По прошествии девяноста дней Дзютаро попрощался с большой лягушкой, с большой змеей, с горным потоком, со скалами и деревьями, с которыми успел подружиться за время отшельничества, и спустился с горы.
Мой учитель тренировался и развил свой дух, совершенствуясь в великих горах Матери Природы, я же могу сказать, что достиг духовного просветления в асфальтовых джунглях большого города. Дикие звери, называемые человеческими существами, живут в современных городах. Согласно английскому психоаналитику доктору Энтони Стоуву: «Мы, человеческие существа, — самые жестокие и бессердечные животные из существующих на земле. Ошибочно думать, что нормальный человек не может стать излишне грубым. Внутри каждого из нас есть инстинкт дикаря, заставляющий нас убивать, мучить и вести войны».
Современные города полны опасности. По улицам мчатся автомобили, а скандалы повсюду раскинули свои коварные ловушки. Любая преграда или опасность дикой природы имеет свою аналогию в большом городе. Полагаю, я могу себя назвать современным ниндзя, ведь я развил свой дух, работая над собой в джунглях современного города.
Повесть о Сасукэ Сарутоби
Мастера боевых искусств, включая ниндзя, обычно уединялись в горах для тренировок. Этот период считался совершенно необходимым. Мы представляем, что люди уединяются в горах вдали от жилья, но это не обязательно для ниндзя. Место уединения должно скрыть отшельника от посторонних глаз, но все же быть местом, где можно жить. Если к обиталищу отшельника ведет тропа, его легко найдут; однако место уединения должно находиться поблизости от воды. Поэтому лучше всего устроиться в малонаселенном районе, желательно недалеко от деревни. ЯМАГОМОРИ, что означает по-японски уединение в горах, можно также прочитать как ЯМАГАКУРЭ, то есть тайная жизнь без опасности поражения стрелой.
Образ Сасукэ Сарутоби, одного из легендарных мастеров ниндзюцу, был создан в литературе Татикава в конце периода Мэйдзи (1867–1912 годы). До того времени, как правило, образ ниндзюцу ассоциировался со зловещими искусствами, колдовством, магией, неведомыми силами и убийцами. Ребенком Сасукэ любил проказы. В книгах описан его невинный детский образ, исполненный сильным чувством справедливости. В рассказах главное внимание было уделено юмору, сражения были на втором плане. Однажды Сасукэ сказал себе: «Мне уже десять лет. Для меня уже больше нет практической пользы от занятий ятто (выражение духовной концентрации в киай) с обезьянами и оленями. Лучше я последую совету отца и найду мастера фехтования, чтобы он обучил меня. Пойду-ка я в Окуноин на дорогу Ториэ и попрошу богов ниспослать мне хорошего мастера». Прибыв в Окуноин, Сасукэ вместо того, чтобы упражняться в ятто, стал играть в роще. Он выбрал вместо врага большое дерево и старался повалить его. Тут он услышал чей-то смех. Сасукэ громко произнес: «Эй, кто там? Я занимаюсь фехтованием. Не смей надо мной смеяться. Я этого не прощу. Выходи немедленно.» Осмотревшись, он увидел старика с длинной косой волос на затылке. Старик улыбался. Волосы его были белы как снег. Сасукэ спросил: «Так это ты смеялся надо мной, старый человек?» Старик ответил: «Да, я».
Мальчик снова сурово спросил его: «Почему ты смеялся надо мной? Отвечай. Если нет стоящей причины, я никогда не прощу тебя, даже несмотря на то, что ты старик».
Старик засмеялся и сказал: «Сасукэ, ты тренировался с деревьями, а это все равно, что сражаться с мертвым врагом. Ты не сможешь улучшить свое владение мечом таким способом. Неужели ты действительно так сильно хочешь научиться фехтовать?» Дело происходило во время междоусобных войн. Лишь немногие доживали до пожилого возраста. Сасукэ подумал, что учитель фехтования, доживший до старости, и в самом деле хороший мастер боевых искусств.
Поэтому он сказал: «Старик, ты в самом деле мастер боевых искусств? Я хочу овладеть секретами этого мастерства».
— Что ты будешь делать с ними, когда узнаешь?
— Я буду сильным фехтовальщиком и завоюю славу и почет.
— Замечательно! Какая восхитительная цель! А ведь ты еще ребенок! Хорошо. Я дам тебе урок, учитывая твое рвение и решимость.
Сасукэ поклонился старику до земли и поблагодарил его. Затем мальчик нанес удар мечом по своему учителю, но попал только по воздуху — учитель исчез. Сасукэ беспокойно осмотрелся. Вдруг неожиданно он был захвачен врасплох атакой сзади и упал лицом вниз. Старик снова внезапно появился перед Сасукэ улыбаясь.
Он учил мальчика в течение трех лет. Мастер учил ребенка секретам техники годана (пятого дана), говоря: «Ты что, не можешь видеть спиной? Как ты скован!»
— Пока не поймешь как защищать свои слабые места, ты будешь проигрывать, даже зная слабые места противника. Секрет защиты в боевых искусствах — всегда быть настороже.
