Теплым летним днем 1861 года Дун покидает родные места и отправляется на юг — то ли из желания попутешествовать, то ли скрываясь от каких-то неприятностей (ходили слухи, что он убил в поединке односельчанина, который оказался родственником влиятельного чиновника). Дальше хроники его жизни приобретают поистине сказочный характер, хотя, как мы знаем, это всегда служит в китайской традиции особым методом подчеркивания запредельности мастерства человека. Однажды, будучи в провинции Аньхой, Дун забрел в горы Цзюхуашань и повстречал там даоса Хуа Хайчжэня (по другим версиям, его звали Хуа Дунчжэнь) по прозвищу Старик Из Заоблачной Лодки. Убеленный сединами даос поразил Дуна: «он ходил, что летал», тычковым ударом ладони раскалывал камни и вообще был удивительным человеком. У него и остался Дун Хайчуань на несколько лет, обучаясь основам того, что в конечном счете и привело к созданию багуачжан.
Вероятно, именно от даоса, который, по некоторым легендам, был настоящим бессмертным, Дун перенял учение о восьми триграммах и их воплощениях в формах видимого мира, в том числе и приемах кулачного искусства. Следующим учителем Дуна стал не менее удивительный и загадочный человек — Шуго Юаньцзи. Многие считали его никем иным, как одним из восьми даосских бессмертных небожителей, хромым Ли Тегуаем. Шуго действительно немного прихрамывал, вид имел безобразный, был «черен лицом и с огромными ушами». Но за столь отталкивающей внешностью скрывался воистину просветленный человек, поведавший Дун Хайчуаню о соответствии восьми триграмм и шестидесяти четырех гексаграмм формам Прежденебесного и Посленебесного, что считалось немалым секретом даже среди даосов.[159] Таким образом, Дун постепенно становится «великим посвященным», именно это высшее посвящение и позволяет ему совместить знания о даосском тайном искусстве с навыками обучения ушу.
Наконец, через несколько лет обучения в 1865 году Дун Хайчуань «сходит с гор», а на следующий год приезжает в Пекин и поступает на государственную службу. Вероятно, именно в то время у него появились первые ученики, слава его росла с каждым днем, тем не менее, Дун неизменно ограничивался общением с двумя-тремя наиболее преданными и способными людьми. Примечательно, что сначала он преподавал не багуачжан, а «Кулак архатов», считаясь ведущим мастером в Китае по этому стилю. Но вскоре в свое преподавание он начинает привносить некоторые даосские принципы, объясняя, как надо «через движение овладевать покоем». За основу своего обучения он принимает принцип круга как универсального знака мироздания. Этому символу он стремился подчинить все, начиная от передвижений и вращений руками вплоть до осознания «круговой» циркуляции ци внутри человека. Он вводит принцип двойной и тройной спирали в движении корпуса и рук, причем одна спираль находится как бы в другой, и таким образом они могут «закручиваться» в разные стороны. Используя те же принципы, Дун Хайчуань с блеском управлялся с такими видами оружия как тяжелый меч дао, веревка с грузом на конце («молот-метеорит»), с некоторыми «тайными» видами оружия.
Вскоре один из чиновников, работавших в императорской канцелярии (должность весьма заметная в то время) и покровительствовавший боевым искусствам, Су Ванфу, вошедший в историю как своеобразный меценат ушу, обратил внимание на удивительное мастерство Дуна и пригласил его в качестве официального преподавателя боевых искусств в императорскую армию. В ту эпоху поиск мастеров ушу из народа был поставлен весьма неплохо, существовали даже специальные должностные лица, в обязанности которых вменялось приглашение «народных талантов», способных качественно обучать императорскую гвардию или даже самих армейских инструкторов. Не случайно практически все наиболее известные мастера XVIII–XIX веков какое-то время служили на весьма почетных должностях государственной службы.
Люди с удовольствием пересказывали разные легенды о Дун Хайчуане, превосходя друг друга в красноречии и изобретательности. «Десять бойцов окружили его, а он лишь двинул рукой — всех раскидал». «А был еще некий знаток боя на мечах и трезубцах, вызывал любого помериться с ним силами. А Дун вышел против него с голыми руками, отобрал у него оружие, нанес удар ногой в ногу — и на этом все состязание и завершилось». «Выйдя за городскую стену, учитель начинал ходить по кругу, вращаясь, словно вихрь, и не было того, кто, увидев его, не назвал бы учителя чудесным героем». Поражал Дун Хайчуань тем, что мог посадить к себе на ладонь человека, поднять его и пронести на вытянутой руке через всю улицу.
