— Вот… вот… так всегда: при глупом разуме страдает тело, — растолковывал батюшка Женьке суть промаха. — Внутри тебя должна быть божья сила. Без оной телеса твои лишь прах, бесконечность страданий.
— Так бесконечность страданий на тренировках, в конечном счете, и приводит к «устойчивости положения тела во время боя», — с юмором ответил Женька, пытаясь встать с бревна «для проштрафившихся и пострадавших».
Но батюшка, очевидно, не закончив свою поучительную проповедь, положил руку на Женькино плечо и вновь пригвоздил его к прежнему месту. Произносить свои наставления сверху вниз для отца Иоанна было гораздо удобнее, чем дышать в пупок этому почти двухметровому гиганту.
— Не скажи, не скажи… Главное в человеке — дух божий. Он, а не плоть суетная, есть истинный источник силы. На него надейся…
— … а сам не плошай, — резво прервал отца Иоанна Женька, попытавшись опять встать.
Но Вано вновь его усадил «железной» рукой. Батюшка покачал головой и посмотрел на подошедшего Сэнсэя. Имитируя стариковский голос, со своим излюбленным ударением на «о», Вано промолвил:
— Не, ну молодежь-то какова? И поступки, и слова? Мы то были молодые, мы же так вот не дурили! А просили все совета: «Можно то, да можно это?».
Сэнсэй с Володей заулыбались, глядя на батюшку.
— Я же те, дурья башка, талдычу, что не на груды своих мышц надейся, а на дух божий, что внутри тебя, — продолжал поучать отец Иоанн Женьку. — Без него ты — лишенец, отщепенец плоти!
— Это я то лишенец?! Это я то отщепенец плоти?! — возмутился Женька и встал во весь свой дюжий рост супротив худощавого батюшки.
Комизм ситуации вызвал хохот наблюдавшей за происходящим компании. Вано посмотрел на огромный торс Женьки с накачанными мышцами, измерил его презрительным взглядом и, махнув рукой, произнес:
— Та, слабак! Разве это сила?! Это всего лишь надутый мешок с костями. Дунь на него — он и полетит. Вот я тебе сейчас покажу, что есть настоящая божья сила, накопленная таинством неустанных молитв.
При этих словах отец Иоанн поучительно поднял указательный палец. Потом принялся демонстративно оголять верхнюю часть туловища. Перед присутствующими предстало жалкое зрелище: худой, костлявый поп, словно недавно вышедший из Бухенвальдских застенков. На его теле отсутствовало даже какое-то подобие мышц. Под бледной поповской кожей просматривались лишь необычно толстые жилы, что делало его похожим на изголодавшуюся корову в хлеву нерадивого хозяина. Но на этот немаловажный факт, да еще на необычно широкие запястья и укрупненные суставы в локтях и плечах, мог обратить внимание только настоящий профи. А для остальных его вид скорее вызывал чувство жалости, жгучего желания поскорее дать этому недокормленному чуду природы хоть что-нибудь съестное. Даже Женька, который было завелся на поединок, увидев эти ходячие «мощи», что называется осекся и спустил пар.
Все с нескрываемыми улыбками смотрели на странного батюшку, призывающего испытать свою судьбу. Казалось, тронь его одним пальцем, он, бедолага, и рассыплется. Никто, то ли из сострадания, то ли из уважения, не решался приблизиться к отцу Иоанну, ставшему для всех другом всего за каких-то неполных двенадцать часов.
— Ну? — Батюшка, важно подбоченись, выжидающе стоял в гордом одиночестве. — Кто считает себя сильным? Выходите. Хоть два, хоть три, хоть восемь человек. Сила Духа — это великая сила. Она могёть и не такое.
Увидев сочувствие и жалость на лицах ребят, Сэнсэй пришел на выручку отцу Иоанну:
— Давайте, давайте, не стесняйтесь, маловеры. Раз батюшка глаголет, что «могёть», значит «могёть».
С его «благословения» народ немного зашевелился. Видя серьезный настрой Вано на спарринг, Женька подошел к Сэнсэю и, не отыскав в своем лексиконе слов, чтобы разом выразить всё своё возмущение, протянул пару раз руку в сторону батюшки.
— Сэнсэй, ну, куда?! — наконец вырвалось из его жалостливой натуры. — Я же его ненароком и зашибить могу, грех на душу еще брать… У меня же удар…
И, не находя подходящих слов, Женька с силой врезал ногой «Йоко» в ближайшее дерево, объемом гораздо больше торса отца Иоанна. От мощного удара дерево содрогнулось, и сверху посыпались сухие ветки.
— Ну, куда?! — повторил он свой вопрос.
