«Цифровой ряд и буквенно-числовая последовательность».
«А вы использовали только буквенно-числовую последовательность? Потому что это единственное, что позволяет оценить рабочую память. Цифровой ряд – вот мера первичной памяти».
«Мы получаем такие же результаты, и когда используем их в комбинации, и когда этого не делаем».
«Ну да, ну да», – повторил Энгл и, кажется, даже не осознавая того, отрицательно покачал головой.
«Таким образом, независимо от того, как долго вы занимаетесь когнитивным тренингом, ваша рабочая память окажется лучше, чем если тренинга не будет вообще», – сказала Джегги.
«А если тестировать испытуемых только с применением буквенно-числовой последовательности, результат такой же?»
«Да, – ответила Джегги, твердо кивнув. – И по двум мерам логического мышления мы также наблюдаем зависимость “доза-эффект”. Так что даже общий тренинг лучше, чем отсутствие тренинга, но…»
«И какие же меры логического мышления вы использовали?»
«Блок-схемы и матрицы».
«Две задачи на пространственное мышление! – сказал Энгл. – Назвать это логическим мышлением можно только с очень большой натяжкой. Немыслимо! В буквальном значении немыслимо. Это одно… А вон то – совсем другое…» – Энгл резко повертел у графика запястьем: ладонь вверх, ладонь вниз.
Джегги, сделав большой глоток из пластиковой бутылки с водой, которую она держала в руке, сказала: «Ладно, назовем это…»
«Пространственными задачами, – перебил Энгл. – Я называю это именно так».
«Хорошо, назовем это пространственными задачами, – согласилась Сюзан, хотя, как я уже не раз отмечал в своей книге, в области когнитивной психологии наилучшей мерой подвижного интеллекта издавна принято считать матричные тесты, например прогрессивные матрицы Равена. – Таким образом, результаты по двум пространственным задачам, на этот раз в группе, прошедшей активный тренинг, применительно к…»
«Ну ладно, – пробормотал Энгл. – Отлично».
После этого он слегка, по-японски, поклонился, развернулся и ушел прочь.
Тем дело и закончилось. Наблюдая, как он удаляется, я чувствовал себя виноватым за то, что пригласил его подойти к Джегги – получилось, будто я устроил ей засаду.
На следующее утро перед обедом Энглу представилась возможность рассказать участникам конференции о своем новом исследовании. Он последним выступал с докладом на тему рабочей памяти; одет он был в жилет поверх голубой рубашки с закатанными рукавами. Речь Энгл начал с того, что напомнил о своем выступлении на такой же конференции в прошлом году, когда он, как выразился сам оратор, довольно интенсивно раскритиковал исследование Джегги 2008 года. На этот раз, окончательно убедившись, что N-back не стоит считать идеальным способом тренировки рабочей памяти, он рассказал о попытке своей команды использовать в качестве тренажера для мозга сложные задачи на запоминание цифр. «Прежде чем вовсе сбрасывать со счетов когнитивные тренинги как абсолютно неэффективный способ развития рабочей памяти, мы сочли необходимым проверить этот вариант», – заявил он.
Энгл привлек к исследованию 55 человек, которых разбил на три группы. Первая для развития рабочей памяти в течение двадцати сеансов на протяжении четырех недель решала сложные задачи на запоминание – им надо было запоминать ряды букв, вкрапленные в простые математические задачки. Вторая группа прошла тренинг с применением простых задач на запоминание, которые, как предполагалось, не влияют на рабочую память – они запоминали аналогичные ряды букв, но без математических задачек, призванных отвлекать внимание. И третья группа – группа активного контроля – занималась тем, что называется «визуальным поиском», который, как считается, тоже не улучшает рабочую память. В итоге Энгл сделал вывод: после 20 сеансов те, кто решал сложные задачи на запоминание цифр, в отличие от двух других групп, значительно повысили свою эффективность при решении задач двух других типов, не включенных в тренинг. С точки зрения ученого, это свидетельствует о наличии «близкого переноса», то есть о позитивном влиянии тренингов на рабочую память в общем. Что же касается «дальнего переноса» на подвижный интеллект, то тут, по словам Энгла, совсем простая история. Тут вообще нет никакого эффекта. Однако Энгл также проверил испытуемых на то, что он назвал «умеренным переносом», воспользовавшись для этого специальным тестом. Вслух произносится ряд букв, потом делается резкая остановка, и человека просят вспомнить как можно больше букв и назвать их в обратном порядке. По поводу данного эксперимента Энгл сказал: «Мы выявили довольно заметный эффект, но определить, что это значит, очень сложно. Я не уверен, как нам следует интерпретировать данный результат». А касательно теста вторичной памяти ученый отметил, что его группа также выявила значительный эффект.
