– Кто это?
Лупе промолчала, какое-то мгновение рассматривая Джонатана, словно сравнивая его с той картиной, что видела утром.
– Вы бы не курили! – сказала она.
– Это кто говорит?
– Лупе.
– Ну что же, Лупе, не лезь не в свое дело, – произнес он, выдохнув темное колечко дыма прямо ей в лицо.
– Воздух принадлежит всем, – серьезно сказала Лупе.
– Ох, уволь от наставлений. И кстати, что ты здесь делаешь наверху? Разве ты тут живешь? Ты мне вроде знакома. Ты не пользуешься духами с розовым ароматом?
– Нет! – ответила Лупе, словно на оскорбление. – Я вообще не пользуюсь духами.
– А может, это шампунь. Или ты сама так пахнешь.
Он не стал говорить, что когда чувствовал этот запах в воздухе, то одновременно видел слабый серебристый блеск.
– Я живу здесь с бабушкой и дедушкой, – сообщила ему Лупе. – Это в квартире напротив.
Джонатан глубоко вдохнул сигарный дым.
– Что ж, возможно, это интересно! Ты учишься на медсестру?
– Медсестру?
– Впрочем, неважно.
Он стряхнул пепел от сигары в пепельницу.
– Кстати, какую бы фигню твоя бабушка вчера ни жарила, запах у меня в квартире стоял весь вечер.
Лупе промурлыкала пару нот себе под нос.
– Что это?
– Бабушка мне велела петь это каждый раз, когда кто-то ругается.
Джонатан издал отрывистый смешок.
– Ну, фигня – это вряд ли ругательство. Если хочешь услышать ругательства…
Лупе быстро снова запела песенку.
– Перестань!
Лупе подошла и стала совсем близко.
– А что за гадкую сигару вы курите?
– Это дорогой сорт, вот какую!
– Пожалуйста, прекратите! Моему дедушке и так трудно дышать.
– Это его проблемы.
– Но от вашего курения пострадает наша дружба!
– Дружба? – Он расхохотался. – А лет-то тебе сколько?
– Одиннадцать.
– Что ж, ты для меня немного молода, дорогуша.
– А вам сколько лет?
– Двести двенадцать!
– Вы слишком старый, чтобы курить. Но, раз мы друзья, я вам помогу!
Лупе спокойно забрала у Джонатана сигару и направилась вниз по лестнице.
– Эй, ты что вытворяешь? А ну верни!
Он водил руками по воздуху, пытаясь схватить сигару.
– Я же слепой. Я тебя не вижу!
– Знаю, – ответила Лупе, продолжая спускаться.
– Ты, маленькая негодница, верни сейчас же!
– Все в порядке. Можете кричать сколько угодно. Мы все равно подружимся. Я припасла для вас много хорошего!
– Это ты о чем?
– Прости-прощай, гадкая сигара!
– Ты, маленькая чертовка, ты о чем говоришь?
Но Лупе уже была внизу, по-прежнему напевая себе под нос. Она унесла сигару далеко на улицу по аллее, а там растоптала ее каблуком.
* * *
Бабушка была для Лупе и доверенным лицом, и советчицей; тем человеком, который и направлял, и воодушевлял ее. У нее всегда находился совет на любой случай жизни, причем обычно по каждому случаю она еще и рассказывала какую-то личную историю.
Когда в школе одна из учениц обругала Лупе, бабушка рассказала ей о мальчике, которого все обижали, а он вырос и стал преуспевающим адвокатом, защищал людей, которые не могли сами за себя постоять.
Однажды Лупе подралась с мальчишкой, который хотел стащить ее кошелек; после этого бабушка научила ее специальному приему, она научилась выворачивать руку в запястье, так что в следующий раз парень выронил кошелек, закричав от боли и удивления. «Этим приемом можно также пользоваться, если нужно быстро убежать», – объяснила ей бабушка.
Судя по всему, у бабушки был богатый жизненный опыт, и она всегда знала, что и когда нужно делать.
Это она научила Лупе петь песенки при встрече с чем-то неприятным. Она считала негативные эмоции мощной силой; заразной, как болезнь, с которой необходимо начинать борьбу мгновенно, не оставляя ей ни малейшего шанса на проникновение в душу.
Любимая песенка Лупе начиналась так:
Где-то в самой глубине души моей
Есть бездонный с любовью колодец;
Ты себе, если хочешь, налей;
И оттуда доброту бесконечно я черпаю.
И она тогда сердце мне переполняет,
Тело, ум и естество; всех вокруг обогревает.
И чем больше я даю,
то тем больше получаю.