На что батюшка, оставшийся абсолютно равнодушным к демонстрациям Женьки, поповским голосом поучительно проговорил:
— Не в плоти, сын мой, сила духа человека, а в душе его. Иисус, вон, плюнул на смоковницу, плода не приносящую, она и засохла. А от твоих силенок только веточки посыпались.
— Ладно, — напыжился Женька, готовый доказать свою правоту в деле.
Вано только того и надо было. Он оживился и, как зазывала на площади, стал подогревать страсти публики.
— Кто еще хочет ощутить на себе силу внутреннего духа? Что, только он один? — указал батюшка пальцем на Женьку. — Один в поле не воин супротив такой силищи… Давайте, выходите ещё кто-нибудь, кто смелый… Настоятельно рекомендую проявить себя на полном серьезе, бо показываю первый и последний раз.
Парни заулыбались, восприняв его слова по-своему, и больше для смеха, чем для настоящего спарринга, стали выставлять свои кандидатуры против тощего батюшки. Сэнсэй же лишь загадочно усмехнулся, а потом предупредил не то в шутку, не то всерьёз:
— Смотрите, но помните: глаза обманывают. Батюшка любитель пошутить. Коли глаголет в такой форме, держите уши востро. Советую вам работать в полный контакт, — и с ноткой черного юмора добавил: — чтобы этот раз не стал для вас последним.
Наконец, человек восемь желающих поучаствовать в этом анекдоте, стали вокруг Вано, обступив его на расстоянии двух-трех метров. Женька специально занял позицию напротив батюшки. С одной стороны, конечно, отцу Иоанну удалось распалить его на спарринг. Но, с другой стороны, парню искренне было жаль батюшку. «Он даже не догадывается, на какую силу нарывается, — рассуждал про себя Женька. — Трое спецназовцев, прошедшие горячие точки, да еще наши ребята. Ну, куда он лезет на рожон? Да его тут одним ударом сотрут в порошок… Одним ударом?!»
И тут Женьке пришла в голову «великолепная идея». Он решил сыграть в «благородного рыцаря» — первым напасть на Вано и простым приёмом уложить его на землю, чтобы уберечь батюшку от ударов остальных нападающих и соответственно возможного «множественного травматизма». А лежачего, как известно, не бьют. Воодушевленный такой мыслью, Женька встал в боевую стойку, выказывая всем своим видом готовность. И, недолго думая, первым подскочил к Вано, нанося в грудь удар кулаком, после которого (Женька в этом абсолютно не сомневался) батюшка окажется в считанные секунды на земле. Но не тут-то было!
Отец Иоанн свободно стоял, выставив вперед ногу. Но в момент удара его худое тело быстро и легко отклонилось в сторону, как перышко под дуновением ураганного ветра. Сокрушительный удар Женьки, несший в себе силу более стокилограммового веса парня, пролетел буквально в нескольких миллиметрах от груди шклявого батюшки. В этот момент жилы отца Иоанна необычно вздулись. И правая рука Вано, словно пуля во время выстрела, вылетела в грудь Женьки, нанося раскрытой ладонью мощный ответный удар, чем-то схожий с ударом «колокольчика». Вопреки всем законам физики, тело «благородного рыцаря» с такой скоростью отлетело от костлявой руки батюшки, будто Женька столкнулся на полном ходу с железнодорожным локомотивом, нагоняющим суточное опоздание. Не успел еще «благородный рыцарь» приземлиться в заданном Вано направлении, как остальные бойцы, стоявшие до этого с ухмылками, моментально отреагировали на контратаку Вано. Вернее, отреагировал их мозг, годами натасканный на различные экстремальные ситуации. Подсознание молниеносно оценило обстановку и, тут же блокировав эмоции, включило рефлекс самозащиты для обеспечения собственной безопасности.
Стас находился справа, ближе всех к батюшке. Поэтому во время показательной контратаки Вано его нога тут же вылетела в ударе «Моваши». Но почти одновременно, едва нога Стаса оторвалась от земли, отец Иоанн, присев, с ловкостью пантеры нанес левой ногой мощную подсечку по опорной ноге Стаса. Ноги парня подлетели, и он завалился на спину. Правда, сразу же автоматически совершил перекат на безопасное расстояние. Только потом Стас начал приходить в себя и оценивать происшедшее. В бой его тело явно не спешило, отходя от удара. Поэтому Стас имел возможность лицезреть грандиозный спарринг во всех деталях. Из соседних зарослей выкарабкивался и Женька, восхищенные глаза которого тоже неотрывно созерцали сцену невероятного перевоплощения хрупкого батюшки.
В это время Вано грациозно расправлялся с остальными. Его ноги поочередно мелькали в общем нагромождении движущихся тел. Трое из бойцов сразу после Стаса, с разницей всего лишь в пару секунд, вылетели за пределы общего круга, руководствуясь отнюдь не собственным желанием прочувствовать все прелести такого пилотажа.
