Даже такой маленький мальчик смекнул, что бессмысленно поднимать суматоху, когда на тебя не обращают внимания, как если бы в джипе никого, кроме тебя, и не было.
Так и ум при вашем безразличии к нему начинает испытывать одиночество. Кому же тогда задавать вопросы? Напротив, проявляя к нему интерес и любопытство, будучи им увлечены, вы тем самым питаете его.
Безразличие к уму и есть медитация. Тогда все его вопросы сами собой исчезают как абсолютно бессмысленные. А когда прекращается умственная болтовня, в вас воцаряются тишина и покой, дающие возможность различить тихий, ровный голос своего сердца
Любимый Бхагван,
Мне никогда не удавалось припомнить свои сновидения. Казалось, они посещают меня лишь в периоды эмоциональных кризисов. Раз или два в год мне обыкновенно снился «большой» сон, скорее напоминающий видение. И это все. За последние годы все стало обстоять еще хуже, а теперь и вовсе сходит на нет. Полагая, что сновидения могут быть полезны в работе терапевта, я испробовал все методы, но ни один из них не оказался действенным.
Последнее время я примирился с этим. Множество вспышек интуиции приходит ко мне в дневное время или же непосредственно перед сном. Я пришел к выводу, что это тоже замечательно. Однако после вчерашней беседы, в которой Вы заметили, что разгрузка подсознания есть путь к сверхсознанию, я вновь обес- покоился. А может быть, я. дo такой степени репрессивен? Что же тогда меня так пугает, что я не могу вспомнить собственные сновидения?
Пурна, процесс сна и процесс запоминания сна — две разные вещи.
Очень немногие способны вспомнить свои сновидения, и это еще не означает;, что они их не видят. Видят их все, но вот запомнить — это уже совсем другое дело. И даже те, кто запоминает, запоминают на самом деле лишь последние из своих снов, приснившиеся ранним утром перед пробуждением. Это связано с тем, что механизм памяти представляет собой часть сознательного ума, в то время как сновидения возникают в бессознательном, в котором никакого механизма памяти не существует, поскольку механизм этот относится лишь к сознательному уму. Если сны возникают в бессознательном уме, но очень близко к сознательному, то запоминаются они очень слабо, смутно.
Утром при пробуждении вы приближаетесь к сознательному уму от бессознательного, снова возвращаетесь в сферу сознательного. И, словно за кончик хвоста, наиболее близкий к моменту пробуждения, ваша память хватается за последнее сновидение. Так что даже запоминающие запоминают лишь последние из своих сновидений. При том, что если они проспали восемь часов — в течение шести из них им снились сны.
Ухватиться вы можете лишь за слабое отражение вашего последнего сновидения. А если в течение первых нескольких секунд после пробуждения вам это не удастся, то и оно от вас ускользнет. По мере пробуждения вы будете все более и более удаляться от бессознательного.
У разных людей это происходит по-разному.
Некоторые очень медленно выходят из состояния сна. Их пробуждение не осуществляется рывком.
У тех, кто просыпается быстро, рывком, воспоминания будут иметь иное качество, нежели у тех, кто выходит из состояния сна медленно.
Это также зависит и от характера самих сновидений. А поскольку вы терапевт, и не просто терапевт, а мой терапевт, то вряд ли вы лишь поверхностно подавляете свою память. Ведь все мое учение призывает: не подавляйте; проживите каждый свой инстинкт, каждое чувство, каждую эмоцию.
И если вы изживете эти эмоции и чувства, пройдут у вас и поверхностные сновидения. Сны ваши сделаются тогда необычайно глубоки. Все меньше они будут принадлежать вашему бессознательному, все больше — коллективному бессознательному. Они уйдут настолько глубоко, что вы не будете более в состоянии их вспомнить, по крайней мере не прилагая к тому особых усилий. А единственное средство, способное тут помочь, — это гипноз.
И лишь в состоянии гипноза, проникая вслед за гипнотизером в дебри собственного бессознательного, сможете вы ответить на его вопросы о том, что там происходит и какой вы видите сон. Причем, проснувшись, вы и это забудете. Совместная с гипнотизером работа требует большой тренировки. После каждого погружения в состояние гипноза он должен предлагать вам вспомнить увиденное и настаивать каждый раз на этом до такой степени, чтобы в вас закрепился этот рефлекс. И тогда вы сможете запоминать свои сны.
Однако в том нет надобности. Если вы, конечно, не занимаетесь особой работой со своими снами, ставя перед собою какую-либо специфическую цель.