Про него с восхищением писали: «Идет или стоит Дун Хайчуань, сидит или лежит — его изменения поистине чудесны, а движения столь стремительны, что даже умелый человек не способен их уловить».[160]
Наконец, в 1874 году Дун решил начать преподавание не просто кулачного искусства, но некоего принципиально нового направления ушу, благодаря которому мастерство приобретало поистине «чудесный» и запредельный характер. По сути, он собирался вынести в светские школы те даосские искусства, в которые посвящались лишь адепты, принявшие на себя обет молчания. Естественно, что такое обучение не могло носить открытый или тем более массовый характер, поэтому он взял в обучение лишь несколько десятков учеников (считается, что их было ровно 72, как ближайших учеников Конфуция), с которыми он занимался индивидуально вплоть до своей кончины, а официальными продолжателями школы мастер назвал не более десятка последователей, наиболее известными из которых стали Инь Фу, Чэн Тинхуа, Лю Фэнчунь, Ляо Чжэньпу, Ма Вэйци и другие. Чутье не подвело мастера, практически каждый из этих людей стал родоначальником новой ветви багуачжан.
Был в окружении Дун Хайчуаня еще один интересный персонаж — Ма Гуй (1853–1940) по прозвищу Деревянная Лошадь. Низкорослый и чрезвычайно крепкий, он мог поднять каменную гантель в 70 кг, да еще исполнял с нею танец. Ма Гуй был настолько уверен в своей непобедимости, что вызывал любого помериться с ним силами. Был у него лишь один недостаток — своим пристрастием к вину Ма Гуй прославился на весь уезд. Отличался он к тому же удивительным живописным даром и с радостью откликался на просьбы односельчан нарисовать для них памятную надпись, но, как рассказывают, трезвым за кисть не брался — ждал, пока поднесут несколько чарок хорошего вина.
Вероятно, в те времена еще не было стройной системы стиля, существовали лишь некие базовые принципы, представлявшие собой прикладную трактовку важнейших даосских принципов о «внутреннем» начале мира. Могучий Дун Хайчуань учил: «Уклоняйся от прямой атаки, а сам бей под углом», — что вытекало из принципа кругового движения, или, например: «Противопоставляй прямому движению диагональное (наискосок. — А. М.)». Дун вел преподавание только устно; рассказывают, что сначала он подробно разбирал каждое движение, объясняя его прикладной и эзотерический смысл, а затем лично показывал его, не передоверяя старшим ученикам, как это встречалось в других школах. Постепенно, опираясь на принцип внутреннего выброса усилия, практически все удары кулаком в новом стиле Дун Хайчуань заменил на удары и блоки ладонью, позволявшие сделать более мощной реализацию внутреннего усилия.
Смерть Дун Хайчуаня была столь же внутренне изящна, как и его жизнь. «Как-то зимой 1882 года Дун Хайчуань, ничем не болея, сел и умер»,[161] воплотив тем самым идеал даосского «истинного человека», который не столько умирает, сколько переходит в инобытие, когда сам захочет. Разумеется, и здесь не обошлось без многочисленных легенд. Когда ученики Дуна положили тело мастера в гроб и собирались нести его на кладбище, то, попытавшись поднять гроб, они так и не сумели оторвать его от земли, хотя это были отнюдь не слабые люди. Наконец один из учеников взмолился: «Мастер, мы, недостойные даже считаться вашими учениками, почтительно просим соизволения приподнять ваше тело». После этих слов гроб словно сам поднялся на несколько сантиметров над землей, и ученики без труда смогли перенести его на место погребения. Кстати говоря, почти такие же истории мы можем встретить и о бессмертных даосах и чаньских монахах. Например, один из них умер посреди монастырского двора, стоя на голове, и никто не мог оторвать его тело от земли, пока один из учеников не обратился к нему со словами: «Учитель, вы при жизни зачастую не давали людям покоя и смущали их своим видом. Позвольте же нам хотя бы после вашей смерти достойно похоронить вас». После этого тело приняло «правильное» положение. Отметим еще, что существует весьма похожая история о приключениях с гробом легендарного создателя тайцзицюань Чжан Саньфэна.
Среди последователей багуачжан в Китае, к тому же, ходят и более невероятные слухи — якобы Дун Хайчуань до сих пор жив и стал бессмертным, живет в горах Эмэй или Цзюхуашань. Есть даже люди, которые утверждают, что учатся непосредственно у мастера — причем не у фантома, приходящего во сне, а у вполне реального человека! Спорить не будем, мистическая традиция всегда полна неожиданностей.