— Если человек не знает свои собственные слабые места, он не может быть уверен, что слабые места противника, которые он обнаружил, не ловушка.
В дополнение к анкокутосидзюцу — технике видеть в темноте, Сасукэ освоил искусство слышать крадущиеся шаги более чем за тридцать метров. Однажды старый учитель вручил ученику свиток и сказал: «Возьми, Сасукэ, мой прощальный дар, правила ниндзюцу. Храни их всю жизнь и веди себя осмотрительно. Если будешь сражаться с врагами или встретишь героев и великих людей, то никто не сможет тебя победить, если ты усвоишь то, что написано в этом свитке».
Вручив свиток Сасукэ, таинственный старик впервые открыл свое имя: Хакуунсай Тодзава, и исчез. Свой свиток я получил в подарок от Сэнсэя Такамацу. Со временем я стал лучше понимать заключенные в нем секреты. С того дня, когда я первый раз прочитал свиток прошло пять, десять, тридцать лет и сейчас я наконец вижу великий смысл, сокрытый в нем. Другими словами, я обнаружил бесконечные секреты, заключенные между строк. Если кто-нибудь украдет свиток, то не сможет им воспользоваться, потому что только я обладаю необходимым опытом и необходимой степенью духовного просветления, чтобы читать и понимать его.
Разговор с сэнсэем Такамацу
Однажды вечером в начале осени, когда дул ветер и звенели цикады, я удостоился разговора с сэнсэем Такамацу о мире ниндзюцу. Вот наш разговор:
Хацуми. О происхождении ниндзюцу было много споров. Можете ли вы мне что-нибудь сказать об этом?
Такамацу. Ответить непросто. К тому же я не жил в том время, когда ниндзя играли активную роль в обществе.
Хацуми. Да, понимаю.
Такамацу. Кстати, как ты знаешь, я учился ниндзюцу у своего дяди, самурая из провинции Ига (сейчас это часть префектуры Миэ). Он многое мне рассказывал и поручал мне копировать свои записи. Но что гораздо более важно, — мы разговаривали друг с другом посредством тела и ума.
Хацуми. Понимаю. Мне кажется, нельзя понять суть ниндзюцу, не общаясь посредством тела и ума.
Такамацу. Это правда. И сэнсэй Тода, и сэнсэй Иситани тоже говорили о своих учителях. Они рассказывали о ниндюцу прошлого и, конечно, добавляли к рассказам свои интересные истории. В дополнение к рассказам учителей я прочитал много старых книг, написанных ниндзя далекого прошлого. Современные исследователи искусства ниндзюцу очень высоко ценят эти книги и охотятся за ними. Я тоже никогда не отказывался от чтения вновь найденных книг. Многие из них написаны о стилях Ига рю и Кога рю. Вообще, большинство документов и материалов, которые удалось обнаружить, повествуют именно об этих школах.
Хацуми. Вот оно что. Однажды я видел несколько документов, относящихся к другим школам ниндзюцу — Ясуда рю и Фукусима рю. Однако, как мне показалось, обладавшие документами исследователи не очень-то стремились их опубликовать. Я понимаю почему. Эти документы в основном повествуют об опасных вещах: о ядах и и тому подобном.
Такамацу. Да, это тоже важно.
Хацуми. Относительно происхождения ниндзюцу, некоторые говорят, что оно зародилось еще в эру богов; а другие настаивают на том, что оно возникло во времена междоусобных войн, длившихся от четырнадцатого до шестнадцатого века. Что правильно?
Такамацу. Говорят, что в эру богов Амэносиби но микото, Кумэбе, Отомо и другие аскеты, жившие в провинции Кисю, занимались ниндзюцу. Я слышал, что моя семья ведет начало от клана, жившего в лесах Такао в провинции Ига. Дедушка мне часто рассказывал истории об этом. Такао был расположен в горном районе Ига, и говорили, что его обитатели тесно связаны друг с другом. Отсюда можно было бы сделать вывод, что все члены клана занимались ниндзюцу. Однако, как я слышал, только очень немногие занимались им на самом деле. Существует теория, что ниндзюцу распространили некие китайцы, натурализовавшиеся в Японии — упоминаются имена Тё Бусё, Ё Гёкко и Икай из династии Тан. Есть другая теория о происхождении ниндзюцу. Говорят, что залив Исэ и полуостров Сима были полны пиратов, которые орудовали в районе Оми (современная префектура Сига). Важно то, что пираты жили в эпоху соперничества воинственных феодалов, стремившихся завоевать всю страну. Фудзивара но Куродо Санэюки, один из главарей пиратов, разбойничавший в районах Сима и Кисю, говорят, пользовался веревкой с крюком на конце — кигинава (одно из орудий ниндзя), ятобы взбираться на корабль или тащить его на буксире. Благодаря кагинава возникло искусство кусаригама но дзюцу — техника применения клинка на цепи стиля Кукисин рю. От кагинава произошло также камаяри (раздвоенное копье), которое использовали для захвата корабля; а также хия (огненные стрелы), которыми поджигали корабли.
