Томас Троуб - Лицом к лицу со страхом. Путеводитель на пути к близости

Мы должны пройти через огненное испытание, преодолевая раны стыда, чтобы быть способными проявиться в творчестве. Негативные убеждения, что мы по своей природе неудачники, не можем предложить ничего достойного, и другие гораздо лучше, могут быть такими сильными, что легко покалечат нас. Внутри каждого из нас есть мощная творческая энергия, которая жаждет выражения, и мы никогда не будем удовлетворены, пока не проявим ее. Может быть, нам понадобится некое исцеление, прежде чем мы соприкоснемся с тем, что это такое, и еще большая храбрость, чтобы это выразить.

То же самое верно в отношении каждого аспекта жизненной энергии. Едва мы начинаем исследовать нашу сексуальность за пределами того, что допускает наша обусловленность, внутренний судья начинает метать в нас громы и молнии вины и страха. Если мы испытываем гнев, в нашем уме вырисовывается весь спектр наказаний со стороны отца, матери, учителя или священника. Если мы начинаем утверждать свою силу, часто приходит бессознательное послание о том, что дорога дальше будет иметь серьезные и разрушительные последствия. Если мы раскрываемся с радостью, потакаем себе, делаем что-то безответственное, нам приходится иметь дело с яростью всей коллективной культуры, под гнетом которой мы были воспитаны. Говоря коротко, выйти из нашего комфортабельного фальшивого «я» в реальное, жизненное и полное сил существо – очень пугающе. Каждый шаг в этом направлении начинает расшатывать власть всех старых программ. Я не думаю, что мой стыд когда-нибудь исчезнет. Но я могу отстраниться от него на некоторое расстояние, и тогда он больше не будет управлять моей жизнью.

Когда мы начинаем работать над собой, наша подавленная энергия естественно начинает подниматься. Она требует выражения, требует того, чтобы ее прожили. Если мы идем на риск, нас ждут проблемы, потому что тем самым мы разбиваем знакомую и традиционную жизнь, к которой привыкли. В более экстремальных случаях глубокая внутренняя работа начинает требовать более радикальных жизненных перемен. Либо мы принимаем вызов, либо подавляем.

Когда мы действительно рискуем и движемся в потоке с тем, что приходит, процесс приносит нам взрыв новой жизненной силы. С ней мы чувствуем себя неизмеримо богаче, чем раньше. Но это не делает путешествие менее пугающим. Риск двигаться с энергией требует невероятной храбрости. Он означает: делать все, что мы хотим делать, говорить все, что считаем нужным говорить, и культивировать жизненность в нашем теле, выражая энергию каждого из наших центров – сексуальную, эмоциональную, утверждающую, творческую, блаженную и духовную.

Теперь мы входим в последнюю стадию нашего путешествия. В ней исследование страхов переходит в область отношений – отношений за пределами страха. Наши раны получены от других. К несчастью, мы не можем исцелить страх и недоверие, обнимаясь с деревом. Не дерево подвергло нас насилию. Нам предстоит восстановить доверие, которое было повреждено людьми.

Наши отношения управляются страхом. Мы скрываем этот страх проекциями. Понимание проекций – существенная часть выхода из страха и созависимости. Когда мы взаимодействуем с кем-то в режиме проекций, мы не с самими собой, и мы не в центре. Мы отдали этому человеку свою силу. Чтобы вернуть ее себе и снова найти центр, мы должны распутать проекции. Человек, на которого мы проецируем, словно удерживает часть нас. Нам нужно вновь обрести эту часть, разобравшись в проекциях. Чтобы это сделать, придется распознать страх, стоящий за каждой проекцией.

Наш раненый Ребенок – словно проецирующая машина Основа большей части этих проекций состоит в стремлении получить родительскую заботу. Потребность может выражаться во всех возможных формах: в требовательности, идолопоклонничестве, гармонизации, бунте – всех видах реакции на родителя, которых жаждет наш раненый Ребенок. Мы делаем это с любимыми, друзьями и авторитетами, обычно бессознательно, и прикрываем компенсациями. В конце концов, мы взрослые, кажется нам, и у нас нет этих неразрешенных, незрелых проблем. Но именно значимые отношения помогают соприкоснуться со всеми этими бессознательными проекциями и принуждают нас их увидеть.

