Но священники сказали ему, что вынуждены были пойти на такой компромисс. Эти люди не могут воспринимать религию без благовоний, без цветов. И Папа согласился с этим.
С возрастом все труднее отказаться от идеологии, от укоренившихся воззрений. Они становятся все более устойчивыми. Старики становятся жесткими, и весь окружающий их мир теряет гибкость, текучесть. Легче всего реализовать свой потенциал в детстве — если же не в детстве, то в молодости. Но детство чаще всего бывает испорчено родителями или священником.
Подлинная религия может рассчитывать на молодость — ведь молодости присуще бунтарство. Молодой человек может восставать против прошлого, не испытывая чувства вины. Он может очистить свое сердце от всех старинных писаний и статуй, а на вызов, брошенный неизвестным, отзовется само его сердце. Он готов принять любой вызов — а это величайший вызов: позволить зерну раскрыться под неведомыми небесами, дождями, ветрами и солнцем. Никто не знает, что его ждет в будущем.
Некому наставлять зерно, нет таких книг, которые смогут помочь ему. Зерно идет на риск, пробиваясь к свету, и вы должны осознавать, что это немалый риск. Это смертельный риск. Ведь зерно должно умереть в земле — лишь тогда смогут пробиться ростки его потенциала. Возможно, оно станет розой или лотосом… а может быть, и каким-то иным цветком. Не важно. Важно само цветение, а не название цветка. Дикие цветы не менее красивы, чем самые дорогие розы. Их роднит то, что все они цветут. И те, и другие познали радость роста, они смогли увидеть собственными глазами, что было спрятано в их зернах. И те, и другие приняли тот же вызов.
Собственно говоря, это были смерть и воскресение. Зерно умирает и воскресает в виде множества цветов, множества фруктов, множества зерен. Говорят, что одно-единственное зернышко может одеть всю землю зеленым покровом. Его потенциал не исчерпывается одним растением. Это растение может принести урожай в тысячу зерен, а каждое зерно несет в себе тысячи зерен.
Одно-единственное зерно может всю землю сделать зеленой. Какие возможности несет в себе маленькое зерно! Вы сами — живые зерна, зерна сознания. Самая ценная вещь во всем мироздании — сознание — кроется внутри вас. Зерно ищет свой путь во тьме и находит его. А вы, обладая сознанием, видите хоть немного света, но так и не сдвигаетесь с места, оставаясь маленькими людьми. Вы осуждаете всех тех, кто отправился к иным берегам, поскольку это напоминает вам о том, что вы так и не смогли реализоваться.
Поклонившись учителю, Ма-цзы спросил: «Как можно настроиться на постижение не имеющего формы самадхи?»
Учитель мог бы ответить ему, что, пока не настроишься в абсолютной тишине на постижение бытия, не постигнешь и дхармы — основного принципа бытия. Вопрос, заданный Ма-цзы, свидетельствует об искренности его поиска. Ему понравилось то, что он услышал, — он почувствовал себя так, словно испил самого изысканного нектара. Но все же остаются нерешенные вопросы. Это вопрос не простого ученика. Это вопрос будущего мастера.
«Как можно настроиться на постижение не имеющего формы самадхи?»
Отбросив в сторону все второстепенные вопросы, он идет прямо к сути: как настроиться на постижение не имеющего формы самадхи.
Самадхи — санскритское слово. Его значение исполнено красоты. Оно означает состояние, где нет вопросов и ответов, состояние столь глубокого безмолвия, когда нет нужды даже задавать вопросы; ответы давно остались где-то позади, но и в вопросах уже нет нужды. Эта чистота — безмолвная чистота, и зовется она «самадхи». И в этом самадхи можно найти гармонию с сердцебиением Вселенной. Лишь в самадхи можно осуществить единение со всем. Иного пути нет.
Каждый день, который мы посвящаем медитации, — это шаг на пути к самадхи. Медитация — это начало, самадхи же — конец. Вопрос Ма-цзы — вопрос потенциального будды. Он не спрашивает о пустяках. Он спрашивает о самом главном.
«Когда ты прокладываешь свой путь внутренней мудрости, — ответил учитель, — это то же, что сажать зерно в землю. Когда я объясняю тебе азы дхармы, это то же, что дождь, льющийся с неба. Если ты способен воспринять учение, ты достоин увидеть Дао».
