Но в отличие от всех остальных Боб провозгласил себя авторитетом по вопросу истины и написал об этом книгу. Независимо от того, что из этого получится, Боб писал эту книгу в надежде на то, что она будет хорошо принята, и что он сможет подняться из обширного разряда студентов в менее раздутые ряды учителей, из овец в пастыри, из обыкновенного заключённого в уважаемого члена правления.
Мы вышли через северные ворота, и зашагали по дорожкам и тропинкам по направлению к старой часовне. Первые десять минут дорога шла всё время вверх, что не способствовало разговору. Майя рыскала вокруг, обнюхивая каждый третий камень. Здесь много опасностей для собаки, а я лишь наполовину был готов к экстренной ситуации, но она умная девочка, и пока до чего-либо серьёзного дело не доходило.
Когда дорога выровнялась, мы несколько минут поговорили, стараясь обходить острые края сложных тем. Трудность разговора с Бобом была в том, что мы не могли установить рабочую динамику. Если бы мы были в отношениях студент-учитель, всё было бы нормально, потому что я мог бы поразмять его чуть-чуть, а он бы слишком не сопротивлялся. Но он хотел вести диалог на равных, что ставило меня в несколько неловкое положение, что говорить и зачем.
Мир полон ложных и искусственных авторитетов. Согласно моим случайным наблюдениям истинный авторитет исходит из знания, а ложный – из могущества. Знаки отличия и пистолеты, титулы и офисы, деньги и звания – вот лишь некоторые вещи, придающие людям власть и привилегии, на которые они не имеют независимых прав. Они – внешние источники питания, когда нет внутреннего источника. В духовности титулы, мантии, придуманные имена служат той же цели. У нас с Бобом, даже хотя мы проводили с ним вместе по нескольку часов каждый день в течении почти целой недели, всё ещё присутствовало лёгкое трение при разговоре, потому что он хотел признания своего авторитета, а у меня не было такой компетенции. Он написал книгу. Это его знак отличия, осязаемый символ его авторитета. Он понял, что большинство людей уважают знаки отличия и признают авторитет, но это место острых лезвий, где умение и мастерство — это всё, а костюм и шоуменство – ничто. Мне нравился Боб, он был для меня очень полезен, и во время разговора с ним я должен был помнить, что он в некотором роде предал себя тёмной области, где он не мог ни говорить, ни слушать.
***
– У вас есть какой-нибудь вопрос? – спросил я, когда позволила дорога.
– Каким должен быть мой вопрос? – сказал он. – Что мне необходимо знать?
На первый взгляд, неплохой вопрос, но в действительности это стратегическая уловка.
– Вот короткий ответ: Человек-Взрослый, – ответил я.
– А длинный ответ? – спросил он.
– Книги, – сказал я. – Читайте мои книги.
– Окей, – сказал он, – Я собираюсь их прочесть, но уж коль скоро я здесь, коль скоро мы идём с вами рядом, всё, что вы скажете, я буду очень внимательно слушать, не взирая на свои чувства...
Я вздохнул. За эти несколько дней он научился меня переигрывать.
– Это очень похвально, Боб. Я понимаю, что вы человек глубоко вникающий и необычайно духовно чистый. Я знал много духовно чистых людей, которые всё же были во власти эго, так что... – я пожал плечами.
– Вы имеете в виду, как я?
Я засунул теннисный мяч в штуковину для метания мячей и далеко его забросил. Майя не обратила на него никакого внимания.
– Окей, как я, я понял, – сказал он. – Простите, прошу вас, продолжайте.
– Вы хотите, чтобы я сказал вам то, что мне кажется, вам нужно услышать, – сказал я, – так я скажу. Духовность — это самая коварная форма самообмана, и она владеет вами. Духовность — это Майя в её самой хитрой форме самосохранения – самый глубокий окоп эго. Вот перед чем вы стоите, вот что держит вас в ловушке. Духовность нависает над миром подобно пелене, подобно чёрному масляному дыму, который накачивают в атмосферу дымовые трубы, торчащие их миллионов церквей, университетов, монастырей и храмов, из книжных стеллажей, журнальных полок и вебсайтов. Я смотрю на вас, и вижу человека, всю жизнь потреблявшего этот дым, который теперь хочет перейти в производственную и распространяющую часть этого бизнеса.
Минуту он молчал.
– Мне действительно трудно во всё это поверить, – сказал он.
– Да, – сказал я. – Я об этом и говорю.
– Но это не кажется чёрным масляным дымом, – настаивал он. – Это похоже на то, что люди пытаются найти смысл и счастье, пытаются жить в согласии с высшими законами, с землёй и со своими товарищами, пытаются растить детей, быть хорошими людьми, как можно лучше сохранить планету. Не знаю, как вы можете сравнивать развитый, позитивный по отношению к жизни, надконфессиональный вид духовности, который я описываю, с чёрным масляным дымом. Я просто не понимаю.
