В жизни вы учитесь и разучиваетесь. Вы должны научиться многому, а потом нужно разучиться многому, нужно и то, и другое. Если вы не научитесь, вы останетесь невежественными. А если вы научитесь, и будете цепляться за свое знание, вы обретете знание, но при этом вы не станете мудрыми. Если вы можете разучиться и забыть то, чему вас научили, вы станете мудрыми.
Мудрость обладает детскими качествами, но эти качества кажутся детскими только внешне. Ребенок невежественный, а мудрец возвысился над невежеством. У ребенка нет знания, и у мудреца также нет знания. Но в ребенке это отрицательное свойство, а в мудреце это «не знание», и оно становится полностью положительным. Он возвысился над этим, он превзошел. И поэтому это один из самых основных принципов духовного взрыва, разучиться, продолжать забыть о своем знании, забыть то, чему вас научили, и это связано со всеми планами духовного роста.
Мы обсуждали прошлой ночью очень странный индуистский ритуал. Индуисты создают образы Богов, глиняные образы, для определенного ритуала, для определенного поклонения в определенные дни. И тогда они могут поклоняться грязи, как образу Божественного, и после того, как время кончилось, после того, как ритуал закончился, они рассеиваются в море, река впадает в море. Тот же самый образ, который был создан, рассеивается.
Я уже говорил вам, что каменные божества появились вместе с джайнизмом и буддизмом. Индуисты никогда не верили в каменные образы, потому что камни могут дать вам ложное представление постоянства, в то время как вся жизнь непостоянна. И поэтому Боги, созданные человеком, не могут быть постоянными. Все, что человек может создать, будет оставаться непостоянным, так и должно быть. Но мы можем создать определенные вещи, которые могут дать нам ложное представление о постоянстве, которое может показаться ложно незыблемым. Ложное постоянство возможно. С металлическим образами, с каменными образами, с цементом, с конкретными образами, возникает ложное постоянство.
Индуисты всегда верили в глиняные образы. Они создавали их, а потом разрушали их, зная о том, что они предназначены для определенной цели, как средство. И после того, как эта цель исполнена, они растворяли их. Почему они это делали? Потому что если вы не будете растворять их, возможно глубокое цепляние, и это цепляние станет препятствием. В конечном счете, человек должен дойти до такой точки абсолюта, не цепляясь, и только тогда он будет свободен. Вот что понимается под мокшей, под свободой, отсутствие цепляния, отсутствие привязанности даже к богам.
И поэтому конечном счете, нужно отбросить не только образы, но также сами богов. Нужно отбросить все объективное, чтобы, в конечном счете, осталось только субъективное, только сознательное, без объекта сознательности. Это внутренний смысл рассеянности.
Смотрите на то еще вот как: как только мы осознаем что-то, мы делим Существование на две части: на объективную и субъективную. Если я вижу вас, я уже разделил Существование на две части: на любящего и возлюбленную. Любое сознательное действие есть разделение, оно создает разделение. И снова, когда вы бессознательны, нет двойственности.
Если вы глубоко спите, Существование Едино, нет двойственности. Но в таком случае вы не осознаете этого. Когда вы бессознательны, Существование едино, но вы не осознаете этого. А когда вы осознаете, вы разделяете посредством осознанной деятельности, и теперь вы не знаете существования. Вы знаете что-то, что было создано осознанностью. И когда вы достигаете третьей точки, когда вы осознаете, и для вас не существует двойственности, когда вы полностью осознаете и у вас нет даже объектов восприятия, вы обрели Высшее.
Человек спит, как мудрец, мудрец подобен спящему, и есть только одно отличие, человек, который спит, не осознает того, где он находится, какой он, что он из себя представляет, а мудрец осознает это. Но он подобен человеку, который спит, потому что для него нет разделения. Он знает, но он не делит Существование. Человек должен перейти из бессознательного в сознательное состояние, и потом в сверхсознательное. Вот что подразумевается под невежеством, под обучением и разучиванием.
Мы можем делить множеством способов. Сначала идет настика, атеизм. Настика говорит, что Бога нет, и ест все остальное. Это первая ступень. Второе - астика, теист, который говорит, что есть Бог. А на третьей ступени, снова есть Бог. Третья ступень - это высшая цель, когда астика снова становится настикой.