Дао для китайцев то же, что мы называем самадхи; японцы зовут это состояние сатори. Дао, пожалуй, лучшее из этих названий, так как оно не является частью речи. Этим словом обозначается нечто невыразимое, то, что ты знаешь, но не способен объяснить; с чем ты можешь жить, но о чем не можешь говорить. Об этом можно петь, можно передать танцем, но ни одно слово не может быть сказано по этому поводу. Вы можете быть этим — самим выражением Дао — но при этом вы не можете объяснить словами, выразителем чего вы являетесь.
Ма-цзы вновь спросил: «Если Дао не имеет ни формы, ни цвета, как его можно увидеть?»
Вам нужно глубоко вникнуть в этот диалог, чтобы найти нужное направление для своих вопросов. Существует множество всевозможных вопросов, но основных вопросов очень мало, и, пока вы не начнете задавать их, вам не удастся приблизиться к истине.
Как только Нангаку упомянул о Дао, Ма-цзы спросил: «Если Дао не имеет ни формы, ни цвета, как его можно увидеть? — не хочешь ли ты сказать, что, как только человек достигает самадхи, он может увидеть Дао?»
«Глаз дхармы твоего духа способен узреть Дао. То же относится и к не имеющему формы самадхи», — ответил учитель.
Вот почему на Востоке родилась идея о Третьем глазе. Два глаза могут различать лишь цвет и форму, но они не способны узреть то, что не имеет ни цвета, ни формы. Тут они слепы. Пребывая в самадхи, вы можете закрыть глаза, и новое восприятие, которое метафорически можно назвать «Третьим глазом», пробуждается в вас. Вы можете ощутить и увидеть то, что недоступно всем остальным вашим чувствам.
Глаз дхармы, третий глаз вашего духа, способен узреть Дао. Говоря вам во время медитаций: «Идите глубже, смотрите глубже», я пытаюсь изо всех сил сделать так, чтобы ваш пребывающий в спячке Третий глаз пробудился.
«Существуют ли и там созидание и разрушение?» — спросил Ма-цзы.
Можем ли мы делать что-то внутри? Можем ли мы создать будду внутри? Существует ли внутри какое-то творчество? Это очень глубокий вопрос.
На это учитель ответил: «Если кто-то видит Дао с точки зрения созидания и разрушения или собирания и разбрасывания, для него не существует Дао. Послушай мою гатху…»
Он говорит, что, поскольку речь идет о внутреннем мире, будда уже там: вам ничего не следует создавать. Во внутреннем мире есть все, что там должно быть.
Я вспомнил о русском ученом Кирлиане, позволившем науке взглянуть под иным углом на мир объективных явлений. Его открытие имеет огромное значение. Кирлиан был страстным фотографом и работал над совершенствованием линз. Он исходил из того, что, если в зерне заключен потенциал, этот потенциал можно отобразить фотографически, создав особо чувствительные линзы.
Это была очень странная мысль, но ведь ученые и мистики, философы и поэты — всегда немного сумасшедшие. Его старались остановить: «Не делай глупостей! Как можно увидеть розу в семени?»
На это Кирлиан отвечал: «Если что-то должно произойти, оно должно существовать уже сейчас. Возможно, наши глаза просто не в состоянии увидеть это». И его труды увенчались успехом. Он изобрел такие линзы, с помощью которых можно было запечатлеть то, что должно произойти в будущем. Он мог положить семя перед фотоаппаратом, и на фотографии получалась цветущая роза.
Затем он сажал зерно в землю и ждал, когда оно умрет и даст росток. Когда же роза расцветала, он сравнивал ее с фотографией, — она была такой же, как и на снимке. В его сеть попало само будущее.
Он пришел к выводу, что, если такое возможно с зерном, фотографию можно применять и в иных случаях. Например, фотография Кирлиана стала пользоваться большим спросом в русских больницах. Люди приходят проверить свое здоровье и могут увидеть, что их ждет в будущем.
После смерти Кирлиана его линзы стали еще совершеннее. Целая школа «кирлиановских» фотографов работала над ними. С их помощью можно заглянуть в будущее по крайней мере на шесть месяцев вперед. Если вас ждет болезнь через шесть месяцев, фотография покажет это. Нет иного способа обнаружить болезнь, но вы можете начать лечиться, прежде чем та проявилась. Это действительно прекрасно — можно приступить к лечению, прежде чем человек заболевает по-настоящему.
При помощи глаз мы видим далеко не все. Даже во внешнем мире зрение имеет ограничения. Фотография Кирлиана намного опередила наши глаза в познании объективного мира. Подобным же образом, открывшийся Третий глаз во внутреннем мире даст вам представление обо всем вашем потенциале. Вам ничего не нужно с этим делать — нужно лишь увидеть и узнать это. Будду не создают — будду лишь вспоминают.