– Так я воспринимаю это снаружи, – сказал я. – Изнутри, я знаю, это кажется милым, приятным и хорошим, чем-то желанным и успокаивающим. Это естественно. Природа зверя.
Он призадумался. Я прихрамывал. Майя принюхивалась.
– Значит, – продолжил Боб, – я говорю, что есть все эти люди, ведущие гармоничную, духовно возвышенную жизнь, а вы говорите, что они живут в каком-то дыму?
– Я не имею в виду ничего дурного, – сказал я. – Так поступает Майя. Так она связывает всё это в единое целое. Такую она служит важную службу.
– Вы наделяете Майю слишком большой властью и разумом.
– На самом деле, этим занимаетесь вы. Я отсёк её много лет назад.
– Я выразился фигурально, – сказал он.
– А я нет.
Он не ответил.
– Майя внутри вас, оживляет вас, прямо сейчас, – продолжал я. – Если кажется, что я иногда нетерпим с вами, то это потому, что вы думаете, что я говорю с вами, а я знаю, что говорю с ней. Вы верите, что пробуждены, а я вижу, что вы спите. Какой смысл в нашем разговоре? Не знаю, но я это делаю, а вы спросили, и вот, извольте.
– Значит, я сейчас стою в этом масляном...?
– Вы не только стоите сейчас в этом чёрном масляном дыму, вы глубоко вдыхали его всю свою жизнь, и теперь он пропитывает вашу систему целиком, сверху донизу. Он заполнил ваши лёгкие и поры, так что вы теперь излучаете его в виде своих слов и книг. Он просочился в каждую клеточку вашего существа настолько, что вы не осознаёте его, как воздух, как рыба не осознаёт воду. Это среда, в которой вы существуете. Вы больше ничего не знаете.
– Ну, – сказал Боб, неловко рассмеявшись, – должен же я где-то быть.
– Неужели? Тогда, возможно, вам стоило бы поискать это ваше самозванное «я», которое должно быть где-то внутри.
– Ну, может быть, именно это я и пытаюсь сделать – найти это внутреннее «я».
– Или может быть, именно это вы пытаетесь не делать.
Я продолжал бросать мячи Майе, но её больше интересовали запахи, так что мне приходилось ковылять за ними самому.
***
На вершине холма, откуда открывался красивый вид, мы остановились. Я налил Майе воды в складную чашку, потом попили мы с Бобом.
– Знаете, – сказал он, – есть много мифов о просветлении. Говорят, что всякий, кто заявляет, что просветлён, автоматически не просветлён, или, что нет такой вещи как просветление.
– Я согласен с этим, – сказал я.
– Правда?
– Конечно. Просветление — это разоблачение лжи, а «я» это ложь. Не может быть и то и другое вместе, поэтому кто просветляется? «Не-я» это истинное «я». Несмотря на явный парадокс, быть просветлённым означает, что не остаётся никого, кто просветлён.
– Но вы заявляете, что вы просветлены.
– В контексте нашей метафоры я заявляю, что не нахожусь в ослепляющем дыму. Необходимо помнить, что, независимо от всех заявлений об обратном, в этом дыму нет никакой видимости. Никто ничего не видит, и самое главное, что никто не видит, что никто ничего не видит. Некоторые говорят, что видят, и если они расскажут хорошую историю и сами в неё поверят, тогда они смогут и других заставить в неё поверить. Это подходит для целей Майи, и за это предусмотрены награды. Почти все духовные учителя попадают в эту категорию – слепой ведёт слепого. Если ты видишь, то легко разглядишь, кто видит, а кто нет. Здесь не о чем спорить.
– Я? – спросил он.
– Что «вы»?
– Я в этом дыму притворяюсь, что вижу?
– Конечно, – ответил я.
– Но не вы.
– Я не учитель. У меня нет студентов. У меня нет учения.
– Но в чём тогда разница? Вы здесь вместе с остальными. Вы видите то, что видит каждый.
– Ни то, ни другое.
– Но прямо сейчас мы с вами вместе, – настаивал он. – Я смотрю на вас. Вы смотрите на меня. Вы меня видите.
– Вы мираж, Боб. Я вижу вас насквозь. И я мираж. Я вижу себя насквозь. – Я жестом указал на чудесный вид. – Это всё мираж, я вижу всё насквозь. Уточню: этот чёрный дым — это не просто среда, где обитает погружённое в духовный мрак эго, это само эго, материал, из которого оно создано. Нельзя провести различие между обманщиком, обманом и обманутым. До тех пор, пока мы не поймём состояние эго, у нас поистине нет шансов реального продвижения вперёд.
