Они ушли от политики, так чем подкрепить эго? Они не поэты, не художники — чем его подкрепить? Они ничем не занимаются, не имеют никаких конкурентов — и они создают воображаемого врага: дьявола. И начинают с ним воевать.
У нас в Индии есть множество историй, написанных в «Пуранах» — в старинных рукописях, где говорится, что всегда, когда святые медитируют, с небес спускаются прекрасные женщины и начинают их испытывать.
Но почему на небесах это должно кого-то тревожить? Они ничего не делают, просто медитируют. Зачем кому-то надо им мешать? Но вдруг апсары, прекрасные девушки из рая, спускаются и начинают вокруг них танцевать. А они ведут упорную борьбу! Они пытаются отразить искушение. Но ведь это всё воображение. У них уже не осталось реальных врагов, теперь они создают себе воображаемых — потому что эго не может жить без врагов.
Необходима борьба — реальная, нереальная — не важно. Борьба продолжается, вы живёте. Борьба прекращается, вы растворяетесь. Поэтому самое важное, что я могу вам сказать — помните — вы должны дойти до точки, где борьбы уже не остаётся. Только тогда вы сможете оставить себя позади. Только тогда вы перестанете быть маленьким «я», крошечным, безобразным «я», каким вы сейчас являетесь. Вы превзойдёте это и станете едины с Целым.
Кнут, верёвка, человек и бык — всё слилось в Ничто.
Великая пустота возникнет, в которой растворится всё. Это пустота не нечто, чего надо избегать: это сам источник всего сущего. Просто в ней нет границ.
Этот рай столь безбрежен.
Ни одно определение не может этого запятнать.
Как может снежинка существовать в бушующем огне?
Так же, как снежинка растворится в бушующем огне, в этой огромной энергии Целого растворится всё — кнут, верёвка, человек и бык.
Здесь пролегают следы патриархов.
Здесь вы впервые увидите, где прошли Будды. Здесь вы впервые ощутите аромат просветлённых, значительность их бытия, их реализации. Здесь вы услышите их песню. Новое измерение распахнет перед вами дверь. Можете назвать это измерение нирвана, мокша, Царствие Божие — как вам понравится — но появится нечто совершенно отличное от мира, который вы знали раньше. Здесь пролегают следы патриархов — всех великих, кто вошёл в пустоту и в ней растворился.
Комментарий в прозе к седьмой сутре:
Всё подвержено одному закону, а не множеству. Мы используем быка, как всего лишь временное средство. Это такая же связь, как между зайцем и ловушкой, между рыбой и сетью. Это как золото и шлак, или как луна, проглядывающая сквозь облака. Единственная дорожка ясного света тянется бесконечно. Всё подвержено одному закону, а не множеству.
Единство — сама природа бытия. Двойственность — ваше воображение. Именно поэтому всю жизнь мы ищем любви. Жажда любви — всего лишь симптом того, что на месте единства мы создали двойственность, которая неестественна.
Почти невозможно найти человека, не имеющего глубокой потребности в любви. Каждый хочет любить и каждый хочет, чтобы его любили. Почему такая тяга к любви? Это должно быть что-то глубокое. А глубокое вот что: жизнь отделена; мы создали образ, будто мы от неё отделены — и теперь эта отделённость стала тяготить. Она фальшива и тягостна. Жажда любви — ни что иное, как желание снова стать одним с Целым. Отсюда же и желание быть любимым. Отсюда же и желание быть нужным. Отсюда же и желание, чтобы кто-то принял вашу любовь. Это кажется слишком трудным — стать одним с Целым: так пусть хотя бы один человек примет вас. По крайней мере, через дверь одного человека вы сможете построить мост. Вот почему, если вы не любите, вы постоянно думаете о любви. Это становится вашей целью, преследует вас. Это постоянно над вами висит. А если вы любите, то возникает уже следующее: как бы глубоко и сильно вы ни любили, любовь остаётся неудовлетворительной; кажется, что всё-таки чего-то не хватает. Те, кто не имеет пары, ищут любви, а те, кто полюбил, понимают, что нужно что-то ещё. По-настоящему влюблённые, по-настоящему разочарованы глубоко внутри; когда они растворились друг в друге, они почувствовали, что как будто всё исчезло... они опять повернулись лицом к самим себе. У них была вспышка слияния, но не единства.
Если вы по-настоящему полюбили, тогда в вас возникает стремление к молитве или медитации.