В итоге исследователь, по его собственному признанию, пришел к выводу, что тренинг с применением сложных задач на запоминание цифр дает эффект переноса на другие задачи данного типа. Но никаких доказательств переноса на подвижный интеллект выявить не удалось.
А потом настало время вопросов из зала. Учитывая многочисленные предыдущие исследования Энгла, демонстрирующие тесную связь между рабочей памятью и подвижным интеллектом, первый вопрос, казалось, был неизбежным: «Как вы объясните тот факт, что тренинги повышают эффективность решения сложных задач на запоминание цифр (то есть улучшают рабочую память) на целых три стандартных отклонения, а общий подвижный интеллект не изменяют вовсе?»
«Позвольте указать вам на то, – ответил Энгл, – что взаимосвязь между ростом и весом человека почти так же тесна, как связь между рабочей памятью и подвижным интеллектом. Но не станете же вы утверждать, что если человек толстеет, то он непременно еще и растет вверх? Я, например, сейчас куда толще, чем был в двадцать лет, а в высоту не прибавил ни сантиметра. Мы, психологи-экспериментаторы, уже замучились разбираться в корреляциях. Рабочая память и подвижный интеллект – не одно и то же. Это отдельные конструкции».
Следующий вопрос был, по сути, продолжением предыдущего: «Что же, как вы считаете, в вашем тренинге способствует улучшению рабочей памяти, но никак не сказывается на показателях подвижного интеллекта?»
«Вы знаете, есть одно предположение, но я пока не уверен, – начал докладчик. – У меня еще нет исследований, четко на это указывающих, но существует вероятность, что человек лучше осваивает жонглирование сразу двумя делами. Он учится блокировать отвлекающие факторы. И, по-моему, активное вмешательство действительно играет тут очень важную роль».
Последний вопрос из зала Энглу задала молодая женщина; она спросила его, что он скажет об исследовании, показавшем, что тренинг рабочей памяти улучшает понимание прочитанного.
«Вы говорите об эксперименте Джейсона Чейна? – спросил Энгл. Женщина кивнула. – У меня нет комментариев по этому поводу. А Джейсон вообще здесь? Просто мне бы не хотелось обидеть его, высказываясь о нем за глаза. Вот если бы он был здесь, я бы мог высказать ему все в лицо. В его исследовании вообще трудно обнаружить какой-либо эффект. То ли он там есть, то ли его нет. Анализируя данные разными странными способами, люди занимаются полной чепухой. Это меня раздражает. Я никогда так не делаю. Но мне бы очень хотелось, чтобы его вывод оказался правдой, действительно очень хотелось бы».
В субботу вечером, через шесть часов после выступления Энгла, состоялось закрытие конференции, тоже со стендовыми докладами. Ссылаясь на работу Джейсона Чейна в качестве источника вдохновения, группа исследователей из Университета Питтсбургского Центра невральной основы когнитивных функций описывала свое тщательно разработанное исследование. В нем приняли участие 45 носителей английского языка, их разбили на две группы. Первая прошла адаптивный тренинг рабочей памяти, сложность которого росла по мере повышения эффективности испытуемых; вторая занималась неадаптивным тренингом. Заключительные тесты дали поразительный результат. Среди тех, кто обучался адаптивным способом, ученые выявили эффект дальнего переноса на навык, не имеющий ничего общего с тренинговым заданием (и потенциально очень полезный в реальной жизни). В частности, рабочая память этих испытуемых заметно улучшилась, что выразилось в большем числе запоминаемых ими арабских слов. Исследователи сделали вывод: «Данные результаты четко указывают на то, что увеличение объема рабочей памяти путем адаптивного когнитивного тренинга позитивно влияет на эффективность изучения второго языка»{187}.
Если конференция Психономического общества была по размерам в двадцать раз меньше собрания Общества нейронаук, то конференция Международного общества научных исследований в области интеллекта составляла двадцатую часть от предыдущего мероприятия. За три дня последней конференции, проходившей в Сан-Антонио в середине декабря, я насчитал всего 75 участников. Энгл не приехал, но Джегги предстояло стать одним из ведущих симпозиума по вопросам развития интеллекта в рамках конференции, где многим старшим коллегам открывалась отличная возможность допросить ее, что называется, с пристрастием.