Когда он говорит, что есть Бог, он тем самым говорит, что Бога нет, потому что даже сказать, что есть Бог - это значит создать двойственность. Кто говорит это? Кто провозглашает и кому? Будда такой настика. Они говорит, что Бога нет. Есть высшая целью. И он подобен астике, он не настика, на самом деле. Он самый высший теист, который только возможен. Двойственности быть не может, и поэтому он не может сказать, что есть Бог. Кто может сказать, что есть Бог? Остается только Один, и любо утверждение становится насилием против Одного. И поэтому Будда молчит, и если вы будете настаивать, можно сказать, что он говорит, что Бога нет.
Он говорит только это: «Теперь я один. Нет никого, кроме меня. Теперь мое существование - это единственное существование, Целое Существование». Любое утверждение взывает двойственность.
И поэтому настика, атеист, должен научиться быть теистом, и потом разучиться снова. Если вы будете цепляться за ваш теизм, вы не достигнете цели. Вы будете просто на мосту, и вы будете ложно верить в то, что мост - это ваша цель. И поэтому внутренне, вы можете отбросить не только образы, в конечном счете, нужно отбросить также того, с кого были эти образы взяты. Сначала нужно растворить глиняный образ Бога, а потом, в конечном счете, вы должны растворить самого Бога. И только тогда вы становитесь самим Богом.
Тогда поклонник сам становится тем, кому поклоняются. Возлюбленный сам становится объектом любви. Искатель сам становится тем, что он ищет. И только тогда вы достигаете, потому что теперь больше нет поиска, нет больше вопрошания. И поэтому внутренне, нам приходится создавать много образов, мысленных образов, а потом рассеивать их.
Я вспоминаю Ринзая, дзенского монаха. Кто-то обучался вместе с ним, медитировал на него, его ученик. Ринзай сказал ему: «До тех пор, пока ты не станешь абсолютно пустым, ты ничего не обретешь». Ученик любил Будду, и был последователем Будды, и поэтому он был готов отбросить все в уме, но только не самого Будду. И он сказал Ринзаю: «Я могу отбросить все, весь мир, даже себя, но как я могу отбросить Будду? Это просто невозможно!»
Говорят, что Ринзай сказал ему: «Будда смог стать Буддой лишь потому, что у него не было Будды внутри, он не цеплялся внутри ни за что. Вот почему Гаутама Сиддхартха смог стать Буддой. А ты никогда не сможешь стать им. Отбрось своего Будду!» Вот что сказал ему Ринзай. И ученик вошел внутрь. Это требовало большой смелости, это было очень трудно, очень болезненно. И, в конечном счете, он преуспел, и однажды прибежал к нему. Он был счастлив, очень счастлив, он был наполнен радостью из-за собственного достижения. И он сказал: «Теперь я обрел пустоту!»
Услышав это Ринзай опечалился и сказал: «Теперь отбрось пустоту! Не приходи сюда больше с этой внутренней пустотой, потому что даже пустота может быть образом!»
Так и есть. Когда вы можете использовать слова, они становятся образом. Даже тогда, когда я говорю вам: «Пустота», - определенный образ возникает в уме. Я говорю: «пустота», и определенная мысль пролетает в уме. И поэтому слово «пустота» не может создать пустоты. Слово «пустота» создает определенное сравнение, образ пустоту в вашем уме.
И поэтому Ринзай сказал: «Теперь иди и отбрось свою пустоту. Не подходи больше сюда с этой чепуховой пустотой внутри».
Ученик просто не мог понять, о чем идет речь. Он сказал: «Ты сам учил меня, что человек должен обрести пустоту, и теперь после того, как я ее обрел, мне кажется, тебя это совсем не радует!»
Ринзай воскликнул: «Ты не понял меня, потому что когда человек обретает пустоту, он не может больше сказать: «Это мое достижение». Он не может сказать: «Теперь я обрел пустоту». Он сам становится этой пустотой. Другие будут знать это, но он сам не сможет этого сказать. Другие будут чувствовать это, но он сам не сможет этого утверждать, потому что в тот миг, в который вы начинаете утверждать это, это превращается в вашу концепцию, в слово, в образ.
Внутренне происходит то же самое, все образы должны быть отброшены. Но как вы можете отбросить образ, если вы его не создавали? Как вы можете отбросить что-то, чего у вас нет? И поэтому помните об этом также, потому что это две лжи на пути искателя, это два препятствия, одно: у вас нет ничего, и поэтому вы думаете: «Теперь я все отбросил!» Но вы не можете отбросить что-то, чего у вас нет.