Стремление к молитве будет выглядеть так: «Я попробовал и увидел, что любовь даёт откровения, но эти откровения делают меня ещё более голодным, чем раньше». Во рту пересохло, и человек начинает отрывками грезить о чистой реке, о фонтане — прохладной воде. Он слышит шум фонтана, и вдруг это исчезает — он хочет пить ещё сильнее, чем раньше. Те, кто не влюблены, страдают, но их страдания ещё ничто, по сравнению с теми, кто влюблён, чьи страдания безбрежны, чьи страдания очень глубоки и сильны — потому что они так близки, и всё же так далеки.
Кажется, что счастье здесь, за углом, но чем ближе они друг к другу, тем оно дальше. Оно удаляется, как горизонт.
Любовь — это первый шаг к Богу, а молитва или медитация — последний. Любовь учит вас новой жажде, новому голоду; в этом её красота. Люди приходят ко мне и спрашивают о любви, а я им говорю: «Так влюбитесь», зная прекрасно, что посылаю их на риск. Я посылаю их не за глубокой любовью, которая их удовлетворит. Никого никогда она не удовлетворяла. Я рекомендую им влюбиться для того, чтобы они почувствовали настоящую жажду, чтобы их жажда стала такой, что только Бог мог бы её удовлетворить, и никто больше.
Любовь готовит вас к великой жажде — жажде Божественного; потому что вы получаете короткие проблески его в другом человеке, когда вы видели в нём Бога и Богиню. Вы проникали в другого человека и находили утешение, вы находили покой. Но всё это временно, преходяще, это появляется и исчезает. Это похоже больше на сны, чем на реальность.
Один человек пришёл к Раманудже, великому мистику и сказал: «Я бы хотел полюбить Бога — покажи мне путь!» А Рамануджа ответил: «Скажи мне сначала, любил ли ты кого-нибудь раньше?»
Человек сказал: «Я не интересуюсь мирским, мирскими делами, любовью и всё прочим. Я хочу прийти к Богу».
Рамануджа сказал: «Подумай ещё раз, пожалуйста, любил ли ты хоть одну женщину, хоть одного ребёнка — хоть кого-нибудь?»
Человек ответил: «Я ведь уже сказал тебе: я человек религии. Я не обычный мирянин, я никого не люблю. Покажи мне путь, как я могу прийти к Богу».
Дальше в истории говорится, что Рамануджа начал рыдать, слёзы закапали из его глаз, и он сказал: «Тогда это невозможно, сначала ты должен кого-нибудь полюбить. Это будет первая ступенька; ты спрашиваешь про последнюю ступеньку, а сам не ступил даже на первую. Иди и кого-нибудь полюби!»
Только после того, как любовь не удовлетворит вашей жажды, у вас появится нужда в Боге. Но обе жажды одинаковы, и потому, что в действительности мы не отделены от Целого, мы только думаем, что отделены. Отсюда и жажда - стать одним с Целым.
Первый шаг должен быть пройден с кем-то, кого вы можете полюбить; а второй шаг будет пройден сам по себе вслед за первым. Настоящая любовь обязательно приведёт к молитве. И если любовь не ведёт вас к молитве, то это всё ещё не любовь, это не настоящая любовь, потому что настоящая любовь обязательно приведёт вас к пониманию, что этого недостаточно. Что нужно нечто большее. Настоящая любовь подводит вас к воротам храма — всегда. Это критерий для определения подлинной любви.
Всё подвержено одному закону, а не множеству.
Мы используем быка всего лишь как временное средство.
Итак, сутра говорит: Бык не отделён от вас — это была только временная форма. И так как вы не понимаете, это нужно было изобразить именно так. Это был просто образ — использованный и выброшенный, как мусор; использованный и оставленный позади. Поэтому незачем вести борьбу бесконечно! Борьба не должна стать вечным занятием. Борьба — всего лишь средство. Помните это!
Я видел людей, которые воевали всю свою жизнь; и не только в этой жизни, но в своих прошлых жизнях они постоянно боролись, они стали настоящими воителями. Теперь они забыли саму цель. Теперь целью стала сама борьба! Теперь они постоянно воюют, и через это они подкрепляют своё эго. Они могут быть очень набожными, но в то же время очень ядовитыми — они растят своеобразное тонкое эго. Аскеты, монахи — понаблюдайте за ними и обнаружите очень жёсткое эго, подобное стали. Оно даже у обычных людей не такое крепкое, потому что миряне, по крайней мере, знают, что они невежды.