Подчеркиваю, что ум следует игнорировать. Что же касается личного, коллективного и космического бессознательного — все это относится к сфере ума. Вы же стараетесь это запомнить. Чтобы вас помучить, вполне достаточно сознательного ума. К чему же запоминать еще и проявления бессознательного?
На Востоке знали, что сферой сознательного ум не исчерпывается, что под ним скрыто бессознательное, а под последним — коллективное бессознательное. А над всеми ними находится сверхсознание, над ним — коллективное сверхсознание, а еще выше — космическое сверхсознание. И, говоря об «уме», я подразумеваю весь этот спектр, составляющий, подобно радуге, единое целое.
Так игнорируйте его целиком.
И нет никакой надобности в запоминании. Многие попадают в психиатрические лечебницы как раз по причине того, что вследствие какой-то случайности их коллективное бессознательное выплеснулось в виде воспоминаний. Бремя их оказывается слишком тяжко для сознания, последнее просто не в силах с ним справиться, и человек сходит с ума. Допустим, в вашем коллективном бессознательном хранится информация о том, что женщина, являющаяся сейчас вашей женой, приходилась вам в прошлой жизни матерью. Нелегко будет вашему сознанию справиться с подобным воспоминанием. Как теперь относиться к жене: как к жене или как к матери? Вполне достаточно было бы, если бы она была одной женой или одной матерью — а то обе сразу! Это приведет вас в смятение, поскольку интимные отношения с матерью для вас исключены: сказывается табу, действовавшее на протяжении тысячелетий. А как быть с женой? Она ведь ничего такого не помнит и, пожалуй, скажет: «Да ты с ума сошел! Забудь эти глупости!» Но вы не сможете забыть...
В природе все замечательно устроено: с каждой смертью толстый слой забвения ложится на вашу память. Вы несете в себе память обо всех своих воплощениях. Но крохотному человеческому существу и со своим крохотным сознанием, вмещающим всего одну жизнь, нелегко. Что говорить о выплеске в это сознание воспоминаний о многих жизнях! Да человек просто обезумеет — сработает естественный защитный механизм.
Однажды...
Я был в Джабалпуре. Ко мне привели девочку. Должно быть, ей было тогда лет девять. Девочка помнила всю свою прошлую жизнь, да так ясно, что воспринимала ее не как воспоминания, а скорее как нечто, естественным продолжением чего явилась ее нынешняя жизнь. Природа, вероятно, случайно недоглядела, и между прошлой и нынешней жизнью девочки не оказалось барьера. Всего в восьмидесяти милях от Джабалпура расположено местечко Канти. Родилась она в Канти, однако помнила, что ее семья жила в Джабалпуре. Помнила имена, помнила своего мужа, сына, свой дом — помнила все. Один из моих друзей привел ко мне этих людей.
«Как странно, что они живут всего в трех-четырех кварталах от моего дома», — подивился я. У них был бензонасос, и каждый день я отправлялся к ним за бензином. «Вы подождите, — предложил я этим людям. — Подождите, пока я схожу за ними — за братьями Пат-хак — и увидим, вспомнит ли их девочка.»
И вот они явились со своими слугами и несколькими соседями. Их было всего двенадцать-тринадцать человек — целая процессия. Так что можно было проверить, узнает ли девочка... Она немедленно подбежала и со словами: «У знаешь меня, брат?» — ухватилась за обоих братьев. Ухватилась лишь за них двоих среди тринадцати человек и тут же стала интересоваться здоровьем матери и детей,.. расплакалась при известии о кончине отца. То были не воспоминания — продолжение. Братья повели ее к себе домой, и тут-то возникла проблема. Девочка разрывалась Между тем, чтобы отправиться жить со своей Нежней семьей в Джабалпур, и тем, чтобы вернуться в Канти к своей новой семье, в которой она на этот раз родилась.
Конечно, ее больше тянуло в прежнюю семью, с которой она прожила семьдесят лет. В своей теперешней семье она родилась всего девять лет назад и не испытывала к ней такого притяжения, и все же это была ее семья, ее настоящая семья. С той, другой семьей она была связана лишь воспоминаниями. Для нее это стало душераздирающей проблемой. И обе семьи пришли в замешательство. Ведь если девочка останется в Джабалпуре, она будет постоянно вспоминать свою прежнюю семью, беспокоиться о ней и испытывать порыв в нее вернуться. Вернувшись, может почувствовать желание жить в Джабалпуре.