И тем больше я должна
окружающим, я знаю.
Мой источник никогда,
ни за что не иссякает[3].
Лупе пела эту песенку столько раз, что уже выучила ее наизусть.
– Помни, у каждого в голове есть умный глаз. Если ты стараешься разглядеть им что-то, то это входит в твою жизнь, – учила бабушка Лупе. – Слова, которые мы произносим, обладают огромной силой. Никогда не говори ничего плохого и не ругайся. Произноси только добрые слова, в которых много света.
– Испанские или английские? – попыталась уточнить Лупе.
Бабушка рассмеялась и обняла внучку.
– Это совсем неважно, цветик ты мой маленький! Любые слова. Главное, чтобы они звучали подоброму и чтобы ты не хотела ничего дурного. Старайся видеть жизнь такой, какой ты хочешь, чтобы она была. Считай жизнь любимых людей благословением и светом. В этом секрет жизни. Что-то, что всем известно, но о чем почти все забывают.
От обнимавшей ее бабушки пахло потом и тальком. Если Лупе вдруг становилось страшно ночью, она обхватывала бабушку за шею крепко обеими руками и сильно прижималась к ней.
Я пускаю в свой мир только хороших людей, ведь они – мое отражение в зеркале…
* * *
Видите, вот вы и бросаете курить. Вот, вы уже и ругаетесь меньше.
И снова знойный, угнетающий своей жарой день.
Лупе сидела под зонтом со стаканчиком лимонада под вывеской, на которой было написано: «Лучший лимонад в городе». Перед этим она проехала весь путь до торгового центра на велосипеде, хотя бабушка и считала, что там слишком дорого для малоимущих людей. Лупе купила лимоны, фунт сахара в пакете, чистой питьевой воды. Она стояла на кухне, а бабушка показывала ей, как вкуснее приготовить лимонад:
– Дома мы всегда пьем agua de limon[4] комнатной температуры, но в Америке людям нравятся холодные напитки. Поэтому нужно положить побольше кубиков льда и постоянно добавлять новые, иначе никто не станет покупать.
Через полчаса перед Лупе стоял кувшин, где было несколько кварт лимонада.
Она улыбнулась бизнесмену, который быстро прошагал мимо, что-то сердито говоря по мобильному телефону. Но он даже не взглянул в ее сторону. Не обратили на нее внимания и другие, кто прошел следом – подросток-джоггер, женщина среднего возраста в облегающем белом платье с гарнитурой Bluetooth на голове, которая, если смотреть со стороны, словно спорила сама с собой.
Неподалеку у фонаря остановился джип, в котором было полно старшеклассников. Один из них насмешливо посмотрел на Лупе.
– Эй, чикита! – выкрикнул кто-то из них, словно выругался.
Солнце сменило положение, день все не кончался. Бабушка Лупе посмотрела на нее из окна и уже собиралась позвать девочку, но не стала.
У Лупе на спине платье прилипло к телу мокрым квадратиком, пот струйками начал стекать по щеке. Но она продолжала улыбаться. На столе перед ней лежал лист бумаги с надписью: «На добрые дела», которую она слегка закрывала рукой.
Лупе зажмурилась и прошептала:
– Я пускаю в свой мир только хороших людей, ведь они – мое отражение в зеркале.
Она широко открыла глаза и огляделась. Сейчас тротуар был безлюден. Лишь черная собака на мгновение остановилась, чтобы понюхать ее туфлю, а затем суетливо потрусила дальше.
Наконец, когда Лупе уже решила сдаться и собралась уходить, начали появляться покупатели. Подъехала машина. В ней в духоте и тесноте томилось целое семейство. Они остановились, и каждый заказал по стакану лимонада.
– У нас кондиционер только что сломался, – объяснил отец семейства.
Подъехали мальчишки на велосипедах, подошло еще несколько ребят, которым было жарко и хотелось пить, они расплатились мелочью.
К тому времени, когда у Лупе закончился лимонад, солнце уже было низко над горизонтом. А пакет для монет был почти полон.
* * *
Лупе поднялась по лестнице на второй этаж, неся сложенный столик. И наткнулась на Джонатана. Он сидел за дверью своей квартиры в коридоре, уже почти докурив еще одну сигару.
– Снова здравствуйте, мистер Джонатан!
Он подпрыгнул:
– Боже, не подкрадывайся ко мне так!
И прижал сигару к груди.
– Даже и не вздумай отнять ее у меня!
– Не буду.
– Я все равно уже закончил.
Он потушил окурок сигары о блюдце.
– Видите, вот вы и бросаете курить, как я и говорила.
– Я и не бросал, ты, маленькая…