Глубоко внутри наш Ребенок полон глубокой жажды того, чтобы его видели, любили и поддерживали, вместо того чтобы контролировали, игнорировали или манипулировали. Сама по себе эта потребность не представляет проблемы. Проблема в том, что мы с ней делаем. Одна из прелестей и парадоксов близости состоит в том, что мы можем на самом деле получить родительскую заботу, в которой нуждаемся, но только тогда, когда осознаем свои проекции. Я уже много говорил о том, что из-за неисполненных потребностей нашего Внутреннего Ребенка мы всегда ждем. Чтобы ожидания осуществились, мы бессознательно регрессируем в нуждающегося, требовательного или реагирующего Ребенка. В этом полном ожиданий, регрессивном состоянии мы проецируем свои жажду и голод на каждого, кто оказывается рядом. Наш голодный Ребенок проецирует на друга или любовного партнера подлинного родителя, которого у нас никогда не было. Они этого не хотят и поэтому отталкивают нас.

Когда все эти бессознательные механизмы приходят в действие, оба партнера чувствуют боль и отступают в слои страха и защиты. Доверие нарушается, и любовь не может выжить. Мы все это делаем. Как получить родительскую заботу, в которой мы бесконечно нуждаемся? Как дать себе и другому свободу и уважение, которого мы отчаянно хотим? Мы хотели бы дать другому любовь и необходимое пространство.

Но прежде чем это случится, мы должны понять, как другой поднимает из прошлого наши неисцеленные раны, активизируя защиты, страхи, обиды и разочарования. Становясь более осознанными в отношении собственных проекций, мы приходим к тому, чтобы по-родительски заботиться о Внутреннем Ребенке. Мы начинаем принимать ответственность за свои потребности, вместо того чтобы бессознательно ожидать от другого их удовлетворения. Давайте исследуем некоторые важные формы, которые принимают наши проекции потребности в родительской заботе.

Первый способ увидеть работу проекций состоит в попытках распознать повторяющиеся в наших отношениях шаблоны. Еще Фрейд открыл, что в нас есть мощное стремление восстанавливать и проигрывать образцы самых ранних отношений (особенно отношений с родителями) в более поздних значимых связях. Он назвал это «вынужденным повторением». Мы дублируем все преобладающие отношения детства, потому что нуждаемся в том, чтобы закончить то, что осталось в этих ситуациях незавершенным. Нам нужно освоить незаконченные уроки.

В любовных отношениях мы заканчиваем то, что осталось неотработанным с родителями, особенно противоположного пола Мы привлекаем людей, которые по какой-то причине выносят на поверхность раны, пришедшие из этих отношений. Рана в своей основе – незаконченная или неадекватная родительская забота. То же возникает с авторитетными фигурами. Почему? Потому что мы хотим от них поддержки и руководства, которых не получили в детстве. Но на самом деле вместо этого мы провоцируем еще больше контроля и подавления. Тогда мы либо бунтуем, либо сплющиваемся.

Я понял что-то о моих моделях отношений с женщинами, пытаясь понять и прочувствовать как можно более глубоко собственные отношения с матерью. В моей терапии я увидел, что был настолько сплавлен с матерью, что во всех более поздних отношениях с женщинами был в страхе или, лучше сказать, в ужасе перед слиянием или разделением. Моя мать с лучшими намерениями «душила» меня. Она делала то, что у нее лучше всего получается, – материнство. Разумная, интуитивная, сильная и обычно убежденная, что права во всем, она определенно обладала мощной силой. С тех пор я всегда пытался из этого вырваться – снова и снова, от одной женщины к другой.

Я помню случай, который произошел, когда мне было двадцать два года. Я собирался в тур по Синайской пустыне, частью которого было восхождение на гору Синай. Мои родители тогда жили в Израиле, и Израиль только что захватил Синайскую пустыню. Моя мать предложила мне надеть кроссовки. Я надел сандалии. Всю дорогу на гору я жалел об этом. Моя мать оказалась права Но у меня был выбор: окровавленные ноги или ощущение кастрации. Я выбрал окровавленные ноги.

Естественно, мои девушки всегда были сильными и разумными и обладали потенциалом к главенствованию. Какое-то время я реагировал на их «охоту за властью» шоком либо бунтом, или какой-то запутанной смесью того и другого, и прибегал к обвинению при каждой возможности, которая только предоставлялась. Мне никогда не приходило в голову, что я искал этих отношений, чтобы чему-то научиться. Я просто проигрывал заново рану кастрации. Участвуя в семинарах для мужчин и впоследствии проводя их, я понял, что всем мужчинам тем или иным образом приходится сталкиваться в отношениях с их личной матерью и вселенской матерью. Интенсивно сталкиваться. И одна из утешительных вещей в работе с другими мужчинами – открытие, что я не одинок. У каждого мужчины есть собственная уникальная рана кастрации, нанесенная матерью, и он воссоздает ее в интимных отношениях с женщинами.